Генц, Фридрих фон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Фридрих фон Генц (нем. Friedrich von Gentz; 2 мая 1764, Бреслау — 9 июня 1832, Вайнхауз близ Вены, Австрийская империя) — немецко-австрийский писатель и публицист, мыслитель, политический деятель. Советник князя Клеменса фон Меттерниха.





Биография

Сын минцмейстера, позже директора Берлинского монетного двора. После перевода отца в Берлин, окончил гимназию и поступил в университет Кёнигсберга. Ученик Канта.

После непродолжительной государственной службы, занялся литературным творчеством и издательской деятельностью.

Сначала был поклонником философии Руссо и Канта, приверженцем новых идей, но под влиянием крайностей Великой французской революции сделался фанатическим их врагом. Когда революционное движение во Франции стало утихать, Ф. Генц перешёл на сторону либеральных и национальных идей. Был представителем раннего немецкого консерватизма. Развивал взгляды Э. Бёрка.

В 1797 году обратился с посланием к новому королю Пруссии Фридриху-Вильгельму III, в котором требовал свободы печати и объединения Германии. В этот период он написал «Ueber den Ursprung und Charakter des Kriegs gegen die Franzosische Revolution» (1801); «Ueber den polit. Zustand von Europa vor und nach der Revolution» (1801—1802).

Ф. Генц защищал то представительную форму правления Англии, то «чисто монархичесую» Пруссии, так же изменял он свои взгляды и на иностранную политику: из защитника нейтралитета и мирной политики он сделался сторонником коалиционной политики Англии и Австрии.

В 1802 г. перешел на австрийскую службу; в 1806 г. был главным редактором прусского манифеста об объявлении войны, а в 1809 и 1813 гг. составлял австрийские манифесты.

С 1810 г. с ним произошла новая перемена: он уже не защищал войны за освобождение.

Ф. Генц сделался орудием Меттерниха и защитником реакционной политики; он был генеральным секретарём как на Венском конгрессе, так и на последовавших за ним, редактировал все относившиеся к ним манифесты и декларации. Служил реакции и как публицист, доказывая, между прочим, что под «однородными постановлениями о свободе печати», которые были обещаны союзным актом, нужно понимать только учреждение цензуры, одинаковой для всех союзных государств.

Генц, являвшийся убеждённым сторонником принципа политического равновесия — «баланса сил» в международных отношениях, благодаря своим личным качествам, как доверенное лицо Меттерниха, способствовал нахождению австро-российского компромисса и становлению Священного союза, инициатором которого был Александр I[1][2]. Заслуги Генца не остались незамеченными — император Александр I даровал ему русское дворянство и графский титул[3].

В жизни был страстным меломаном и поклонником театрального искусства. В 1829 году познакомился в молодой 19-летней танцовщицей Фанни Эльслер. Потратил много средств и усилий, чтобы научить её правильному произношению и французскому языку, занимался её образованием, помог приобрести связи среди своих друзей. Фанни была с ним до его смерти; затем продолжила сценическую карьеру, став наряду с Марией Тальони, одной из самых известных балерин XIX-го века.

Все наиболее важные его сочинения собраны в издании Weick’a (Штутгардт, 1836—1838).

В 1947 г. была издана биография Генца, написанная немецким историком и писателем Голо Манном[4]

Избранные труды

  • «Mémoires et lettres inédites» (Штутгардт, 1841);
  • «Briefwechsel zwischen Friedrich Gentz und Adam Heinr. Müller. 1800—1829» (Штутгардт, 1857);
  • «Tagebücher» (Лейпциг, 1873—1874);
  • «Aus dem Nachlasse F. von G.» (Вена, 1867);
  • «Fr. von G. Briefe an Pilat» (Лейпциг, 1868);
  • «Briefe polit. Inhalts von und an G.» (1870);
  • «Dépêches inédites du chevalier de G. aux hospodars de Valachie» (1876);
  • «Zur Geschichte der Oriental. Frage. Briefe aus dem Nachlasse von G., 1823-29» (1877).

Напишите отзыв о статье "Генц, Фридрих фон"

Примечания

  1. [e-journal.spa.msu.ru/uploads/vestnik/2013/vipusk__40._oktjabr_2013_g._/iz_istorii_upravlenija/khazin_bogdanov.pdf Венский конгресс 1814—1815 годов и его участники: коммуникативные инструменты, ошибки, достижения]
  2. [www.zeit.de/2013/18/friedrich-von-gentz-biografie Der Sekretär Europas]
  3. Головкин Ф. Г. Двор и царствование Павла I. Портреты. Воспоминания — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003, 479 с., — с. 433
  4. Переиздана в 2010 г. - Mann G. Friedrich von Gentz - Frankfurt am Main: FISCHER Taschenbuch, 2010, 343 s. ISBN 978-3-596-18800-0

Ссылки

Ссылки

  • [www.ub.uni-koeln.de/sammlungen/gentz/index_ger.html Friedrich von Gentz] (нем.)

Отрывок, характеризующий Генц, Фридрих фон

Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.