Геноцид цыган

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Геноцид цыган — геноцид, организованный и осуществлённый нацистами в 19351945 годах на территории Германии, стран-союзников Третьего рейха и оккупированных стран. Уничтожение цыган являлось частью общей политики национал-социалистов по уничтожению политических оппонентов, гомосексуальных мужчин, неизлечимо больных, душевнобольных, наркоманов и евреев. По последним исследованиям, количество жертв геноцида цыган составляет 200 000 — 1 500 000 человек[1]. Количество пострадавших — ещё больше.

25 октября 2012 в Берлине открыт мемориал цыганам, ставшим жертвами геноцида в нацистской Германии[2].





Терминология

У геноцида цыган нет единого общепринятого терминологического обозначения. «Параи́мос» (или Пора́ймос) — термин, предложенный цыганским активистом Янко Хэнкоком (англ. Ian Hancock). Поскольку одно из значений слова — «надругательство, изнасилование», в котором оно употребляется очень часто, то среди цыганских активистов и цыганологов идёт спор об этичности использования данного термина.

Начало преследований цыган

Цыгане воспринимались с точки зрения нацистской расовой теории как угроза расовой чистоте немцев. Так как официальная пропаганда провозглашала немцев представителями чистой арийской расы, происходящей из Индии, известная сложность для теоретиков нацизма состояла в том, что цыгане являются куда более непосредственными выходцами из Индии; они близки её нынешнему населению с объективной расовой точки зрения и говорят на языке индоарийской группы — следовательно, цыгане, по крайней мере, никак не меньшие арийцы, чем сами немцы. Выход был найден в решении, согласно которому цыгане, живущие в Европе, представляют собой плод смешения арийского племени с самыми низшими расами всего мира — это якобы объясняет их «бродяжничество» и доказывает их асоциальность. Цыгане, даже оседлые, признавались потенциально асоциальными в силу своей национальности. Специальная комиссия рекомендовала отделение «цыганства» (нем. Zigeunertum) от немецкого народа.

Законодательной базой для начала преследований цыган стал принятый в Баварии 16 июля 1926 года «Закон о борьбе с цыганами, бродягами и тунеядцами». По его образцу были ужесточены законы и в других регионах.

Следующим этапом стал период с 1935 по 1938 гг., когда полиция и ведомства социального обеспечения во многих городах стали помещать цыган в лагеря принудительного содержания, зачастую обнесённые колючей проволокой, и подчинять их там строгому лагерному распорядку. Так, 16 июля 1936 года, в связи с Олимпийскими играми, проводившимися в тот год в Берлине, цыгане были изгнаны за черту города и отправлены на участок, впоследствии получивший название «площадки для привала Марцан».

С марта 1936 на цыган были распространены положения так называемых «Нюрнбергских законов» (нем. Nürnberger Gesetze) о гражданстве и расе, которые прежде распространялись только на евреев: им также было воспрещено вступать в браки с немцами и участвовать в выборах, было снято гражданство Третьего рейха.

Имперский министр внутренних дел Фрик уполномочил начальника берлинской полиции провести «всеобщий день облавы на цыган». На клине земли между марцанским кладбищем, линией городской железной дороги и полями уже в мае 1936 Имперская служба труда подготовила место для устройства «площадки для привала Марцан».

Через лагерь Марцан прошли как минимум 1500 цыган. Это был накопитель, первая станция на пути к уничтожению. Подавляющее большинство находившихся в нём людей было депортировано в мае 1943 года в лагерь уничтожения Освенцим.

16 мая 1938 года по приказу рейхсфюрера СС Гиммлера в берлинское управление уголовного розыска было включено управление по борьбе с «цыганской угрозой», образованное из Службы информации по цыганам. Тем самым завершилась первая фаза уничтожения цыган: создание псевдонаучного инструментария, селекция и концентрация в лагерях, а также создание централизованного и отлаженного аппарата для координации дальнейших преступных проектов в масштабах всего государства на всех административных уровнях. Насколько известно, первым законом, прямо и непосредственно направленным против цыган, был циркуляр Гиммлера от 8 декабря 1938 года «О борьбе с цыганской угрозой». В нём говорилось об «урегулировании цыганского вопроса исходя из расовых принципов».

