Генри Гибсон
Поделись знанием:
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.
Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
| Генри Гибсон | |
| Henry Gibson | |
 | |
| Имя при рождении: |
Джеймс Бейтман |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Место смерти: |
Малибу, США |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1963—2008 |
Генри Гибсон (англ. Henry Gibson, урождённый Джеймс Бейтман (англ. James Bateman)[1][2]; 21 сентября 1935 — 14 сентября 2009)[1] — американский актёр.
Содержание
Биография
Генри Гибсон родился в городке Джермантаун, штат Пенсильвания (ныне район в северо-западной части города Филадельфия), в 1935 году в семье Эдмунда Альберта и Дороти Бэйтман. В детстве он посещал подготовительную школу Святого Иосифа, где был президентом Драматического клуба.[3]
После окончания Католического университета Америки в Вашингтоне Джеймс Бейтман служил в ВВС США в качестве офицера разведки.[2] После увольнения он занялся актёрской карьерой, выступая вначале с номером, где изображал американского поэта с южным акцентом. В то же время он взял себе псевдоним Генри Гибсон, что стало перефразированным вариантом имени драматурга Генрика Ибсена.[2]
С 1957 по 1962 год Генри Гибсон был частым гостем на «Вечернем шоу Джека Паара», где много раз читал свои стихи. Его кинокарьера стартовала в 1963 году с небольшой роли в фильме Джерри Льюиса «Чокнутый профессор».[2] Популярность в США приобрёл, снимаясь в телевизионном комедийном шоу «Хохмы Роуэна и Мартина» (1968—1971). Далее последовал ряд ролей в фильмах Роберта Олтмена, среди которых «Нэшвилл» (1975), где Гибсон стал исполнителем песни, написанной на его же собственные стихи, «Долгое прощание» (1973) и «Здоровье» (1980). Роль кантри-певца Хейвена Гамильтона в «Нэшвилле» принесла актёру номинацию на «Золотой глобус» и премию Национального общества кинокритиков.[1]
Наиболее известным в широких кругах Генри Гибсон стал после роли предводителя фашистов в комедийном киномюзикле Джона Лэндиса «Братья Блюз» (1980). На рубеже 1980—1990-х годов у актёра были роли в фильмах «Чудовище в шкафу» (1986), «Предместье 1989» (1989) и Гремлины 2: Новенькая партия (1992). Он также появился в небольшой роли завсегдатая баров в драме Пола Томаса Андерсона «Магнолия» (1999).
Помимо ролей в кино Генри Гибсон часто принимал участие в озвучивание мультфильмов, среди которых «Паутина Шарлотты» (1973), «Большое кино Тома и Джерри» (1992) и «Ужасные приключения Билли и Мэнди» (2006).
Одни из последних ролей Гибсона были в фильмах «Незваные гости» (2005) и «Большой Стэн» (2008), а также в телесериале «Юристы Бостона», где у него была приметная роль судьи Кларка Брауна.
В 1966 году актёр женился на Лоис Джоан Гейгер, которая на пять лет была старше его. У супругов родилось трое детей, связавших свою карьеру с киноиндустрией.[1][2] Их брак продлился до смерти Гейгер в мае 2007 года.[2] Генри Гибсон умер спустя два года, 14 сентября 2009, от рака в своём доме в Малибу, за неделю до своего 74 дня рождения.[2] Актёр был кремирован, а его прах захоронен в Лос-Анджелесе на Вествудском кладбище.
