Гензель, Петер
Поделись знанием:
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
| Петер Гензель |
Пе́тер Ге́нзель (нем. Peter Hänsel; 29 ноября 1770, Леппе, (провинция Силезия) — 18 сентября 1831, Вена, Австрия) — немецко-австрийский композитор и скрипач.
Биография
Петер Гензель учился музыке у своего дяди. В 1787 году вступил в оркестр графа Григория Александровича Потёмкина. С 1791 года работал концертмейстером польской дворянки Изабелы Лубомирской в Вене. Гензель брал уроки у Йозефа Гайдна, в 1802 году ездил в Париж.
П. Гензель является автором 35 струнных квартетов, 4 квинтетов, 3 квартетов для флейты и кларнета, 9 дуэтов для скрипки, а также различных полонезов, рондо, маршей и т. п.
Петер Гензель умер 18 сентября 1831 года в городе Вене от холеры[1].
Напишите отзыв о статье "Гензель, Петер"
Примечания
- ↑ Финдейзен Н. Ф. Гензель, Петр // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
Ссылки
- [portal.dnb.de/opac.htm?method=simpleSearch&query=116363193 Гензель, Петер] в Немецкой национальной библиотеке (нем.)
- Гензель, Петер: ноты произведений на International Music Score Library Project
|
Это заготовка статьи о композиторе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Гензель, Петер
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
