Генерал-губернатор Канады

Генерал-губернатор Канады Governor General of Canada Gouverneur général du Canada
Должность занимает Дэвид Ллойд Джонстон с 1 октября 2010 (2010-10-01)
Форма обращения	Его Превосходительство достопочтенный
Официальная резиденция	Ридо-холл (Оттава) Квебекская крепость (Квебек)
Назначается	Королевой Канады (Елизавета II)
Должность появилась	1 июля 1867 (1867-07-01)
Первый в должности	Виконт Монк
Последний в должности	Микаэль Жан
Сайт	www.gg.ca

Канада Эта статья посвящена политике Канады

Исполнительная власть Корона Генерал-губернатор (Дэвид Джонстон) Тайный совет Королевы для Канады Премьер-министр (Джастин Трюдо) Правительство (29-й совет) Министерства Законодательная власть Корона Парламент Канады Сенат Председатель Сената Лидер правительства в Сенате Лидер оппозиции в Сенате Палата общин Председатель Палаты Лидер правительства в Палате Официальная оппозиция Лидер оппозиции Судебная власть Верховный суд Главный судья Конституция Хартия прав и свобод Выборы Последние (2015) Результаты с 1867 Созывы Округа (Список) Канадские политические партии Провинции и территории Лейтенант-губернаторы Премьер-министры Законодательные собрания Политика : БК | АБ | СК | МБ | ОН | КК | НБ                   НШ | ОПЭ | НЛЛ | ЮК | СЗТ | НУ

Политический портал - Портал Канады

Генера́л-губерна́тор Кана́ды (англ. Governor General of Canada, фр. Gouverneur général du Canada) — должностное лицо, представляющее короля или королеву Канады, входящей в состав Содружества и признающей британского монарха в качестве главы государства. С 1 октября 2010 28-м генерал-губернатором Канады является Дэвид Ллойд Джонстон.

Назначение

Монарх назначает генерал-губернатора, советуясь с премьер-министром Канады. С 1867 по 1952 год каждый генерал-губернатор был родом из Соединённого королевства и являлся членом британской аристократии. Последним генерал-губернатором британского происхождения был Харольд Александер, 1-й виконт Александер-Тунисский, бывший на этом посту с 1946 по 1952 год. С мандата Винсента Мэсси пост занимался исключительно канадцами. К тому же, по традиции, он занимается попеременно англоканадцами и франкоканадцами. С 1967 год премьер-министр предлагает монарху одну кандидатуру, которую он рекомендует на должность. Как правило, монарх следует совету своих премьер-министров до тех пор, пока они пользуются доверием Палаты общин и действуют в соответствии с конституцией.

Будучи беспартийными во время своего мандата, генерал-губернаторы в прошлом часто являются политиками. С 1952 года назначались лица, уже занимающие должности дипломата, члена Кабинета или председателя Палаты общин. Адриенна Кларксон, генерал-губернатор с 1999 по 2005 год, была ранее писательницей и тележурналисткой; она была первым генерал-губернатором в канадской истории, не имевшим политического или военного прошлого. Она была также второй женщиной и первым лицом азиатского происхождения на этом посту. Первой женщиной-генерал-губернатором Канады была Жанна Сове, мандат которой пришёлся на период с 1984 по 1990 год.

По традиции назначенное на должность генерал-губернатора лицо остаётся на посту как минимум пять лет, но в действительности этот пост занимается по «благоволению Её Величества», и канадский премьер-министр может попросить королеву продлить мандат. Так, мандат Адриенны Кларксон был продлён королевой на один год по совету премьер-министра Пола Мартина, так как он считал предпочтительным сохранить на посту опытного генерал-губернатора, пока во главе страны находилось правительство меньшинства. В прошлом были также продлены мандаты других генерал-губернаторов, таких как Жорж Ванье и Роланд Миченер.