Фильмография
| Год | Русское название | Оригинальное название | Роль | |
|---|---|---|---|---|
| 1962—1971 | с | Деревенщина из Беверли-Хиллс | The Beverly Hillbillies | мистер Куирт Манли / Генри |
| 1963 | ф | Чокнутый профессор | The Nutty Professor | Гибсон, студент колледжа |
| 1963—1966 | с | Мой любимый марсианин | My Favorite Martian | Гомер П. Гибсон |
| 1964 | ф | Поцелуй меня, глупенький | Kiss Me, Stupid | Смит |
| 1968—1970 | с | Моя жена меня приворожила | Bewitched | Наполеон |
| 1973 | ф | Долгое прощание | The Long Goodbye | доктор Верринджер |
| 1975 | ф | Нэшвилл | Nashville | Хейвен Хэмилтон |
| 1975—1979 | с | Чудо-женщина | Wonder Woman | Марипоза |
| 1977 | ф | Солянка по-кентуккски | The Kentucky Fried Movie | в роли самого себя |
| 1977—1984 | с | Остров фантазий | Fantasy Island | Фрэд Уэйд |
| 1977—1986 | с | Лодка любви | The Love Boat | Генри Бимус |
| 1979 | ф | Идеальная пара | A Perfect Couple | Фрэд Ботт |
| 1979—1985 | с | Придурки из Хаззарда | The Dukes of Hazzard | Squirt |
| 1979—1985 | с | Маленький бродяга | The Littlest Hobo | Джеффри Фарлей |
| 1979—1986 | с | Охотник Джон | Trapper John, M.D. | доктор Браунелл |
| 1980 | ф | Братья Блюз | Blues Brothers | Хит Нейзи |
| 1980 | ф | Здоровый образ жизни | HealtH | Бобби Хаммер |
| 1980—1988 | с | Частный детектив Магнум | Magnum, P.I. | Рональд Миллс |
| 1981 | ф | Невероятно уменьшающаяся женщина | The Incredible Shrinking Woman | доктор Эжен Норц |
| 1981 | мф | Смурфы | Smurfs | озвучка |
| 1981 | ф | Тюльпаны | Tulips | Морис Авокадо |
| 1982—1986 | с | Рыцарь дорог | Knight Rider | Дональд Крейн |
| 1982—1990 | с | Ньюхарт | Newhart | Тад Берроуз / Тед Харрис |
| 1984 | с | Она написала убийство | Murder, She Wrote | Гарольд Бэннер |
| 1985—1989 | с | Сумеречная зона | The Twilight Zone | мэр |
| 1986 | тф | Жар | Slow Burn | Роберт |
| 1987 | ф | Внутреннее пространство | Innerspace | мистер Вормвуд |
| 1987 | тф | Долгий путь | Long Gone | Хейл Бачман |
| 1987 | ф | Монстр из шкафа | Monster in the Closet | доктор Пэнниуорт |
| 1988 | ф | Переключая каналы | Switching Channels | Айк Роско |
| 1989 | ф | Бренда Старр | Brenda Starr | профессор Герхард фон Крейцер |
| 1989 | с | Вокруг света за 80 дней | Around the World in 80 Days | кондуктор в поезде |
| 1989 | ф | Предместье | The 'burbs | доктор Вернер Клопек |
| 1989—1996 | с | Байки из склепа | Tales from the Crypt | Stanhope |
| 1989—1997 | с | Тренер | Coach | Тэд Тилли |
| 1990 | ф | Гремлины 2: Новенькая партия | Gremlins 2: The New Batch | работник, уволенный за курение |
| 1990 | ф | Послушайте завтра | Tune in Tomorrow... | большой Джон Кут |
| 1990—1991 | с | Секретный агент Макгайвер | MacGyver | Drive-Thru Customer |
| 1990—1994 | с | Вечерняя тень | Evening Shade | Бад |
| 1991 | ф | Город сверхъестественного. Индиана | Eerie, Indiana | мистер Лоджпул |
| 1991—1996 | с | Сёстры | Sisters | Сайрус Кэлхоун |
| 1992 | мф | Том и Джерри: Фильм | Tom and Jerry: The Movie | доктор Эпплчик |
| 1992—1999 | с | Без ума от тебя | Mad About You | в роли самого себя |
| 1993—1999 | с | Звёздный путь: Глубокий космос 9 | Star Trek: Deep Space Nine | Нилва |
