Гендерные стереотипы

Гендерные стереотипы — это распространённые в обществе представления об особенностях и поведении мужчин и женщин. Гендерные стереотипы тесно связаны с существующими в данном обществе гендерными ролями и служат для их поддержания и воспроизведения. В частности, гендерные стереотипы способствуют поддержанию гендерного неравенства.

Содержание и степень выраженности гендерных стереотипов различается в разных культурах и в разные исторические периоды, хотя наблюдаются и некоторые кросскультурные сходства. Научные исследования гендерных различий показывают, что гендерные стереотипы в целом не соответствуют действительности, но их устойчивость обеспечивается, в частности, когнитивными искажениями, которые позволяют людям избирательно воспринимать и интерпретировать информацию, поступающую из внешнего мира.

Общая информация

Согласно теории социальных ролей, гендерные стереотипы возникают как следствие существования гендерных ролей — социальных ожиданий, предписывающих человеку определённое поведение в зависимости от его гендерной принадлежности. Другими словами, наблюдая за тем, как представители разных гендеров занимаются разными делами, люди делают вывод, что они коренным образом отличаются друг от друга. В то же время гендерные стереотипы служат механизмом поддержания гендерных ролей: верования об уникальных качествах и отличительных особенностях того или иного гендера используются для обоснования необходимости вести себя в соответствии с соответствующей гендерной ролью.

Исследователи гендерных стереотипов, как правило, исходят из представлений о гендере, характерных для западной культуры, и поэтому в литературе о гендерных стереотипах обычно обсуждаются стереотипы и роли мужчин и женщин. Однако бинарная гендерная система с её жёсткими ролевыми предписаниями не универсальна: во многих культурах мира существует более двух традиционных гендерных ролей и допускается смена гендерной роли, а в некоторых гендер традиционно не имеет существенного значения для социальной жизни.

Содержание гендерных стереотипов и культурное разнообразие

Содержание гендерных стереотипов отчасти сходно в различных культурах. Например, по результатам исследования студентов из 25 стран, в соответствующих культурах мужчинам часто приписывается смелость, независимость, сила, стремление к власти и доминированию, а женщинам — нежность, зависимость, мечтательность, эмоциональность, покорность и слабость. С другой стороны, в этом же исследовании было установлено, что такие качества, как лень, заносчивость, хвастливость и неорганизованность, в разных культурах приписываются разным гендерам. Кроме того, было выявлено различие по степени дифференциации гендеров: в частности, в Германии и Малайзии исследователи обнаружили резко выраженную дифференциацию, а в Индии и Шотландии — слабую.

Поскольку гендерные стереотипы зависят от принятых в данном обществе гендерных ролей, их содержание и степень выраженности могут различаться в разных культурах и меняться на протяжении истории в рамках одной культуры вместе с гендерными ролями. Например, когда в конце XIX века для печати газет начали использовать линотип, рабочие-печатники добились того, чтобы работодатели не нанимали для обслуживания линотипа женщин (которым они могли бы платить меньше, чем мужчинам), обосновывая это тем, что женщины по своей природе не способны обращаться с таким оборудованием и заниматься печатным делом. Однако позже, с распространением печатных машинок, именно женщины стали массово поступать на работу машинистками, и сомнений в их способности печатать в связи с этим не выражалось. Когда же в 1970-е годы на смену линотипу пришёл компьютерный набор, то эта сфера тоже оказалась в ведении женщин. Распространённое в западных обществах представление о том, что женщины от природы неспособны обращаться с техникой, утратило популярность во время Второй мировой войны, когда женщины массово заменили мужчин на производстве. С другой стороны, как отмечают некоторые исследователи, идея о природной непригодности женщин к производительному труду никогда не распространялась на женщин рабочего класса, которые всегда совмещали работу вне дома с домашним трудом.

