География Ямайки
| География Ямайки | |
|---|---|
| |
| Часть света | Америка |
| Регион | Вест-Индия |
| Координаты | |
| Площадь |
|
| Береговая линия | 1022 км |
| Границы | сухопутных нет |
| Высшая точка | Блу-Маунтин, 2256 м |
| Низшая точка | Карибское море, 0 м |
Яма́йка — островное государство в Вест-Индии в Карибском море. Страна занимает остров Ямайка, который входит в группу Больших Антильских островов. С севера от Ямайки располагается Куба (150 км), с востока через пролив Ямайка — Гаити (160 км). Ближайшая точка континента — мыс Грасиас-а-Дьос (Никарагуа) — расположена в 630 км к юго-западу.
Ямайка — третий по площади остров в составе Больших Антильских островов (первые два — Куба и Гаити). Размеры острова составляют около 225 км с запада на восток и от 35 до 82 км с севера на юг. Общая площадь — 10 991 км², длина береговой линии — 1022 км.[1]
Содержание
Геология и полезные ископаемые
Остров Ямайка располагается на Никарагуанском поднятии Карибской литосферной плиты. Между ним и островом Куба проходит жёлоб Кайман, в котором находится самая глубокая точка Карибского моря. От Ямайки в сторону острова Гаити тянется разлом Энрикильо-Плантэйн-Гарден, вдоль которого от Карибской плиты происходит откол микроплиты Гонав. Данная область является сейсмически активной, поэтому на острове иногда случаются землетрясения. Наиболее разрушительными были землетрясение 1692 года (уничтожившее Порт-Ройял) и землетрясение 1907 года.[2]
Основными полезными ископаемыми Ямайки являются бокситы, по запасам которых страна занимает ведущее место в мире.
Рельеф и береговая линия
Бо́льшая часть территории (примерно 2/3) Ямайки представляет собой известняковое плато высотой 500—1000 м, местами выше. В восточной части острова расположены горы Блу-Маунтинс[уточнить], где находится высочайшая точка страны — гора Блу-Маунтин (высота 2256 м). На юго-западе находится гора Малверн[уточнить] (725 м), а в западной части — гора Долфин-Хед (545 м). В западной части острова распространены карстовые формы рельефа, представленные в горах Джон-Кроу, Драй-Харбор и в карстовой котловине Кокпит-Кантри площадью около 1300 км². Котловина представляет собой комплекс невысоких холмов, разделенных узкими долинами. Для этого района характерны карстовые воронки и подземные водотоки.[3]
Вдоль южного и западного побережья располагаются аллювиальные низменности. Южный берег острова сильно расчленён, имеет окаймлённые рифами гавани, такие как гавань города Кингстон. На западном берегу у города Негрил на 11 км протягивается пляж из кораллового песка. Северный берег расчленён слабо и имеет скалистый характер. В его центре расположена популярная среди туристов Ямайская ривьера — узкая полоса пляжей из мелкозернистого белого песка.[4]
Климат
| Климатограмма Кингстона | |||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Я | Ф | М | А | М | И | И | А | С | О | Н | Д |
18
30
21
|
19
30
21
|
20
30
22
|
30
31
23
|
100
32
24
|
74
32
24
|
42
33
24
|
98
33
24
|
114
32
24
|
177
32
23
|
65
31
23
|
47
31
22
|
| Температура в °C • Сумма осадков в мм Источник: [www.metservice.gov.jm/documents/Mean_Climatological_Data.pdf Метеорологическая служба Ямайки] | |||||||||||
Ямайка находится в зоне тропического климата, на который влияют пассаты. Температура в течение года меняется незначительно, средние значения января составляют 24—25° С, июля — 26—27° С.[2] Локальные климатические характеристики зависят от особенностей рельефа и положения относительно господствующих северо-восточных пассатов. В районе Кингстона средняя температура за год меняется с 24 до 27 °C, а в местечке Гордон-Хилл в горах Блу-Маунтинс — с 4° по 7 °C.
Осадки имеют сезонный характер и особенно интенсивны в мае и октябре, хотя в летние месяцы также случаются грозы с сильными дождями. Средняя годовая норма осадков 2100 мм, но также зависит от района.[3] Южное побережье получает 635 мм осадков, а в горах Джон-Кроу на северо-востоке острова выпадает до 7600 мм. Сезон дождей длятся с мая по октябрь,[4] а в зимние месяцы (с декабря по март) до острова доходят холодные северные ветра с североамериканского континента.[3]
Ямайка расположена в атлантическом поясе ураганов, которые причиняют большой ущерб населению и хозяйству. Среди особенно сильных ураганов, пронёсшихся прямо по острову, ураганы Чарли (1951), Аллен (1980) и Гилберт 1988 годах.[3] Ураганы Иван (2004) и Дин (2007) привели к многочисленным разрушениям и смерти нескольких человек на острове.
