Генерал рода войск

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Генерал рода войск — чин и воинское звание с указанием рода войск (ранее именовались рода оружия) в вооруженных силах ряда стран.

По рангу обычно находится выше чина (звания) генерал-лейтенант и ниже чина (звания) генерал-полковник.





Западная Европа

Звание появилось в Западной Европе в XVI веке с выделением родов войск (оружия) кавалерии и артиллерии: в Священной Римской империи, Испании и Нидерландах стали использовать должности (которые позже стали воинскими званиями) генерала кавалерии и фельдцейхмейстера (генерала артиллерии). В XVII веке эти звания были введены во многих других европейских странах.

В годы Тридцатилетней войны (1618-48) в имперской армии уже использовались звания генерала кавалерии и фельдцейхмейстера ниже звания фельдмаршала и выше фельдмаршал-лейтенанта. Позже в европейских странах появилось звание генерала инфантерии (пехоты). До введения в XIX веке звания генерал-полковника генерал рода войск являлся старшим генералом, выше которого стоял только фельдмаршал (или генерал-фельдмаршал).

Российская империя

Чин генерала рода оружия (генерал от кавалерии, генерал от инфантерии, генерал-фельдцейхмейстер) введен в армии Петра I в 1699 году. К концу царствования Петра I чины генерала от инфантерии и генерала от кавалерии практически перестали использоваться (вместо них чином II класса Табеля о рангах стал чин генерал-аншефа. При этом сохранялся чин (должность-звание) генерал-фельдцейхмейстера — начальника российской артиллерии.

В период с 1741 года по 1796 год существовал офицерский чин — Генерал от фортификации.

Военный чин генерала рода оружия снова был введён Павлом I в 1796 году вместо чина генерал-аншефа: так были восстановлены чины генерал от кавалерии, генерал от инфантерии, генерал от артиллерии, а также инженер-генерал. Они соответствовали II классу Табели о рангах с обращением «Ваше высокопревосходительство». Генерал от рода оружия по должности мог быть генерал-инспектором, командующим войсками военного округа, руководить крупными воинским соединением (корпусом) или объединением (армией, фронтом).

Образцы знаков различий Генерал рода оружия Российской императорской флоте и РИА;
Чин
Российский императорский флот

Российская императорская армия

погоны
Код 16
Класс
по Табели о рангах

II
...
нарукавный
знак[3]
(1917)
Генерал
по адмиралтейству
(1904—1917)
Генерал
морской
артиллерии
(1904—1917)
Генерал
ККИФ
(1904-1917)
Генерал
от артиллерии

(1904—1917)
Генерал от инфантерии
Генерал от кавалерии
(1909—1917)
Инженер-
генерал

(1796—1917)
Последовательность военного звания 1917г.
младшее звание:
Генерал-лейтенант

Генерал рода войск
старшее звание:
Генерал-фельдмаршал
Генерал-адмирал

СССР

Кроме

(все вышеперечисленные — 07.05.1940 указами Президиума Верховного Совета СССР «Об установлении воинских званий высшего командного состава Красной Армии» и «Об установлении воинских званий высшего командного состава Военно-Морского Флота»)

  • а также инженерно-технического состава береговой службы Военно-Морского Флота Союза ССР — генерал-майор береговой службы, генерал-лейтенант береговой службы, генерал-полковник береговой службы — Постановление ГКО СССР № 1912 от 17.06.1942 «О введении персональных воинских званий всему инженерно-техническому составу береговой службы Военно-Морского Флота Союза ССР» и приказом НК ВМФ от 27.06.1942

в генералы вошёл начальствующий состав:

  • военно-медицинской службы и военно-ветеринарной службы Красной Армии — Приказом НКО № 10 объявлено постановление Государственного Комитета Обороны № 2685 от 04.02.1943 «О введении персональных воинских званий военно-медицинскому и военно-ветеринарному составу Красной Армии»,
  • инженерно-технической службы, юстиции и административной службы Красной Армии — Приказом № ГОКО-2822 «О введении персональных воинских званий инженерно-техническому, юридическому и административному составу Красной Армии»
  • интендантской службы Красной Армии — 07.05.1940 указом Президиума Верховного Совета СССР «Об установлении воинских званий высшего командного состава Красной Армии»
  • интендантской службы, медицинской службы, ветеринарной службы, административной службы и юстиции Флота — Приказом НКО от 14.02.1943 № 2890 «Об установлении персональных воинских званий для интендантского, медицинского, ветеринарного, административного и юридического состава ВМФ» в ВМФ СССР
ОДНАКО

административному составу Армии и Флота (см. Приказы выше), равно как и артиллерийско-технической службе (постановление ГКО СССР № 2303 от 13.09.1942 «О введении персональных воинских званий начальствующему составу артиллерии РККА, имеющему среднее техническое образование» и Приказ НКО СССР № 278 от 14.09.1942), авиационно-технической службе (Постановление ГКО СССР № 6766 от 21.10.1944 «О введении воинских званий офицерскому составу ВВС Красной Армии, АДД, ИА ПВО и ВВС ВМФ, имеющему среднее техническое образование» и Приказ заместителя НКО СССР № 216 от 31.10.1944), воинское звание устанавливались не выше «полковник … службы».

В годы Великой Отечественной войны в 1943 году в Вооружённых силах СССР были введены звания маршала рода войск (сил) и спецвойск и Главного маршала рода войск (сил) и спецвойск:

Звание маршала рода войск (сил) и спецвойск примерно соответствовало званию генерала армии и адмирала флота, Главный маршал рода войск был приравнен примерно к званию Маршала Советского Союза и Адмирала флота Советского Союза.

В 1984 году были оставлены только звания Главный маршал артиллерии и Главный маршал авиации; остальные исключены из перечня воинских званий ВС СССР Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 апреля 1984 года. Остальные исключены из перечня воинских званий ВС России в 1993 году.

Другие страны

Австро-Венгрия

В Австро-Венгрских вооружённых силах (с 1867 до 1918гг.) имелось три звания генерала рода войск:

Германия

Генерал рода войск
(погон и петлица)
Хеер Люфтваффе Ваффен-СС
Хеер
Люувтваффе
Ваффен-СС

Великобритания

В Великобритании в ходе и после Второй мировой войны использовали звания маршала и Главного маршала авиации.

Напишите отзыв о статье "Генерал рода войск"

Примечания

  1. Илл. 2148. Обер-офицер и Генерал Гвардейской Пешей Артиллерии, 1808-1809 // Историческое описание одежды и вооружения российских войск, с рисунками, составленное по высочайшему повелению: в 30 т., в 60 кн. / Под ред. А. В. Висковатова.
  2. Илл. 361. Пехотные Генералы и Генерал-Адъютант, 2 марта 1862. (В городской парадной, в вседневной и в походной парадной формах). // Перемены в обмундировании и вооружении войск Российской Императорской армии с восшествия на престол Государя Императора Александра Николаевича (с дополнениями) : Составлено по Высочайшему повелению / Сост. Александр II (император российский), илл. Балашов Петр Иванович и Пиратский Карл Карлович. — СПб.: Военная типография, 1857—1881. — До 500 экз. — Тетради 1—111 : (С рисунками № 1—661). — 47×35 см.
  3. Приказ Морского министерства № 125 от 16 апреля 1917 г.

Отрывок, характеризующий Генерал рода войск

Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела, что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и потому невозможность быстрого исполнения.
Управляющий не говорил, что это совершенно невозможно; он предлагал для достижения этой цели продажу лесов Костромской губернии, продажу земель низовых и крымского именья. Но все эти операции в речах управляющего связывались с такою сложностью процессов, снятия запрещений, истребований, разрешений и т. п., что Пьер терялся и только говорил ему:
– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.


В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.