Генрих Прусский (1862—1929)

У этого термина существуют и другие значения, см. Генрих Прусский.

Генрих Альберт Вильгельм, принц Прусский (нем. Heinrich Albert Wilhelm Prinz von Preußen; 14 августа 1862(18620814), Потсдам — 20 апреля 1929, Шлезвиг-Гольштейн— сын императора Германии Фридриха III и Виктории Великобританской, единственный выживший брат германского императора Вильгельма II (двое других умерли в детстве), гросс-адмирал (4 сентября 1909).

Биография

Окончил курс в кассельской гимназии и поступил на военно-морскую службу. В 1884—1886 годах учился в Военно-морской академии в Берлине. Как член Дома Гогенцоллернов сделал блестящую карьеру. 1888 — командир императорской яхты «Гогенцоллерн», 1889-90 — крейсера 2-го ранга «Ирена», броненосца береговой обороны «Беовульф», броненосца «Саксония», линкора додредноутного типа «Вёрт». Затем командовал 2-й дивизией 1-й эскадры и возглавлял 1-ю морскую инспекцию германских ВМС.

В 1897 получил в командование Восточно-Азиатскую эскадру, базировавшуюся на Циндао. Получил на этом посту большую известность, когда первым из европейских принцев был принят в Пекине в Запретном городе. В 1903 году назначен начальником военно-морской базы на Балтике, в 1906—1909 годах — командующий действующими силами боевого флота Германской империи.

Первая мировая война

В августе 1914 года возглавил германские морские силы на Балтике, базировавшиеся в Киле, Данциге и Пиллау. Генрих Прусский удачно действовал германскими силами Балтийского моря. Хотя германский флот на Балтике был существенно меньше сил российского Балтийского флота, Генрих сумел, временно получая в своё подчинение соединения Флота открытого моря, навязать русским ведение исключительно оборонительной тактики до самого конца войны. Так, 10(23) сентября 1914 года в районе Виндавы под командованием Генриха сосредоточилась большая флотская группировка (14 линкоров, крейсера, эсминцы, тральщики) для высадки крупного десанта на русское Курляндское побережье. Но, получив сообщение о подходе крупного военно-морского соединения Великобритании к Датским проливам, Генрих приказал отменить операцию.

Очень важным событием стало затопление крейсера «Магдебург» 13(26) августа 1914 года близ острова Оденсхольм около эстонского побережья, когда русские водолазы сумели достать с захваченного германского крейсера сигнальные и секретные шифровальные книги, в результате чего германский военно-морской шифр был расшифрован, что непосредственным образом повлияло на ход и окончание Первой мировой войны на море.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)^{[источник не указан 2883 дня]}

В 1918 году, после окончания войны, подал в отставку.

Личность

Генрих обладал характером, совершенно противоположным старшему брату, кайзеру Вильгельму II. Вёл с семьёй открытый и весьма скромный образ жизни, за что пользовался популярностью. Также зарекомендовал себя талантливым дипломатом, умея взять в переговорах правильный тон. Генрих поддерживал дружеские отношения со своей двоюродной сестрой и свояченицей Александрой Фёдоровной и её мужем Николаем II, неоднократно упоминается в их дневниках. В 1896 году представлял брата на коронации Николая II. Во время своего визита в США в 1902 году Генрих оставил о себе очень благоприятные впечатления, ему был присвоена степень почётного доктора Гарвардского университета.

Как моряк Генрих был прагматиком и очень практичным человеком. Он получил одну из первых лицензий пилота в Германии, был в состоянии понять практическую ценность тех или иных технических инноваций, долгие годы покровительствовал яхт-клубу в Киле и был заядлым яхтсменом. Также принц был увлеченным автомобилистом, существует версия, что именно он изобрёл стеклоочиститель. В 1908 году им учрежден «Принц-Генрих-Фарт» — соревнование немецких автомобилистов, предшественник Гран-при Германии.

Принц Генрих стал одним из первых сторонников развития подводного флота и морской авиации, по его инициативе в Германии велись разработки первого германского авианосца. Неучастие Генриха в политической жизни способствовало тому, что у него всегда сохранялись ровные отношения со старшим братом-кайзером. После 1918 года, в изгнании принц Генрих продолжил активнейшее участие в парусных регатах и автомобильных гонках. Как и его отец кайзер Фридрих III, принц Генрих Прусский был заядлым курильщиком и умер от рака гортани. Похоронен в поместье Хеммельмарк в Шлезвиг-Гольштейне.

Воинские звания

австрийский гросс-адмирал (9 октября 1916);
английский адмирал флота (27 января 1910);
саксонский генерал пехоты (5 июля 1906);
прусский генерал-полковник в ранге генерал-фельдмаршала (4 сентября 1909, почетный чин).

Семья

Женат на двоюродной сестре, гессенской принцессе Ирене, дочери великого герцога Людвига IV и Алисы Великобританской. От этого брака родилось три сына:

Вальдемар (1889—1945)
Сигизмунд (1896—1978)
Генрих (1900—1904)

Вальдемар и Генрих были гемофиликами, получившими болезнь от матери, по женской линии потомства королевы Виктории. Вальдемар погиб в последние дни Второй мировой войны от того, что американцы, занявшие город, где он лежал в больнице, лишили больных средств переливания крови.

Напишите отзыв о статье "Генрих Прусский (1862—1929)"

Примечания

Ссылки

На Викискладе есть медиафайлы по теме Генрих Прусский

Отрывок, характеризующий Генрих Прусский (1862—1929)

Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.