Вакансия должности

В случае смерти, отставки или пребывания за границей дольше одного месяца генерал-губернатора, главному судье Канады приходится действовать в качестве управляющего Канадой и исполнять, таким образом, все обязанности генерал-губернатора. Единственными, кто возложил на себя эту ответственность вследствие смерти генерал-губернатора, были главные судьи Лаймен Пур Дафф в 1940, преемник лорда Твидсмура, и Робер Ташро в 1967, преемник Жоржа Ванье. Так же вслед за отставкой достопочтенного Ромео Леблана в 1999 главный судья Антонио Ламер исполнял его обязанности. Недавно, в 2005, Беверли Маклаклин, современный главный судья Канады, заменяла Адриенну Кларксон, которая должна была лечь в больницу для установки кардиостимулятора.

История

Французская колонизация Северной Америки началась в 1580-е гг. (территория была открыта Жаком Картье в 1534), но обширная колония Новая Франция (состоявшая из Канады, Луизианы и Акадии) выросла лишь в начале-середине XVII века. Исследователь Самюэль де Шамплен стал первым лицом, официально назначенным на пост губернатора Новой Франции. Вначале Новая Франция управлялась Компанией ста акционеров; однако, в 1663 король Людовик XIV взял колонию под свой контроль. С 1663 лицо во главе французской администрации в Новой Франции было известно как «генерал-губернатор»; первым, кто занял эту должность, был Шарль Жак Юо де Монманьи.

Франция потеряла большинство своих североамериканских территорий, включая Канаду, в пользу Соединённого королевства во время Семилетней войны (1756—1763), потеря подтверждена Парижским договором. Королевская декларация 1763 сменила название Канады на «Провинция Квебек» и по этому случаю был создан пост губернатора. Генерал-лейтенант сэр Джеффри Амхерст управлял провинцией в последние годы Семилетней войны, но первым гражданским губернатором был Джеймс Мюррей (назначен в 1764). Провинции Новая Шотландия и Нью-Брансуик были выделены отдельно, каждая со своим собственным губернатором. В 1780-е гг. британское правительство под управлением премьер-министра Уильяма Питта решило, что провинции Квебек, Новая Шотландия и Нью-Брансуик должны иметь одного единственного главного губернатора (позднее названного генерал-губернатором). Первым лицом, занявшим этот пост, был лорд Дорчестер (назначен в 1786). Однако генерал-губернатор, или главный губернатор, управлял лишь провинцией Нижняя Канада; Верхняя Канада, Нью-Брансуик и Новая Шотландия фактически управлялись своими собственными лейтенант-губернаторами. В 1840 Верхняя и Нижняя Канады были объединены для создания Провинции Канада, которая осталась под прямой властью генерал-губернатора.

Роль генерал-губернатора значительно выросла сразу после Восстаний 1837. Действительно, через десять лет после этих восстаний британское правительство согласилось предоставить канадским провинциям положение ответственного правительства. Результатом этого было превращение генерал-губернатора и лейтенант-губернаторов в лишь номинальных правителей, власть же передавалась демократически избранным легислатурам и провинциальным премьер-министрам. Это разделение ролей существовало и после установления доминиона Канада в 1867: генерал-губернатор и лейтенант-губернаторы стали символическими представителями британской Короны и правительства, тогда как реальная власть находилась в руках премьер-министра Канады и его провинциальных коллег.

Должность генерал-губернатора претерпела большие изменения в конце 1920-х гг. и в начале следующего десятилетия сразу после дела Кинга — Бинга. В 1926 либеральный премьер-министр Уильям Лайон Макензи Кинг попросил генерал-губернатора лорда Бинг-Вими распустить парламент; однако, тот использовал резервное полномочие, чтобы отклонить это требование, ссылаясь на то, что всеобщие выборы прошли всего лишь несколькими месяцами ранее. Кинг же подал в отставку, а лорд Бинг назначил Артура Мейена, чтобы заменить главу правительства. Однако за неделю консервативное правительство Мейена получило вотум недоверия в Палате общин, вынуждавшей генерал-губернатора распустить Парламент и назначить выборы. Макензи Кинг был избран с явным большинством голосов и стал упорно настаивать на переопределении роли генерал-губернатора.