Гендерные стереотипы и научное знание

Гендерные различия давно привлекают внимание учёных из разных научных областей. Долгое время основной целью исследователей, изучавших гендерные различия, было найти научные подтверждения гендерным стереотипам и тем самым предоставить убедительное оправдание существующих гендерных ролей. Однако в целом достичь этой цели не удалось: большинство исследований обнаруживают гораздо больше сходств, чем различий между мужчинами и женщинами, а выявляемые незначительные различия нередко имеют очевидно социальную природу. Например, мужчины, в отличие от женщин, — в полном соответствии со своими гендерными ролями — сообщают, что не считают себя очень склонными к эмпатии, но измерения физиологических и мимических реакций показывают, что различий в непосредственных эмпатических реакциях между мужчинами и женщинами нет. Другие исследования обнаруживают, что мужчины испытывают злость, грусть и страх так же часто, как женщины, но при этом чаще выражают злость и подавляют другие негативные эмоции, а женщины, наоборот, подавляют злость и выражают грусть и страх.

Гендерные стереотипы и гендерное неравенство

Как и другие социальные стереотипы, гендерные стереотипы выполняют функцию оправдания социального, а именно гендерного неравенства. Например, гендерные стереотипы, предписывающие женщинам быть мягкими и осуждающие в них агрессивность и решительность, способствуют дискриминации женщин на рабочем месте, создавая эффект так называемого стеклянного потолка. Хотя многие стереотипы приписывают женщинам положительные качества, такие как чувствительность, интуитивность и заботливость, некоторые авторы отмечают, что в тех культурах, где распространены такие стереотипы, эти качества ценятся ниже, чем рациональность и активность, которые приписываются мужчинам. Таким образом, гендерные стереотипы выражают и укрепляют андроцентризм — представление о мужчинах как о норме, относительно которой женщины представляют собой отклонение.

Как показывают многие исследования, приверженность гендерным стереотипам и традиционные взгляды на гендерные роли — одна из ключевых отличительных характеристик мужчин, совершающих домашнее насилие и сексуальное насилие над женщинами — виды насилия, в основе которых лежит стремление к власти и контролю.

Гендерные стереотипы также наносят вред мужчинам, которые в силу тех или иных обстоятельств оказываются не в позиции власти. Например, мужчины, пережившие сексуальное насилие, из-за давления гендерных стереотипов крайне редко обращаются за помощью, а даже если обращаются, часто не получают помощи, так как медицинские работники и юристы не верят, что они могли пострадать.

Гендерные стереотипы и когнитивные искажения

Когнитивные искажения — это систематические ошибки мышления, возникающие на основе дисфункциональных убеждений. Функционирование гендерных стереотипов тесно связано с несколькими когнитивными искажениями — в частности, верой в справедливый мир, иллюзией корреляции, каскадом доступной информации и самоисполняющимся пророчеством.

Вера в справедливый мир

Вера в справедливый мир — когнитивное искажение, основанное на убеждении в том, что всё происходящее в мире справедливо и, в частности, что люди, с которыми происходят нежелательные события, сами их заслужили или создали. Вера в справедливый мир является компонентом многих гендерных стереотипов в той мере, в которой они приписывают те или иные качества или социальные роли мужчин и женщин их биологической природе. Этот механизм позволяет оправдывать гендерное неравенство, игнорируя явную несправедливость или считая её естественной.

Иллюзия корреляции

Иллюзия корреляции — это восприятие двух явлений как связанных между собой, даже если наблюдаемая реальность не подтверждает наличия такой связи. В случае гендерных стереотипов иллюзия корреляции проявляется в том, что люди видят связь между гендерной принадлежностью и определёнными качествами. Формируя ожидания от гендерных групп и их представителей, гендерные стереотипы могут привлекать внимание человека к тем фактам, которые их подтверждают, и не замечать информацию, которая им противоречит. Формированию иллюзии корреляции также может способствовать тенденция делать выводы на основании ограниченного числа примеров и лучше запоминать крайние примеры внутри имеющейся выборки, чем гарантированно подтверждённые примеры. Такая склонность уделять меньше внимания сравнительно частым случаям из реальной жизни, чем отдельным ярким случаям, описывается понятием «ошибка базовой оценки». Ошибка базовой оценки работает на поддержание гендерных стереотипов, например, когда мужчина, считающий женщин плохими водителями, на дороге игнорирует многочисленных женщин-водителей, не нарушающих правила, а видя одну женщину, которая нарушила правила, воспринимает этот случай как подтверждение имеющегося у него стереотипа.

