Генерал-полковник (Чехия)
Поделись знанием:
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
Генерал-полковник (чеш. Generálplukovník) — третье по старшинству высшее воинское звание в Чехии в 1993—1999 гг. (выше — генерал армии, ниже — генерал-поручик и генерал-майор).
В 1999 г. в результате изменения системы генеральских званий было упразднено, третьим по старшинству генеральским званием стало звание генерал-поручика.
Было присвоено только 2 раза:
- 24 февраля 1993 — Пезл, Карел (Pezl Karel) (р. 1927), с 22 сентября 1993 г. — генерал армии
- 30 апреля 1997 — Неквасил, Йиржи (Nekvasil Jiří) (р. 1948)
См. также
Напишите отзыв о статье "Генерал-полковник (Чехия)"
Ссылки
- [old.hrad.cz/president/Havel/politika/jmen_general.html Присвоение генеральских званий президентом Чехии В. Гавелом (1993-2003).] (чеш. яз.)
Отрывок, характеризующий Генерал-полковник (Чехия)
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
