Гудзон, Генри

Генри Гудзон
Henry Hudson
Портрет Генри Гудзона. Энциклопедия всеобщей истории, 1885.
Род деятельности:	мореплаватель
Место рождения:	Лондон
Место смерти:	неизвестно

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Сэр Ге́нри Гудзо́н (Ха́дсон) (англ. Henry Hudson; 12 сентября 1570—1611?) — английский мореплаватель начала XVII века. Его дата и место рождения точно неизвестны, но по некоторым предположениям, он родился 12 сентября 1570 года в Лондоне. Полагают, что он погиб в 1611 году в нынешнем Гудзоновом заливе в Канаде в результате бунта на корабле.

Рождение и ранние годы

Детали рождения и юных лет Хадсона практически неизвестны. Некоторые источники утверждают, что Хадсон родился около 1565 года; по другой информации его рождение датируется 1570-м годом. Хадсон много лет провел у моря, начиная свою карьеру как юнга и постепенно дослужился до звания капитана.

Исследования

В 1607 году Московская торговая компания, одна из немногих английских компаний, имевших королевскую грамоту, наняла капитана Генри Гудзона на поиски северного пути в Азию. В то время район Арктики был полностью не изучен, и торговцы предполагали, что двигаясь на север, северо-восток или северо-запад, они найдут кратчайший путь к Азии. Гудзон вышел на корабле Халве Ман в Северный Ледовитый океан и взял курс на северо-запад. В начале июня он достиг восточного берега Гренландии и двинулся вдоль него в северном направлении, при этом составляя карту района. 20 июня корабль отошёл от берега и взял курс на восток, достигнув северной оконечности архипелага Шпицберген 17 июля. В этом месте корабль находился всего в 577 морских милях (1,100 километрах) от Северного полюса, и дальнейший путь преграждали льды. 31 июля Гудзон решил вернуться обратно в Англию. На обратном пути Гудзон, возможно, открыл остров Ян-Майен (по другим сведением, его позднее обнаружил голландский капитан, чьим именем он и назван).

В 1608 году Гудзон ещё раз попытался найти северный торговый путь, на этот раз двинувшись восточнее, но, достигнув архипелага Новая Земля, снова наткнулся на преграждающие путь льды и был вынужден вернуться. Этой предельной точки и прежде достигали другие корабли компании, но северный путь в Азию так и не был найден.

Гудзон желал продолжать поиски и нанялся в голландскую Ост-Индскую компанию. Эта компания также была чрезвычайно заинтересована найти северный путь, и для этих целей был снаряжён корабль «Халве Маан» (нидерл. Halve Maen), капитаном которого был назначен Гудзон.

В мае 1609 года корабль взял курс к Новой Земле, но, не дойдя до неё, был вынужден повернуть назад из-за недовольства команды. Вместо этого корабль поплыл на запад, пересёк Атлантический океан и в начале июля достиг отмели Большой Ньюфаундлендской банки у берегов острова Ньюфаундленд в Северной Америке. Затем 4 месяца было потрачено на исследование берегов Северной Америки. 11 сентября 1609 года был открыт остров Манхэттен. Также было исследовано и описано побережье современного штата Мэн и полуостров Кейп-Код. Несмотря на то, что эти земли впервые были открыты итальянским исследователем Джованни да Вераццано в 1524 году, Генри Гудзон стал первым европейцем, кто письменно описал эти земли. Он также проплыл вверх по течению реки, ныне носящей его имя (Гудзон), до места, где сейчас расположена столица штата Нью-Йорк город Олбани (англ. Albany). Позднее в устье этой реки голландцы основали город Новый Амстердам, ставший затем городом Нью-Йорком. Полагают, что название острова Статен (нидерл. Staaten Eylandt) также дал Генри Гудзон в честь Генеральных штатов (Нидерландов), официального названия парламента Нидерландов того времени.

По возвращении в Англию в ноябре 1609 года Гудзон был арестован за плавание под чужим флагом, согласно Актам Навигации (англ. Navigation Acts), ряду английских законов, установленных для защиты торговых путей от голландцев. Тем не менее, он был вскоре освобождён.

В 1610 году Гудзон снова отправляется в экспедицию на корабле Дискавери (англ. Discovery), на этот раз под английским флагом, будучи нанятым Вирджинской и Британской Ост-Индской компаниями. Он взял курс на север, прибыв к берегам Исландии 11 мая, затем 4 июня к южной Гренландии, потом обогнул её южную оконечность и взял курс на запад. Было сильное ощущение, что северный путь в Азию наконец-то найден. 25 июня путешественники достигли Гудзонова пролива к северу от Лабрадора. Двигаясь вдоль побережья на юг, 2 августа они вышли к заливу Гудзона. Следующие несколько месяцев Гудзон потратил на исследование и картографирование побережья Америки. В ноябре корабль застрял во льдах в заливе Джеймс, и команда была вынуждена сойти на берег на зимовку.

Мятеж

Весной 1611 года, после того как путь был освобождён ото льда, Гудзон планировал возобновить исследования. Однако команда корабля взбунтовалась, требуя возврата домой. В июне 1611 года 8 человек из команды возвратились домой, предварительно высадив Гудзона, его сына и еще 7 матросов на гребную лодку, не оставив им воды и пищи. Больше о его судьбе достоверно ничего неизвестно.

Наследие

Морской залив, открытый Гудзоном, в два раза больше Балтийского моря; большое количество речных устьев открывает морской путь для западных частей Канады, не имеющих выхода к морю. Это позволило Компании Гудзонова залива более двух веков проводить прибыльную торговлю мехом вдоль контролируемых берегов и стать достаточно сильной, чтобы влиять на политику, в частности установление границ между американскими и английскими владениями в Северо-Западной Америке.

Гудзонов пролив стал входом в Арктику для всех судов, занятых поиском Северо-Западного пути из Атлантического океана.

Помимо вышеупомянутых залива и пролива, в честь Гудзона названы некоторые географические объекты в США: река Гудзон, округ Хадсон в штате Нью-Джерси, мост Генри Гудзона в Нью-Йорке, город Гудзон в штате Нью-Йорк.

Генри Гудзон, наряду с другими членами экипажа, изгнанными с корабля, появляется как персонаж в произведении Вашингтона Ирвинга «Рип ван Винкль».

Ссылки

• Гудзон Генри // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [www.krugosvet.ru/enc/istoriya/GUDZON_GENRI.html ГУДЗОН, ГЕНРИ] — статья из энциклопедии «Кругосвет»

Отрывок, характеризующий Гудзон, Генри

Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.