Каскад доступной информации

Каскад доступной информации — это укрепление коллективной веры во что-либо в результате нарастающего повторения в публичном дискурсе. Гендерные стереотипы постоянно воспроизводятся в средствах массовой информации. СМИ также часто искажают результаты научных исследований гендерных различий, преувеличивая обнаруживаемые различия и умалчивая о том, что межгендерных сходств исследования обнаруживают гораздо больше. Это способствует тому, что гендерные стереотипы воспринимаются как непреложная и самоочевидная истина.

Самоисполняющиеся пророчества

Самоисполняющееся пророчество — это ложное определение ситуации, вызывающее новое поведение, которое превращает первоначальное ложное представление в реальность. Гендерные стереотипы часто срабатывают как самоисполняющиеся пророчества. Например, как показывают исследования, гендерные стереотипы родителей заставляют их искажённо воспринимать способности и достижения своих детей и, более того, заставляют самих детей воспринимать их так же. Как отмечают исследователи, это может ограничивать возможности самореализации детей. Гендерные стереотипы работодателей, в частности, их убеждение в том, что женщины в силу своих личных качеств не подходят для руководящей работы, заставляют их поручать женщинам те задания, которые не позволяют им проявить себя с другой стороны и приобрести дополнительный опыт.

История изучения гендерных стереотипов

В западной социологии повышенный интерес к проблеме гендерных стереотипов обозначился в 1970-е годы и сохраняется до настоящего времени. Одной из первых значимых работ о природе и содержании гендерных стереотипов стало исследование И. Броверман и коллег, которое, в частности, эмпирически подтвердило гипотезу об андроцентризме гендерных стереотипов. На протяжении последующих десятилетий появились монографии и статьи, рассматривающие различные аспекты гендерной стереотипизации.

В отечественной науке первыми к теме гендерных стереотипов обратились психологи. В 1980-е годы появился ряд работ, посвящённых проблемам стереотипных представлений о качествах мужчины и женщины. Советские психологи изучали имеющийся опыт своих западных коллег, но в то время ещё использовали собственный термин «полоролевые стереотипы». В постсоветской науке гендерные стереотипы стали предметом изучения не только психологов, но также социологов, культурологов, экономистов, этнографов, лингвистов. Среди наиболее исследуемых аспектов темы — анализ влияния использования гендерных стереотипов в масс-медиа и в рекламе на дискриминацию женщин, роль гендерных стереотипов в политической, экономической сфере, сфере социальной политики.

