Гениохи

Гениохи или эниохи (лат. Heniochi, греч. Ἡνίοχοι)  — древний народ, населявший северо-восточный берег Понта, у Геркулесова мыса, у подошвы Коракских гор, между племенами ахеян и кораксов.

Общие сведения

Впервые гениохи были упомянуты в VIII веке до н. э. в урартских клинописных надписях. В VI веке до н. э. о них писал Скилак Кариандский в книге «Перипл обитаемого моря». В I веке до н. э. в своей книге «География», в гл 11, Страбон сообщает :

После Бат Артемидор называет побережье керкетов (где есть корабельные стоянки и селения) длиной почти в 850 стадий, затем побережье ахейцев — 500 стадий, потом берег гениохов — 1000 стадий, далее Большой Питиунт — длиной 360 стадий вплоть до Диоскуриады.

Аристотель утверждал, что гениохи были людоедами.

В 114 году н. э. (согласно Диону Кассию) Траян в Малой Армении в городе Сате принимал правителя гениохов и махелонов Анхиала с большим торжеством и отпустил его с богатыми дарами.

К IV веку н. э. относится одно из последних упоминаний гениохов, которое сделал Руф Фест Авиен, в перипле «Описание земного круга», где он писал:

Вблизи живёт племя керкетское и род торетов. Затем ахейцы от берегов Ксанта и от идейского Симоента перевезли своих ларов в обуреваемые ветрами каменистые долины. Вблизи живёт суровое племя гениохов, затем зиги, которые некогда, покинув царства пеласгов, заняли ближайшие местности Понта. Вблизи живут деятельные колхи: эти изгнанники из плодоносного Египта засевают крутизны высокой скалы.

Пиратство

Страбон сообщал, что гениохи были известны античному миру как морские пираты. На пиратство гениохов в начале нашей эры в своём стихотворном творчестве также указывает Овидий:

Воют неистово псы у чресел чудовищной Скиллы —

Но гениохский пират' для морехода страшней.

Трижды воду хлебнёт и трижды извергнет Харибда,

Но не равняйте её с грозной ахейской ордой.

Военные походы

Плиний Младший указывал, что в начале I века н. э. Диоскуриада и Питиунт были опустошены древнеабхазскими племенами гениохов. Эти события, по-видимому, положили конец городской жизни и ещё в одном городе, раскопки которого ныне именуют «Эшерское городище». Позже, в начале V века н. э. район Эшеры был захвачен племенем апсилов, пребывание которых археолог Ю. Н. Воронов подтвердил на основе обнаруженных здесь материальных артефактов, сделанных из керамики специфического облика. Также с их пребыванием Ю. Н. Воронов связал строительство в Эшерах здания на остатках более древнего, ещё эллинистического сооружения.

Правители

Страбон также писал :

Управляют ими так называемые «скептухи», а эти последние сами подвластны тиранам и царям.

Так, например, у гениохов было 4 царя в то время, когда Митридат Евпатор, изгнанный из страны своих предков в Боспор, шёл через их землю.

• Анхиал — правитель гениохов и махелонов, правил в 114 году н. э., согласно сообщения Диона Кассия.

Этническая принадлежность

Абхазы, абазины и адыги считают, что гениохи — это одно из обозначений их древних предков, так, например, в книге «История Абхазии» содержатся следующие сведения:

Гениохи — древние предки абхазо-адыгов, с ко­торыми пришлось встретиться грекам и их первым путешественникам вдоль западно-кавказского побережья Чёрного моря в VI веке до н. э. Гениохи в то время уже применяли закалку при производстве стальных изделий, а греки-колонисты так же, как и скифы, ещё не применяли этого сложного кузнечного приёма… Гениохи древними авторами помещались в различных источниках в районах Причерноморья и Закавказья. По ионийским письменным источникам, греческие города-государства (полисы) Диоскуриада и Фасис были основаны именно на земле гениохов. Гениохов следует подра­зумевать и в безымянных племенах, помещённых «отцом истории» Геродотом (V век до н. э.) между Фасисом и Кавказским хребтом.

Частично это поддерживал Ю. Н. Воронов, утверждавший: "В Восточном Причерноморье гениохи смогли сохранить свою индивидуальность до первых веков н. э., когда они распались на несколько уже совершенно определённых древнеабхазских предгосударственных образований (Апсилия, Абазгия, Санигия и др.)". То есть, подтверждая, что гениохи — предки абхазов и абазин, он отрицал участие гениохов в этногенезе адыгов.

Альтернативное мнение

Историк начала XIX века А. Попов считал, что черкасы (предки казаков) упоминаются в античный период под названием гениохов. Согласно Попову — Анквиал, как правитель Черкасии, был известен и при преемнике Траяна Адриане.

Мифология

• Анавсид — вождь алан и гениохов, погибший от руки Стира.

Ссылки

• Страбон. География / пер. с др.-греч. Г. А. Стратановского, под ред. О. О. Крюгера, общ. ред. С. Л. Утченко. — М.: Ладомир, 1994.
• Страбон. [ancientrome.ru/antlitr/strabo/index.htm География]. — М.: «Наука», 1964.

Отрывок, характеризующий Гениохи

– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.