Генрих II (герцог Брабанта)
| Генрих II Великодушный фр. Henri II le Magnanime нем. Heinrich II нидерл. Hendrik II de Edelmoedige / de Grootmoedige англ. Henry II the Magnanimous<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Адриан ван Барланд, Ян Моретус, "Хроника герцогов Брабантских" (лат. Ducum Brabantiae chronica), 1600</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1235 — 1248 | |||
| Предшественник: | Генрих I (герцог Брабанта) | ||
| Преемник: | Генрих III (герцог Брабанта) | ||
| Рождение: | 1207 Лёвен | ||
| Смерть: | 1 февраля 1248 Лёвен | ||
| Отец: | Генрих I (герцог Брабанта) | ||
| Мать: | Матильда Булонская | ||
| Супруга: | 1) Мария Швабская, 2) София Гессенская | ||
| Дети: | от 1-го брака: Генрих, Филипп, Матильда, Беатриса, Мария, Маргарита от 2-го брака: Генрих, Елизавета | ||
Генрих II Великодушный (фр. Henri II le Magnanime; 1207, Лёвен — 1 февраля 1248, Лёвен) — герцог Брабанта с 1235 года. Сын Генриха I и Матильды Булонской. Двор Генриха говорил преимущественно по-французски[1].
Продолжал начатую отцом политику расширения герцогства на восток, что приводило к конфликтам с Льежским епископством, с одной стороны, и к союзу с императором Фридрихом II, с другой. Благодаря союзу Генриха с императором в состав герцогства вошло графство Далем. Война между епископом Льежа и Лимбургским домом, в которую оказался вовлечён Генрих, закончилась только в 1243 году.
Генрих также оказал влияние на Гельдерн и Голландию в период правления несовешеннолетих Оттона II, графа Гельдерна, сына сестры Генриха Маргариты, и Вильгельма II, графа Голландии, сына сестры Генриха Матильды. В 1247 году Генрих отказался в пользу последнего от немецкой короны[1].
После смерти первой жены Марии, дочери Филиппа Швабского, он женился в 1240 году на Софии, дочери ландграфа Тюрингии Людовика IV. В том же году разгорелся конфликт с кёльнским епископом по поводу Далема[2]. В 1247 году София унаследовала Тюрингию. Единое герцогство Брабанта и Тюрингии просуществовало до 1275 года, когда в результате войны за Тюрингское наследство её часть, ландграфство Гессен, отошла к сыну Генриха и Софии Генриху I Гессенскому, основавшему гессенскую линию Брабантского дома.
12 января 1248 года, за несколько дней со смерти, первым в истории Брабанта Генрих II публикует хартию (нидерл. landsprivilegie), гарантировавшую неприкосновенность определённых прав подданных. В том числе Генрих отказался от т. н. права «мёртвой руки», неотчуждаемого права собственности[3].
Генрих похоронен вместе с Софией Гессенской в хоре церкви цистерцианского аббатства в Виллер-ла-Виль. Этому аббатству Генрих начиная с 1236 года делал значительные дары в виде сельскохозяйственных угодий и леса[4].
Браки и дети
Генрих был женат дважды. Его первой супругой была Мария, дочь Филиппа Швабского и Ирины Ангелины, дочери византийского императора Исаака II Ангела. В этом браке родились:
- Генрих, герцог Брабанта
- Филипп, умер в младенчестве
- Матильда, замужем за
- (1237 год[2]) графом Робертом I д’Артуа, братом короля Людовика IX Святого.
- (не позднее 31 мая 1254 года) за Ги II де Шатийоном, графом де Сен-Поль
- Беатриса (1225 — 11 ноября, 1288), замужем за:
- (10 марта 1241 года[2]) Генрихом IV Распе, ландграфом Тюрингии;
- (ноябрь 1247 года) Гильомом III, графом Фландрии (1224 — 6 июня 1251 года).
- Мария (1226-1256), замужем за Людвигом II Баварским[2], была обезглавлена мужем по подозрению в измене. Позднее Людвиг признал, что его подозрения были безосновательны и во искупление греха он основал цистерцианский монастырь в Фюрстенфельдбруке.
- Маргарита (ум. 14 марта 1277 года), аббатиса Хертогенталя[2], монастыря основанного её отцом в 1230 году.
Вторым браком Генрих был женат на Софии Гессенской[2] (20 марта 1224 года — 29 мая 1275 года), дочери ландграфа Тюрингии Людовика IV и св. Елизаветы Венгерской. В этом браке родились:
- Генрих (1244 — 1308), ландграф Гессена с 1263 года,
- Елизавета (1243 — 9 октября 1261), замужем за Альбертом Великим.
Напишите отзыв о статье "Генрих II (герцог Брабанта)"
Примечания
- ↑ 1 2 [books.google.be/books?id=CJSDXlpHlBEC&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=false Erik Kooper «Medieval Dutch literature in its European context» ISBN 0-521-40222-0, 1994]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [books.google.be/books?id=G3Q6AAAAcAAJ&pg=PA147&dq=mathilde+boulogne+otto&hl=nl&ei=e2XqS4fVDtWg-gashZDDBA&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CDMQ6AEwAA#v=onepage&q=mathilde%20boulogne%20otto&f=false J. B. David «Vaderlandsche Historie», Лёвен, 1855, стр. 215—216]
- ↑ Bryce Dale Lyon «Studies of West European medieval institutions» 1978
- ↑ [books.google.be/books?id=hUxjxBYWurkC&pg=PA92&dq=Hendrik+II+Brabant&hl=nl&ei=G3XsS4q7Bo2mOMqh_ZkI&sa=X&oi=book_result&ct=book-preview-link&resnum=4&ved=0CDkQuwUwAw#v=onepage&q=Hendrik%20II%20Brabant&f=false H.P.H. Camps «De stadsrechten van graaf Willem II van Holland» ISBN 90-6550-219-X, 1989]
Отрывок, характеризующий Генрих II (герцог Брабанта)
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.
Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