Уничтожение началось со стерилизации цыган (вторая половина 1930-х годов). Нацисты выработали несложный способ стерилизации женщин — укол в матку грязной иглой. Медицинская помощь после этого не оказывалась, несмотря на возможные тяжёлые осложнения. Это приводило обычно к мучительному воспалительному процессу, приводившему к заражению крови и смерти. Такому методу стерилизации подвергались не только взрослые женщины, но и девочки.

27 апреля 1940 по приказу Гиммлера начались первые депортации синти и рома на территорию Польши — в трудовые и концентрационные лагеря, а также в еврейские гетто. Затем последовал приказ о принудительном переводе на оседлое положение польских цыган: их размещали в еврейских гетто, а имущество конфисковывали. В городе Лодзь находилось самое большое на завоеванных Германией территориях цыганское гетто, послужившее образцом для остальных. Оно было полностью изолировано от еврейского гетто. Первые партии цыган поступили сюда осенью 1941 года, их транспортировкой руководил лично Адольф Эйхман. Всего в Лодзь прибыло 4996 цыган (в том числе 2689 детей), депортированных из лагерей на территории Австрии. Многие были уже крайне истощены, страдали от жестокого обращения и болезней. Цыганское гетто в Лодзи просуществовало почти два месяца. С 1943 года цыган Лодзи начали уничтожать в лагере смерти Хелмно. Из Варшавского гетто цыган вместе с евреями отправляли в лагерь смерти Треблинка.

Расстрелы на оккупированных территориях СССР

С осени 1941 года на оккупированных территориях СССР наряду с массовыми убийствами евреев начались массовые убийства цыган. Айнзацгруппы уничтожали встреченные на пути таборы. В декабре 1941 года Айнзацгруппой «D» (которой командовал О. Олендорф) были проведены массовые казни цыган в Крыму, причём гибли уже и оседлые семьи. Этот опыт был распространён, начиная с весны 1942 года, на всю оккупированую территорию СССР (за исключением румынской зоны оккупации). Каратели руководствовались «принципом крови». Казни цыган-колхозников, городских рабочих или артистов не вписывались в рамки борьбы против таборного криминала. Достаточно было цыганской национальности, чтобы пополнить ряды жертв. Несколько позже геноцид по национальному признаку дополнился акциями «антипартизанской войны». В 1943—1944 годах цыгане гибли заодно со славянами при сожжении «партизанских деревень», при очищении городов от подпольщиков и так далее.

Наиболее массовые истребления цыганского населения зафиксированы в Западной Украине[3][4] (см. также Бабий яр), Смоленской[5][6], Ленинградской[7] и Псковской[8] областях. Зарубежные исследователи считают, что на оккупированной территории СССР было убито не менее тридцати тысяч цыган[9].

Уничтожение немецких цыган

Аресты немецких цыган начались ранней весной 1943 года. Попали в заключение даже цыгане, служившие в немецкой армии и имевшие боевые награды. Арестованных отправляли в Освенцим.

В Освенциме оставляли в живых в основном немецких цыган-синти, которых нацисты считали более цивилизованными. Польские же, российские, литовские, сербские, венгерские цыгане в основном уничтожались в газовых камерах сразу по прибытии в лагерь. Но и немецкие цыгане массово умирали от голода и болезней, нетрудоспособных также отправляли в газовые камеры.

Когда советская армия в 1944 году подошла к Освенциму достаточно близко, то детей и неработоспособных узников «цыганского сектора» отправили в газовые камеры, а оставшихся вывезли в другие лагеря, подальше от линии фронта.

Геноцид в Хорватии

Уничтожение цыган велось также в Независимом хорватском государстве, активно сотрудничавшим с гитлеровской Германией. Система лагерей смерти Ясеновац находилась в 60 километрах от Загреба и была создана распоряжением министра внутренних дел режима усташей А. Артуковича в августе 1941 года для уничтожения сербов, евреев и цыган.