Позднее, на проходившей позднее в 1926 году имперской конференции Соединённое королевство, Канада и все другие доминионы приняли декларацию Бальфура. Она признавала, что каждый доминион приравнивался к Соединённому королевству и что отныне каждый генерал-губернатор будет действовать в своём доминионе лишь как представитель Короны, а не британского правительства. Последняя роль скорее должна была с тех пор принадлежать высоким комиссарам, эквивалентным послам. Принцип равенства между доминионами был развит Вестминстерским статутом в 1931. Была отброшена идея великой империи, территории которой принадлежали британской короне; каждый доминион стал полноправным королевством, а монарх становился, таким образом, королём Соединённого королевства, королём Канады, королём Австралии и т. д. Даже если доминион Канада был теперь признан независимым и равным Соединённому королевству, обязанности генерал-губернатора по-прежнему продолжали исполняться британцами, а не канадцами. Наименование «доминион» сегодня более не используется, так как оно означало бы, что британское правительство имеет некоторую власть над Канадой, а это не так. Первый генерал-губернатор канадской национальности, Винсент Мэсси, был назначен лишь в 1952.

Другие важные изменения претерпела эта должность во время мандата Роланда Миченера (1967—1974). Миченер смягчил протоколы и формальности, связанные с должностью; например, был отменён старинный обычай кланяться перед генерал-губернатором. Миченер сохранил традиционную военную форму, связанную с его службой, но он был последним генерал-губернатором, кто её носил. В 1971 Миченер посетил Тринидад и Тобаго, став первым генерал-губернатором, совершившим государственный визит в другую страну. Этот визит был вначале источником дискуссий, так как многие считали, что монарх, а не генерал-губернатор был техническим главой канадского государства. Но дискуссия длилась недолго; сегодня совершать государственные визиты — привычная практика генерал-губернатора.

Генерал-губернаторская должность время от времени была поводом для дискуссий в Канаде. Организация Граждане за канадскую республику борется за изменение этого поста, ввиду того что эта организация считает необходимым превращение в президентскую систему, подобную республикам Ирландия или Индия, полностью заменяя монархию. С другой стороны, разные организации типа Монархистской лиги Канады поддерживают роль генерал-губернатора как представителя правящего монарха. После неудачи Мичского соглашения в 1987 и Шарлоттаунского соглашения в 1992 было видно, что канадские политики колебались вернуться к дискуссии по конституционному вопросу, особенно на такую спорную тему, как монархия. Было совсем немного споров о необходимости отмены монархии, во многом потому, что много канадцев считают конфликт по поводу квебекской независимости более важным. Поэтому республиканское движение в Канаде не такое сильное, как подобные движения в других королевствах Содружества, таких как Австралия.

Правительственная роль

Генерал-губернатор — это представитель канадского монарха, исполняющий почти все полномочия Короны. Монарх сохраняет исполнительные полномочия и свои королевские прерогативы, но канадскую политику королева на время своего отсутствия в Канаде препоручает своему генерал-губернатору; большую часть своих полномочий Король препоручает генерал-губернатору: только он имеет право назначать генерал-губернаторов и, как гласит канадская Конституция, добавлять число сенаторов. При этом он действует, как правило, по совету канадского премьер-министра.

Несмотря на то что монарх Соединённого королевства является также монархом Канады, британское правительство не может советовать генерал-губернатора или вмешиваться в дела Канады, так как это независимое государство. Так существует с принятия Вестминстерского статута в 1931.

