Генофонд казахов

Факты

Сведения о генофонде казахов противоречивы, что, возможно, обуславливается недостаточным количеством собранного генетического материала для достоверного обобщения. Согласно исследованиям двух разных групп исследователей (L. Castri & oth. и D. Comas & oth. цит. по), 31,7—45 % митохондриальных гаплотипов казахского этноса имеют «западноевразийское» происхождение, 50—63,4 % имеют «восточноевразийское» происхождение, и 0—4,9 % характерны для населения Индии. Заметим, что в работе D. Comas & oth. были исследованы гаплотипы 232 индивидуумов из 12 популяций, среди прочих лишь 20 казахов, что является непредставительной выборкой для каких-либо выводов.

В работе Березиной Г. М. и др. была собрана и исследована более представительная выборка из митохондриальных гаплотипов 246 казахов. По результатам, 58 % мтДНК казахов составили гаплогруппы D (17,9 %), C (16 %), G (16 %), A (3,25 %), F (2,44 %), предположительно восточноевразийского происхождения, и 41,46 % составили гаплогруппы H (13 %), T (4,07 %), J (4,07 %), K (4,07 %), U5 (3,25 %), I (0,41 %), V (0,81 %), W (1,63 %), предположительно западноевразийского происхождения.

В исследовании C. Lalueza-Fox & oth. были изучены митохондриальные гаплотипы 36 человеческих зубов из 15 могил, расположенных на территории Казахстана, возраст которых, определенный радиоуглеродным методом, варьирует от XIV—XI века до н. э. до III—V века н. э. Из этого числа только из 29 зубов удалось выделить ДНК, но и из них для 2 зубов препараты были забракованы. В 21 зубе были обнаружены европеоидные (западноевразийские) гаплотипы, а в 6 зубах — восточноевразийские. Отмечается динамика изменения гаплогрупп древнего населения Казахстана в сторону «востока Евразии». Так, согласно исследованиям, в XIV—X веке до н. э. во всех 8 зубах гаплогруппы западноевразийские, для периода VIII—VII веков до н. э. все 5 зубов также западноевразийские, для периода VII—III века до н. э. уже только 7 из 13 зубов относятся к западноевразийским. Единственный зуб относящийся к III—V векам н. э. оказался также западноевразийским.

На первый взгляд предыдущему исследованию противоречит работа R. Spencer Wells & oth., в которой собраны сведения по Y-хромосомным гаплотипам 54 этнических казахов и производится сравнительный анализ с типичными гаплотипами 49 этносов Евразии. Согласно результатам, наиболее распространенной мутацией гаплотипов казахов является M130 (гаплогруппа C (Y-ДНК)), характерная для восточно-азиатских этносов, например, японцев. Является загадкой, что самая распространенная мутация гаплотипов Евразии — M89 (гаплогруппа F (Y-ДНК)), не встречается лишь у казахов и японцев. Еще более поразительно сильное отличие маркеров казахов и киргизов, традиционно считающихся близкими этносами. Наиболее распространенная мутация гаплотипов киргизов — M17 (гаплогруппа R1a (Y-ДНК)) более всего распространена среди славян, скандинавов, северных индийцев и некоторых среднеазиатских народов. Все это вместе позволило авторам, по результатам кластеризации, заключить казахов в одну группу с азиатскими народами, причем на генетическом древе наиболее близким народом являются монголы.

Последние цифры сильно противоречат данным казахского ДНК-проекта. В рамках данного проекта собраны Y-хромосомные гаплотипы 476 казахов. По этим данным, самые распространенные гаплогруппы: C (39 %), R (18 %), J (11 %), N (9 %), G (7 %), O (6 %). Также встречаются гаплогруппы Q (3 %), E (2 %), D (2 %), I (2 %), L (1%). Таким образом, это явно противоречит предыдущим данным, а именно отсутствию у казахов гаплотипов макрогруппы F.

Однако и данные ДНК-проекта противоречат предыдущим результатам Хуснутдиновой Э. К. и др.. Согласно им, распределение гаплогрупп Y-ДНК по выборке из 331 человека таково: C (25,3 %), J (18,2 %), N (15,2 %), R (10,1 %). К сожаления, данные про другим гаплогруппам не приведены.

Отрывок, характеризующий Генофонд казахов

Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.