Водные ресурсы и почвы
Название острова происходит от искажённого индейского слова «хаймака», что означает «остров родников», или «земля ручьёв».[5] На Ямайке находятся множество небольших рек и ручьев, берущих начало на центральном нагорье и зачастую пропадающих в карстовых полостях. Суммарный объём возобновляемых водных ресурсов — 9,4 км³ (2000 год).[1] Наиболее длинная по протяжённости река — Миньо (93 км) текущая с гор Драй-Харбор в бухту Карлайл (Carlisle Bay). Ещё две реки — Блэк-Ривер в западной части и Рио-Кобре недалеко от Кингстона, имеют длину более 50 км.[3] Из всех рек острова на значительное расстояние судоходна река Блэк-Ривер — небольшие суда могут подниматься на 48 км от устья.[4] Единственная река, текущая не в северном или южном направлениях — Плантэйн-Гарден на востоке острова.
Более половины поверхности острова покрыто белым известняком, под которым лежит жёлтый известняк, более древние метаморфические и вулканические породы. Почвы преимущественно горные коричнево-красные и красно-бурые почвы саванн и сухих лесов.[2] Тонкий слой почв нагорных районов особенно подвержен эрозии. Аллювиальные почвы прибрежных равнин главным образом состоят из сунглинка.[3] На 2005 год 15,83 % земель были отведены под пашни, 10,01 % используются под постоянные культуры. На 2002 года орошались 250 км².[1]
Растительный и животный мир
Остров известен своими разнообразными экосистемами, включая низкорослые леса высоко в горах, сельву на северо-восточных склонах гор и в долинах, саванны на юге и западе, а также песчаные районы, где растут только кактусы и другие ксерофитные растения. С XV века, когда остров был полностью покрыт лесом за исключением небольших сельскохозяйственных участков, растительность сильно изменилась. Колонисты вырубали деревья для нужд строительства и очищали равнины, саванны и склоны гор для возделывания почв. Многие виды были интродуцированы, включая сахарный тростник, бананы и цитрусовые.[3]
Площадь лесов на острове составляет около 194 тыс. га (1/5 всей территории). Наиболее распространено хлопковое дерево, в труднодоступных местах сохранились девственные древостои из свиетении крупнолистной, эбенового дерева и дальбергии, местами встречаются заросли бамбука и кампешевого дерева, а также посадки карибской сосны и эвкалипта. Южное побережье во многих местах заросло мангровыми зарослями. В западной и юго-западной части острова в местах, где земля не используется под плантации, распространена растительность саваннового типа (злаки и отдельно стоящими деревья). Всего на острове произрастает более 3000 видов цветковых растений, включая 200 видов орхидей и гибискус сабдариффа (из которого делают каркаде).[4]
Животный мир Ямайки относительно беден: птицы, грызуны (крысы, мыши), кролики, мангусты, пресмыкающиеся (черепахи, змеи, крокодилы и игуаны) и 20 видов летучих мышей. Местных животных на Ямайке немного, в ходе освоения человеком фауна острова сильно пострадала. В доколумбовые времена на острове обитали многочисленные представители семейства хутиевых, но позже их численность сократилась из-за охоты и разрушения мест обитания. Местные крокодилы также могут попасть под угрозу вымирания. Широко распространились завезённые в 1872 году из Индии мангусты.[3]
Воды острова и прибрежных районов богаты рыбой. Пресноводные рыбы представлены в основном кефалью, имеются 4 вида пресноводных раков. В прибрежных водах обитают ламантины.
Зафиксировано более 250 видов птиц, включая перелётных, причём 25 видов и 21 подвид являются эндемиками, включая национальный символ — вымпелохвостых колибри.[3] Среди интродуцированных видов — майны.[4]
Природоохранные территории острова включают в себя Кокпит-Кантри, лесные заповедники Хеллшайр-Хиллс и Литчфилд. В 1992 году был организован первый морской парк в бухте Монтего и имеет площадь 15 км². В 1993 были созданы национальный парк в горах Блу-Маунтинс и Джон-Кроу.[3]
Напишите отзыв о статье "География Ямайки"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/geos/jm.html Jamaica] — CIA — The World Factbook
- ↑ 1 2 3 Ямайка // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [www.britannica.com/EBchecked/topic/299716/Jamaica Jamaica] — Britannica Online Encyclopedia
- ↑ 1 2 3 4 5 Ямайка // Энциклопедия «Кругосвет».
- ↑ Ямайка // Словарь современных географических названий / Рус. геогр. о-во. Моск. центр; Под общ. ред. акад. В. М. Котлякова. Институт географии РАН. — Екатеринбург: У-Фактория, 2006.
</ol>
| ||||||||||||||
| ||||||||
| ||||||
Координаты: 18°09′59″ с. ш. 77°23′35″ з. д. / 18.16639° с. ш. 77.39306° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=18.16639&mlon=-77.39306&zoom=14 (O)] (Я)
Отрывок, характеризующий География Ямайки
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