Полномочия, которыми обладает генерал-губернатор от имени Королевы, значительны. Генерал-губернатор — глава исполнительной власти, действующий в соответствии с ограничениями конституции и прецедентами. Генерал-губернатор почти всегда исполняет королевские прерогативы по совету своего премьер-министра и других министров (что освобождает его от ответственности), которые, в свою очередь, отвечают перед демократически избранной Палатой общин и посредством неё — перед народом. Но часть королевских прерогатив, называемая резервными полномочиями, остаётся в руках Короны как высший контроль над правительством; Юджин Форси как сенатор и конституционный эксперт сказал следующее: «A Governor General must take all steps necessary to thwart the will of a ruthless prime minister (Генерал-губернатор должен принять все необходимые меры по противодействию желаниям несговорчивого премьер-министра)». Эта возможность была использована генерал-губернатором лордом Бингом против премьер-министра Макензи Кинга в так называемом деле Кинга — Бинга в 1926. Некоторые, как Ларри Зольф с Си-би-си, спекулировали на тему возможного отклонения генерал-губернатором Адриенной Кларксон рекомендации премьер-министра Жана Кретьена распустить парламент в 2002. Резервные полномочия генерал-губернатора также были использованы для приостановки работы парламента в 2008 и в 2011 году.

Все законы издаются от имени монарха. Для того, чтобы законопроект был принят, требуется королевская санкция. В этом случае генерал-губернатор действует от имени монарха; теоретически, у него есть три варианта: предоставить королевскую санкцию и таким образом одобрить закон, отклонить утверждение, наложив вето, или объявить резервное право на законопроект, чтобы он был утверждён или отклонён лично монархом. Если генерал-губернатор предоставляет королевскую санкцию, у монарха есть два года на «отклонение» законопроекта, то есть на аннулирование закона, о котором идёт речь. Ни один генерал-губернатор не отказывался предоставить королевскую санкцию со времён Конфедерации, но это имело место у некоторых лейтенант-губернаторов.

Генерал-губернатор созывает, прерывает и распускает Парламент. Каждая парламентская сессия начинается с речи генерал-губернатора. Новая сессия отмечается открытием Парламента, во время которого генерал-губернатор зачитывает Сенату Тронную речь, оглашая полную программу законодательной работы правительства на предстоящий год. Перерыв работы парламента следует обычно примерно через год после открытия сессии и официально приостанавливает заседания. Роспуск, дата которого может варьировать в силу различных факторов, останавливает парламентский мандат (который не может превышать пяти лет). За ним следуют всеобщие выборы депутатов в Палату общин. Генерал-губернатор теоретически мог бы отклонить роспуск, но обстоятельства, которые позволяли бы ему это сделать, неопределены. Отказ может быть оправдан, если правительство меньшинства очень недолго находится у власти и другая партия может заручиться доверием Палаты. В последний раз генерал-губернатор отказался распустить парламент во время вышеупомянутого дела Кинга — Бинга.

Генерал-губернатор ответствен за назначение нового премьер-министра. Согласно неписаному конституционному обычаю он должен выбрать человека, который может заручиться поддержкой большинства Палаты общин: обычно это глава преобладающей партии в Палате. Если ни одна партия не имеет большинства, две или более группы могут образовать коалицию, глава которой, избранный внутренне, назначается впоследствии премьер-министром. Такие коалиционные правительства редки в Канаде. Когда ни одна партия или коалиция не имеет большинства в Парламенте, обычай гласит, что генерал-губернатор назначает человека, который имеет больше шансов заручиться поддержкой большинства Палаты общин: обычно, но необязательно это глава партии, занимающей больше всех мест. Так, например, Пол Мартин оставался премьер-министром более года после выборов 2004, тогда как его партия не имела большинства. В различной обстановке генерал-губернатор должен использовать своё суждение для определения лица, наиболее подходящего стать премьер-министром.

Генерал-губернатор так же назначает федеральных министров, сенаторов, судей и других чиновников. К тому же, генерал-губернатор обязан назначать от имени монарха лейтенант-губернаторов в провинциях. В этом случае кандидатов ему предлагают премьер-министры (федеральный или провинциальные). Лейтенант-губернатор может скорее объявить резервное право и предоставить решение генерал-губернатору, чем сам предоставить королевскую санкцию провинциальному законопроекту. Эта практика вышла из употребления и в последний раз проводилась лейтенант-губернатором Саскачевана в 1961. Комиссары канадских территорий не назначаются генерал-губернатором; они не действуют в качестве представителей Короны.