См. также

• Сексизм
• Гендерная роль
• Гендерная идентичность

Литература

1. Агеев В. С. Психологические и социальные функции полоролевых стереотипов // Вопр. психологии. — 1987. — № 2.
2. Ажгихина Н. Гендерные стереотипы в современных масс-медиа // Гендерные исследования. — 2000. — № 5.
3. Баскакова М. Е. Равные возможности и гендерные стереотипы на рынке труда. — М., 1998.
4. Воронина О. А. Свобода слова и стереотипный образ женщины в СМИ // Знамя. — 1999. — № 2.
5. Гендерные стереотипы в прошлом и настоящем / Под ред. И. М. Семашко. — М.: ИЭП РАН, 2003.
6. Грошев И. В. Образ пола в рекламе // Журнал прикладной психологии. — 1999. — № 1.
7. Егорова Л. С. Гендерные стереотипы в управлении. — Иваново, 2000.
8. Замфир Е. И. Гендерные стереотипы русской традиционной культуры: Дис. … канд. культурол. наук. СПб., — 2005.
9. Кирилина А.В. Манифестация гендерных стереотипов в российской прессе: журналистская и читательская перспектива // Genderforschung in der Slawistik. Beiträge der Konferenz Gender — Sprache — Kommunikation — Kultur. 28.4.-1.5.2001. — Institut für Slawistik — Friedrich Schiller-Universität Jena (Wiener Slawistischer Almanach; Sbd. 55). —Wien-München, — 2002.
10. Клецина И. С. Самореализация личности и гендерные стереотипы // Психологические проблемы самореализации личности / Под ред. А. А. Крылова, Л. А. Коростылевой. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. гос. ун-та, 1998.
11. Ломова Т. Е. Стереотипы в гендерных установках современной российской молодежи. Дис. … к. культурол. н. —Владивосток, — 2004.
12. Римашевская Н. М. Гендерные стереотипы и логика социальных отношений // Гендерные стереотипы в современной России / сост., общ. ред. И. Б. Назарова, Е. В. Лобза. — ГУ-ВШЭ. — М.: Макс-Пресс, 2007. — С. 7-24.
13. Репнина Т. А. Анализ теорий полоролевой социализации в современной западной психологии // Вопр. психологии.. — 1987. — № 2.
14. Рябов О.В. Русская философия женственности (XI—XX века). — Иваново: Ивановский государственный университет, 1999.
15. Рябов О.В. «Россия-Матушка»: Национализм, пол и война в России XX века. — Stuttgart: Ibidem, 2007. — 290 с. — ISBN 978-3-89821-487-2.
16. Рябова Т.Б. [cens.ivanovo.ac.ru/publications/riabova-pol-vlasti.htm Пол власти: гендерные стереотипы в современной российской политике]. — Иваново: Ивановский государственный университет, 2008. — 246 с. — ISBN 978-5-7807-0730-1.
17. Рябова Т.Б. [cens.ivanovo.ac.ru/publications/riabova-stereotipy.htm Стереотипы и стереотипизация как проблема гендерных исследований] // Личность. Культура. Общество. — 2003. — Т. V, вып. 1-2 (15-16). — С. 120—139.
18. Селиванова О. С. Гендерные стереотипы как способ репрезентации патриархатной культуры: социально-философский анализ. Дис. … к. филос. н. — Екатеринбург, — 2006.
19. Allport G. W. The Nature of Prejudice. — Cambridge, Mass.: Addison-Wesley Pub. Co., 1954. — 537 p.
20. Ashmore R. D.; Del Boca F. K.; Wohlers A. J. Gender Stereotypes // The Social Psychology of Female-Male Relations: A Critical Analysis of Central Concepts / ed. by R. D. Ashmore, F. K. Del Boca. — Orlando: Academic Press, 1986. — P. 69-119. — ISBN 0120652803.
21. Bakanic V. Prejudice: Attitudes about Race, Class, and Gender. — Upper Saddle River, N.J.: Pearson/Prentice Hall, 2009.
22. Basow S. A. Gender Stereotypes and Roles. — Pacific Grove: BrooKs/Cole Publishing Company, 1992. — 447 p. — ISBN 0-534-12120-9.
23. Basow S. A. Sex Roles Stereotypes: Traditions and Alternatives. — Belmont, Ca., 1980. — 384 p. — ISBN 0-8185-0394-7.
24. Broverman I., Vogel S. R., Broverman D. M., Clarkson F. E., Rosenkrantz P. S. Sex-Role Stereotype: A Current Appraisal // Journal of Social Issues. — 1972. — Vol. 28, № 2. — P. 59-78.
25. Cohn C. Wars, Wimps, and Women: Talking Gender and Thinking War // Gendering War Talk / ed. by M. Cooke, A. Woollacott. — Princeton, 1993. — ISBN 0-691-06980-8.
26. Deaux K.; Lewis L.L. Structure of Gender Stereotypes: Interrelations among Components and Gender Label // Journal of Personality and Social Psychology. — 1984. — № 46. — P. 991-1004.
27. Tajfel H. Social Identity and Intergroup Relations. — Cambridge; N.Y.: Cambr. Univ. Press, 1982.
28. Yuval-Davis N. Gender and Nation. — London: Thousand Oaks, 1997. — 157 p. — ISBN 0-8039-8663-7.

Отрывок, характеризующий Гендерные стереотипы

С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.