| 1994 | тф | Байки из склепа | Vault of Horror I | — |
| 1995 | мс | Городок Санто-бугито | Santo Bugito | Мозмайер |
| 1995 | тф | Побег на гору ведьмы | Escape to Witch Mountain | Раветч |
| 1995 | ф | Татуировка | Cyber Bandits | доктор Кнатсен |
| 1996 | ф | Био-Дом | Bio-Dome | Уильям Лики |
| 1996 | ф | Мать-ночь | Mother Night | Адоль Ичманн |
| 1996—2000 | с | Завтра наступит сегодня | Early Edition | мистер Куигли |
| 1997 | с | Звёздные врата: SG-1 | Stargate SG-1 | Марул |
| 1997 | ф | Психушка | Asylum | доктор Эдварт Белличек |
| 1997—1999 | с | Сабрина — маленькая ведьма | Sabrina the Teenage Witch | судья ведьм |
| 1998 | ф | Посторонний | Stranger in the Kingdom | Зак Барроус |
| 1998—2004 | с | Фирменный рецепт | Becker | заместитель секретаря |
| 1999 | с | Вспомнить всё 2070 | Total Recall 2070 | Belasarius |
| 1999 | ф | Любовь и тайны Сансет Бич | Sunset Beach | Уэйн Ландри |
| 1999 | ф | Магнолия | Magnolia | Терстон Хауэлл |
| 1999—2002 | с | Провиденс | Providence | мистер Берри |
| 2000—2006 | с | Малкольм в центре внимания | Malcolm in the Middle | Фрэнк Уолстон |
| 2001 | тф | Ирландский везунчик | The Luck of the Irish | Рейли О'Рейли |
| 2001—2004 | с | Защитник | The Guardian | Фил Хостетлер |
| 2002 | ф | Пикник у медвежонка Тэдди | Teddy Bears' Picnic | Клиффорд Слоан |
| 2002 | с | Шпионки | She Spies | доктор Милбоу |
| 2004 | ф | Не умирай в одиночку | Never Die Alone | директор похоронного зала |
| 2004—2008 | мс | Бэтмен | The Batman | Багли |
| 2004 | с | Нахваливание | Cracking Up | доктор Боллас |
| 2004—2008 | с | Юристы Бостона | Boston Legal | судья Кларк Браун |
| 2005 | ф | Незваные гости | Wedding Crashers | отец О'Нил |
| 2006 | ф | Пойманные в ловушку | Trapped Ashes | туристический гид |
| 2007 | ф | Большой Стэн | Big Stan | Карлик |
Напишите отзыв о статье "Генри Гибсон"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Barnes, Mike. [www.hollywoodreporter.com/hr/content_display/news/e3i5aff5594745c85c664c3a6ca12a0cae4 'Laugh-In' ignited a rich comic career], The Hollywood Reporter (17 сентября 2009), стр. 6, 15. [web.archive.org/20090922191322/www.hollywoodreporter.com/hr/content_display/news/e3i5aff5594745c85c664c3a6ca12a0cae4 Архивировано] из первоисточника 22 сентября 2009. Проверено 16 сентября 2009.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 McLellan, Dennis. [www.latimes.com/news/obituaries/la-me-henry-gibson17-2009sep17,0,5650124,full.story Actor was original cast member of 'Laugh-In'], Los Angeles Times (17 сентября 2009), стр. A24. Проверено 14 сентября 2009.
- ↑ [www.filmreference.com/film/65/Henry-Gibson.html Henry Gibson Biography]
Ссылки
- Генри Гибсон (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=42049077 Генри Гибсон] (англ.) на сайте Find a Grave
- [www.kinokopilka.tv/people/20538-genri-gibson Кинокопилка]. [www.webcitation.org/6A1pKP6Ne Архивировано из первоисточника 19 августа 2012].
Отрывок, характеризующий Генри Гибсон
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.
Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