Церемониальная роль

В обязанности генерал-губернатора входит в том числе исполнять церемониальные функции, как представителя монарха (главы государства). Он или она совершает государственные визиты за границу, принимает в Канаде глав иностранных государств, принимает послов и высоких комиссаров, встречает официальные группы, вручает почётные награды и премии. К тому же, недавняя традиция требует, чтобы каждый уходящий генерал-губернатор учреждал награду или премию (обычно в области спорта), носящую его имя.

Он или она от имени монарха исполняет функцию главнокомандующего Канадскими вооружёнными силами. Состав Вооружённых сил предан канадской монархии, а не действующему, временному или меняющемуся генерал-губернатору. На практике неясно, может ли командующий Вооружёнными силами в реальности обратиться к генерал-губернатору, считая, что приказы премьер-министра или министра обороны незаконны или неэтичны, и может ли генерал-губернатор непосредственно отдать новые приказы. Действительно, в истории Канады не существует никакого прецедента подобного рода. Следует отметить, что, если бы генерал-губернатор аннулировал приказ премьер-министра, это, несомненно, вызвало бы конституционный кризис.

Генерал-губернатор также является полковником трёх канадских полков: Governor General’s Horse Guard, Governor General’s Foot Guards и Canadian Grenadier Guards. Звание полковника принадлежит непосредственно конкретному генерал-полковнику, титул предназначается монарху.

Ранее верительные грамоты (представляемые послами или верховными комиссарами, прибывающими или покидающими свой пост в Канаде) адресовались Королеве; однако, с начала 2005 они адресуются напрямую генерал-губернатору без упоминания монарха. Это решение вызвало некоторые дискуссии и было осуждено монархистами.

Первенство и привилегии

Согласно порядку старшинства во время официального мероприятия генерал-губернатор предшествует всем приглашённым, кроме монарха. Как прямой представитель монарха генерал-губернатор имеет первенство даже над другими членами королевской семьи.

На всё продолжение своего мандата генерал-губернатор, так же как и его супруг, получает почётную приставку «Его Превосходительство». Кроме того, уходящие генерал-губернаторы назначаются в Тайный совет Королевы для Канады и имеют право на пожизненный титул «достопочтенный»; они теряют звание «Их Превосходительство», когда покидают свой пост, это выражение у всех народов обозначает обращение к главам государств. Генерал-губернатор и его супруг являются единственными канадцами, имеющими привилегию получать в пределах страны обращение «Их Превосходительство». На всём протяжении своего мандата генерал-губернатор является также канцлером и главным кавалером Ордена Канады, канцлером Ордена «За военные заслуги» и канцлером Ордена «За заслуги сил правопорядка» и Досточтимого ордена Святого Иоанна Иерусалимского. Ему разрешено носить медали и знаки этих орденов. Во время своего выдвижения он надевает цепь Ордена Канады, Ордена «За военные заслуги», Ордена «За заслуги сил правопорядка» и Гербовую цепь.

Флаг генерал-губернатора имеет первенство над всеми другими флагами и штандартами, кроме личного штандарта королевы Канады. Этот штандарт водружён на транспортном средстве, используемом генерал-губернатором, и на здании, в котором он находится или проживает. Однако во время официальных визитов за границу генерал-губернатор использует флаг Канады, называемый также «кленовый лист», более представительный и узнаваемый символ страны. Действительно, во время визитов за границу он действует как глава государства Канада, поэтому используется флаг с кленовым листом.

Гимном для приёма генерал-губернатора является «вице-королевское приветствие». Оно состоит из шести первых тактов канадского королевского гимна (God Save the Queen) и четырёх первых и четырёх последних тактов канадского государственного гимна (O Canada). За границей используется лишь O Canada. Во время официальных церемоний при прибытии генерал-губернатора звучит королевский залп из 21 выстрела артиллерии.