Медицинские опыты, проведенные над цыганами в концлагерях

Нацисты испытывали интерес к цыганам из-за того, что это был народ, относящийся к индо-ариям. Среди цыган редко, но встречались люди с голубыми глазами, в Дахау у таких цыган могли удалить глаза для изучения непонятного феномена. В лагере смерти Дахау, по указанию Гиммлера был поставлен опыт над 40 цыганами по обезвоживанию организма. Ставились и другие опыты, приведшие к инвалидности или смерти подопытных.

Геноцид по странам (некоторые факты)

  • В Эстонии было уничтожено около 97 % цыган[10]
  • В Латвии было уничтожено от 3 до 8 тысяч цыган. На февраль 2015 нет ни одного памятника посвященных этой теме[11].
  • В Хорватии было уничтожено около 90 % цыган[12]
  • В Польше было уничтожено около 70 % цыган (по Кенрику и Паксону)
  • В СССР, на оккупированных территориях, было уничтожено до 50 % цыган (по Бессонову)
  • В Микулинцах (УССР) Олександр Мазур убил всех цыган, проживающих в населенном пункте.

Знаменитые цыгане, умершие или пострадавшие от геноцида

Организаторы геноцида

Отображение геноцида в фольклоре и творчестве цыган

Пережитый геноцид нашёл своё отображение в сказках, песнях, стихах и литературных произведениях цыган разных стран. Например:

В театре «Ромэн» в спектакле «Мы — цыгане» тема геноцида отражена в массовой драматической сцене, а также исполнением песни И. Йошки «Эшелоны цыган», получившая в СССР наибольшую известность[13]. В мае 2012 г. в театре состоялась премьера ещё одного спектакля, посвященного геноциду цыган во время Второй мировой войны — «Цыганский рай» (пьеса В. Старчевского по роману известного румынского писателя Захария Станку «Табор»). Сюжет основан на реальных событиях.[14]

В мировом кинематографе тема геноцида цыган нашла также отражение в фильме «И скрипки умолкли» (оригинальное название I skrzypce przestaly grac) 1988 г., режиссёра Александра Рамати, Польша.[15]

Библиография

  • Кенрик Д., Паксон Г. Цыгане под свастикой. — М., «Текст», журнал «Дружба народов», 2001.
  • Bársony, János: [books.google.ie/books?id=N00MTd_7hLIC Pharrajimos: the fate of the Roma during the Holocaust], IDEA, 2008, ISBN 978-1-932716-30-6.
  • Guenter Lewy, [books.google.com/books?id=cnHkL8K666UC The Nazi Persecution of the Gypsies], Oxford, Oxford University Press, 2000 ISBN 0-19-512556-8
  • Fonseca, Isabel: [books.google.com/books?id=JP8Nhnuq79sC Bury Me Standing: The Gypsies And Their Journey], London, Vintage, 1996. Chapter 7, The Devouring ISBN 978-0-679-73743-8

Фото документы

  • [www.ushmm.org/wlc/es/gallery_ph.php?ModuleId=10005219 ГЕНОЦИД ЕВРОПЕЙСКИХ РОМА (ЦЫГАН), 1939—1945 — FOTOGRAFÍA] (ссылка недействительна, страница удалена)
  • Майк Доэрти [www.travellerstimes.org.uk/list.aspx?n=3d37b841-cd80-4a99-a549-2e3eb60d485c&h=False&c=00619ef1-21e2-40aa-8d5e-f7c38586d32f The «Gypsy» Holocaust]. 22/10/2013. By MIKE DOHERTY (Редкие фото)

Напишите отзыв о статье "Геноцид цыган"

