Генрих I (герцог Брауншвейг-Люнебурга)

Генрих I Мягкий (нем. Heinrich I. der Milde; ок. 1355 — 14 октября 1416) — герцог Брауншвейг-Люнебурга, правитель Брауншвейг-Вольфенбюттеля в 1400—1409 годах и Люнебурга с 1388 года из династии Вельфов. Основатель средней Брауншвейгской линии. Четвёртый сын Магнуса II.

Биография

Сначала Генрих I правил в Люнебурге совместно с братом Бернхардом. Когда в 1400 году был убит их брат Фридрих, они присоединили к своим владениям Брауншвейг-Вольфенбюттель. В 1409 году они разделили своё княжество: Бернхард получил Вольфенбюттель, Генрих — Люнебург.

В 1404 году Генрих был захвачен в плен графом Липпе Бернхардом VI, освободился, заплатив выкуп. После смерти графа Генриха Шлезввигского — мужа своей сестры — помог защитить Шлезвиг от вторжения Маргариты Датской.

Генрих I старался поддерживать в своих владениях мир и порядок, отсюда его прозвище Мягкий — der Milde.

Семья и дети

Первая жена — София (ок. 1370—1406), дочь герцога Померании Вартислава VI. Дети:

• Вильгельм I Победоносный (1392—1482), герцог Брауншвейг-Люнебурга в 1416—1428, герцог Брауншвейг-Вольфенбюттеля в 1428—1432 и 1473—1482, герцог Брауншвег-Каленберга с 1432, герцог Брауншвейг-Гёттингена с 1463
• Екатерина (1395—1442), жена Фридриха I Саксонского (1370—1428).

Вторая жена (свадьба — 30 января 1409) — Маргарита Гессенская (1389—1446), дочь ландграфа Германа II. Сын:

• Генрих II Миролюбивый (1411—1473), герцог Брауншвейг-Люнебурга в 1416—1428, герцог Брауншвейг-Вольфенбюттеля с 1428.

Литература

• Christa Geckler: Die Celler Herzöge. Leben und Wirken, Zeitgeschichte 1371—1705. Georg Ströher, Celle 1986,
• Wilhelm Havemann: Geschichte der Lande Braunschweig und Lüneburg. Erster Band. Göttingen 1853.
• Spehr Ferdinand. Heinrich II. (Herzog von Braunschweig-Lüneburg-Wolfenbüttel) // Allgemeine Deutsche Biographie (ADB). — Bd. 11. — Lpz.: Duncker & Humblot, 1880. — S. 486—488. (нем.)
• Hans Georg Gmelin: Spätgotische Tafelmalerei in Niedersachsen und Bremen. München 1974, S. 685.

Отрывок, характеризующий Генрих I (герцог Брауншвейг-Люнебурга)

Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.