Геннадий Схоларий
| Геннадий II Схоларий Γεννάδιος ὁ Σχολάριος<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Султан Мехмет II вручает Патриарху Геннадию фирман с подтверждениями патриарших привилегий</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 6 января 1454 — август 1465 | |||
| Церковь: | Константинопольская православная церковь | ||
| Предшественник: | Афанасий II | ||
| Преемник: | Исидор II | ||
| Имя при рождении: | Георгий Куртесий | ||
| Рождение: | 1400 Константинополь | ||
| Смерть: | 1472/1473 Продрома близ Серр | ||
Патриа́рх Генна́дий II Схола́рий (греч. Πατριάρχης Γεννάδιος ὁ Σχολάριος, в миру — Георгий Куртесий; ок. 1400, Константинополь — 1472/1473, монастырь Продрома близ Серр) — константинопольский патриарх (6 января 1454 — май 1456; 1463 (?); август 1464 — август 1465 (?)), первый патриарх после прекращения существования Византийской империи.
Сторонник унии
Родился предположительно в Константинополе около 1400 года. По-видимому Георгий происходил из достаточно состоятельной семьи. По меньшей мере у него были средства получить весьма основательное образование. Среди своих наставников он называет таких известных представителей византийской образованности как Марк Евгеник, Иоанн Хортасмен, Иосиф Вриенний, Макарий Афонский[1].
Император Иоанн VIII Палеолог сделал Георгия государственным судьей и членом верховного совета. Когда Иоанн VIII и константинопольский патриарх Иосиф II по приглашению папы Евгения IV отправились в Феррару в 1438 году и потом в 1439 году во Флоренцию для переговоров об унии, в свите их находился и Георгий. Как светский человек, он не мог участвовать в соборных заседаниях, но тем не менее способствовал делу унии: этой цели служили сделанные на соборе три речи его (о пользе, трудности и возможности унии) и воззвание к грекам об угрожающей от турок опасности и о неотложной необходимости изыскивать средства защиты. Когда греки были стеснены во Флоренции латинянами, Георгий оставил Флоренцию.
Противник унии
Узнав по возвращении в Константинополь, что уния решительно осуждается клиром и народом, он присоединился к главному её противнику Марку Эфесскому, своему другу и духовному отцу. После смерти Марка в 1447 году Георгий стал главой противников унии и издал целый ряд полемических сочинений. Вражда к унии расстроила отношения Георгия к императору Иоанну VIII и ещё более к его брату и наследнику императору Константину (правившему в 1448—1453 годах). В 1450 году он принял монашество.
29 мая 1453 Константинополь был взят войсками османского султана Мехмеда II. Геннадий, как и многие жители Константинополя, попал в рабство и был увезён в Адрианополь. Приблизительно в конце 1453 года султан велел христианам избрать патриарха «сообразно своей вере». Вероятно этот поворот политики султана и привёл к освобождению Геннадия из рабства. На Богоявление 1454 года он единодушно был избран Константинопольским патриархом. По желанию султана Геннадий составил для него изложение главных догматов христианской веры.
Патриарх делал все, что было возможно для облегчения тяжкой участи своих единоверцев. Ввиду бедственного положения византийцев после катастрофы 1453 года и разрушении семей, в целях снисхождения (икономии) патриарх Геннадий счёл возможность признать браки, сложившиеся в условиях разрушений, бегства и гибели людей каноничными. Это вызвало недовольство среди ревнителей канонических норм (акривии). Среди наиболее активных критиков патриарха — Мануил Христоним, будущий Константинопольский патриарх. В силу ли только этих причин, или же были и иные, в начале 1456 года, он был вынужден сложить свои полномочия. Однако последующие два патриарха в вопросах повторых браков придерживались той же политики[2].
По оставлении кафедры Геннадий удалился в монастырь «Святого Иоанна Крестителя», где и умер, как полагают, в 1473 году. За это время бывший патриарх ещё дважды посетил Константинополь, как он писал, неволею. Что касается этих невольных посещений кафедрального города, ряд учёных[3] считает, что связаны они были с повторным восшествием Геннадия на Константинопольскую кафедру.
Творения
Общее количество сочинений Геннадия около ста. Некоторые из них изданы не полностью, многие остаются в рукописи, о подлинности некоторых идёт дискуссия. По содержанию они делятся на философские (толкования Аристотеля, Порфирия, переводы с латинского — Фомы Аквинского и другие) и богословские (по поводу унии и против латинян, изложение христианских догматов, против иудеев, мусульман, против язычествующих философов, много проповедей, писем и гимнов). Труды Геннадия включены в 160-й том патрологии Миня (Patrologia Graeca).
Напишите отзыв о статье "Геннадий Схоларий"
Примечания
- ↑ А. Занемонец. Геннадий Схоларий, патриарх Константинопольский. с. VIII.
- ↑ А. Занемонец. Геннадий Схоларий, патриарх Константинопольский. с. 40-47.
- ↑ Дмитриос Киминас, В. Лоран, Герман Сардский. М.-Э. Бланше настаивает на однократном патриаршестве Схолария. А. занемонец считает это положение доказанным. А. Занемонец. Геннадий Схоларий, патриарх Константинопольский. с. 32.
Литература
- Васильев П. П. Геннадий Схолирий // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Жаворонков П. И.,Михайлов П. Б. , П. Э. Л. [www.pravenc.ru/text/162102.html Геннадий II Схоларий] // Православная энциклопедия. Том X. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2005. — С. 612—616. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-016-1
- Занемонец А.. Геннадий Схоларий, патриарх Константинопольский (1454—1456). — М. Издательство ББИ. 2010 г.
Отрывок, характеризующий Геннадий Схоларий
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