Генерал-губернатор получает годовую плату в размере 123 900 $. Он располагает двумя официальными резиденциями: Ридо-холлом в Оттаве (Онтарио) и Квебекской крепостью (Квебек), где пара ежегодно проводит несколько недель. Супруга генерал-губернатора носит титул «владелица Ридо-холла», но для мужчины, чья жена занимает вице-королевскую должность, эквивалента не существует.

До Второй мировой войны и до перевода в кабинеты премьер-министра генерал-губернатор, а также его персонал пользовались кабинетами на Парламентском холме, в восточном крыле. Когда в 1970-е службы премьер-министра переехали в здание Ланжевен, прежние помещения служб генерал-губернатора были отреставрированы с возвращением им облика XIX века. Сегодня они привлекают туристов во время визитов на Парламентский холм в Оттаве.

Персонал генерал-губернатора управляется секретарём генерал-губернатора Канады, работающим в Ридо-холле.

Занятия после мандата

На пенсии генерал-губернаторы обычно удаляются от общественной жизни или становятся на дипломатические посты. Эдвард Шрейер (мандат с 1979 по 1984) на пенсии стал высоким комиссаром в Австралии. В 2005 он стал первым бывшим генерал-губернатором, добивающимся поста депутата Палаты общин, будучи кандидатом от НДП в округе Селкерк — Интерлейк. Шрейер проиграл консерватору Джеймсу Безану.

История британских генерал-губернаторов насчитывает множество примеров бывших вице-королей, возвращающихся к политической карьере в Великобритании после своего мандата. В 1952 лорд Александр Тунисский закончил свой мандат генерал-губернатора, чтобы занять пост министра обороны у Уинстона Черчилля. Лорд Лансдаун и герцог Девоншир также стали членами британского правительства после своей вице-королевской карьеры. Лансдаун сам на протяжении более десяти лет был главой Консервативной партии в Палате лордов в Лондоне.

Книги, написанные прежними генерал-губернаторами

Лишь три прежних генерал-губернатора оставили автобиографии. Первый, Джон Бакен, написал за время своего мандата в Ридо-холле Memory Hold-the-Door, опубликованную в 1940. Второй, Винсент Мэсси, опубликовал свою биографию в двух томах, On Being Canadian — в 1948 и What’s Past is Prologue: The Memoirs of the Right Honourable Vincent Massey, C.H. — в 1963. Немного спустя после своего отъезда из Ридо-холла Адриенна Кларксон подписала с Penguin Canada контракт на две книги, первая из которых озаглавлена Heart Matters.

Ссылки

•  (англ.) [www.mapleleafweb.com/features/parliament/governor-general/ Maple Leaf Web: The Governor General of Canada]
•  (англ.) [www.gg.ca/ Официальный сайт генерал-губернатора Канады]
•  (англ.) [laws.justice.gc.ca/en/const Министерство юстиции. 2004. Конституционные акты, с 1867 до 1982.]
•  (англ.) [web.archive.org/web/20051016101144/www.parl.gc.ca/information/library/idb/forsey/PDFs/How_Canadians_Govern_Themselves-6ed.pdf Forsey Eugene A. How Canadians Govern Themselves. — Ottawa: 2005.]
•  (англ.) [www.canadianencyclopedia.ca/index.cfm?PgNm=TCE&Params=A1ARTA0003350 Marsh, James H. Governor General / L’Encyclopédie canadienne. Toronto: Hurtig Publishers, 1988.]
•  (англ.) [encarta.msn.com/encyclopedia_761553359/Canadian_Parliament.html Thomas, Paul G. Canadian Parliament. 2004.]

См. также

• Генерал-губернатор
• Канадская монархия
• Список генерал-губернаторов Канады
• Список губернаторов Канады до Конфедерации
• Литературная премия генерал-губернатора

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Генерал-губернатор Канады

– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.