Примечания

  1. Hancock, Ian (2005), «True Romanies and the Holocaust: A Re-evaluation and an overview», The Historiography of the Holocaust, Palgrave Macmillan, pp. 383—396, ISBN 1-4039-9927-9
  2. [actualhistory.ru/historyfoundation-2675 Сообщение РИА новости]
  3. [tumbalalaika.memo.ru/articles/artn15-16/n1506_25.htm Цыганские дети и нацистские интриги. А. Данилкин, Украина]
  4. [www.gazeta-nd.com.ua/rubrics/dela-pozornie/70.php «Лыцари» топора и удавки]
  5. [chalorakarat.narod2.ru/experience/rrom_p-o_drom_3-4_1995/ Чалора Карат. Их никто не считал]
  6. [tumbalalaika.memo.ru/articles/artn15-16/n1505_25.htm Геноцид цыган в Смоленской области в годы нацистской оккупации. Анна Анфимова]
  7. [chalorakarat.narod2.ru/experience/romm_p-o_drom__4_1994/ Чалора Карат. Похоронены заживо]
  8. [tumbalalaika.memo.ru/articles/artn15-16/n1507_25.htm Заботы Цыганской общины Северо-Запада Николай Самулевич]
  9. Бессонов Н. В. [www.romasintigenocide.eu/media/neutral/Vooruzhenniy_otpor.pdf Цыганская трагедия. 1941—1945. Факты, документы, воспоминания]. Том 2: Вооруженный отпор. СПб. Издательский дом `Шатра` 2010 г. 376 с, страница 21
  10. www.novopol.ru/print20586.html
  11. [baltnews.lv/riga_news/20150326/1013676519.html Открыта первая выставка о геноциде ромов (цыган) в Латвии в годы войны / BaltNews]. baltnews.lv. Проверено 14 июня 2015.
  12. [www.memorial.spb.ru/index.php?lan=&module=66&article_id=126 Мемориал — Санкт-Петербургская благотворительная историко-просветительская правозащитная общественная организация]
  13. [www.svenko.net/song/v_neformat_05.htm Эшелоны цыган — песня исп. Н. Голубенко]
  14. [www.itar-tass.com/c15/433752.html В театре «Ромэн» состоялась премьера спектакля по пьесе, которую хотел экранизировать Сергей Бондарчук]
  15. en:And the Violins Stopped Playing

Ссылки

  • [jhist.org/shoa/sweden/sweden017.htm Цыгане и расистские идеи]
  • [jhist.org/shoa/sweden/sweden038.htm Депортация цыган]
  • [tumbalalaika.memo.ru/articles/artn15-16/n1504_25.htm Н. Г. Судьба цыган в период нацистского террора. Деметер, В. К. Кутенков]
  • [tumbalalaika.memo.ru/articles/artn15-16/n1503_25.htm Уничтожение цыган в Центральной и Восточной Европе. Райко Джурич.(Материалы семинара)]
  • [romanykultury.info/rtfm/rtfm.php?row=4 Цыгане. Неизвестный геноцид]
  • [romanykultury.info/news/news.php?row=194 Летопись Чёрного Ужаса]
  • [www.ushmm.org/research/center/publications/occasional/2002-06/paper.pdf Roma and Sinti Under-Studied Victims of Nazism (Symposium Proceedings), PDF, 98 р.] (англ.)
  • [tumbalalaika.memo.ru/articles/artn15-16/n1505_25.htm ТумБалалайка № 15-16, апрель-август 2000 г.]
  • [actualhistory.ru/historyfoundation-2675 Открытие мемориала памяти цыганам, ставшим жертвами геноцида в нацистской Германии]
  • [chalorakarat.narod2.ru/experience/publikatsii_v_zhurnale_tsigane_rossii/ Чалора Карат. Их никто не считал] (на русском языке)
  • [pdrs.dp.ua/doska/index.php?topic=41.msg14997 Цыганская правда]
  • [www.geschichtswerkstatt-europa.org/expired-project-details/items/voelkermord-an-den-roma.html THE NATIONAL-SOCIALIST GENOCIDE INFLICTED UPON THE ROMA — DISCOVERING VANISHED TRACES OF MEMORY]
  • [www.izieu.com/Sinti/ Холокост рома и синти]
  • [www.roma-service.at/dromablog/?p=18283 Der Holocaust an den tschechischen Roma]
  • [www.russianamerica.com/common/arc/story.php?id_cat=24&id=678971 Нацистский преступник, обвинявшийся в убийстве 17 тысяч человек, умер, оставшись безнаказанным]
  • [www.lekturyreportera.pl/ksiazki/porajmos-znaczy-holocaust/ Porajmos znaczy Holocaust]
  • [rus.newsru.ua/arch/ukraine/31jul2010/rome.html Накануне дня памяти ромов издана книга и запущен сайт о геноциде цыган в Одессе]

Отрывок, характеризующий Геноцид цыган

– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.