Геометрия признаков

Геометрия признаков - (англ. feature geometry) фонологическая теория, в которой дифференциальные признаки фонемы представлены в виде нелинейной иерархии автономных элементов. Была предложена Дж. Клементсом в 1985 году и получила дальнейшее развитие в работах Э.Сейджи, М.Халле, Э.Хьюм. В отличие от системы признаков Хомского-Халле, фонологические признаки в теории Клементса не просто группируются на основании функциональной общности, а образуют иерархическую структуру.

Характеристика признаков

Высший уровень иерархии - корень сегмента (root), непосредственно встроенный в слоговую структуру. В геометрии признаков различают два типа корней: С (англ. consonant "согласный") и V (англ. vocoid "гласный"). К сегментам V-типа относятся гласные и полугласные, которые обладают признаками [+сонорный], [+аппроксимант] и [+вокоид]. К сегментам С-типа относят шумные и сонорные согласные, которые обладают признаком [-вокоид]. Шумные согласные (напр. [т], [д], [з]) характеризуются признаками [-сонорный] и [-аппроксимант], носовые сонорные ([н], [м]) характеризуются признаками [+сонорный] и [-аппроксимант], а плавные сонорные ([р], [л]) - признаками [+сонорный] и [+аппроксимант]. Прочие признаки располагаются на более низких иерархических уровнях.

Признаки [голос], [носовой], [длительный] соединены непосредственно с корнем сегмента, а признаки места образования образуют отдельный узел, в котором выделяется подгруппа "C-место" для консонантных признаков [губной], [корональный], [дорсальный], а также подгруппа "V-место" для вокалических признаков. Корональные (переднеязычные) сегменты могут при необходимости иметь признаки [±передний] и [±распределённый]. Вокалические признаки характеризуют ряд у гласных и во многом повторяют консонантные признаки, однако группа вокалических признаков также служит для характеристики дополнительной артикуляции согласных ([губной] - лабиализация, [корональный] - палатализация, [дорсальный] - веляризация). Признак [±открытый] характеризует гласные сегменты по подъему и образует отдельную группу среди вокалических признаков.

Отличительной особенностью геометрии признаков является возможность использовать привативные признаки, т.е. признаки, имеющие только положительные значения. Так например, носовые звуки будут характеризоваться признаком [носовой], а у ротовых звуков это признак будет отсутствовать. Таким образом, в структуре сегмента может присутствовать только минимальное количество признаков, необходимое для описания фонологических контрастов в конкретном языке. Дентальный носовой сонорный [н] в русском языке может быть описан в теории геометрии признаков следующим образом:

Мягкий дентальный носовой сонорный [н'] имеет дополнительную группу "V-место" с признаком [корональный], который характеризует контраст по твёрдости/мягкости в русском языке.

Представление фонологических процессов в теории геометрии признаков

Фонологические процессы в теории геометрии признаков описываются как операции отсоединения и присоединения признаков и групп признаков. Нейтрализация контраста сопровождается отсоединением признака, ассимиляция характеризуется как процесс присоединения к признаку соседнего сегмента.

Варианты теории геометрии признаков

В теории геометрии признаков существуют два подхода к определению признаков места образования. Дж.Клементс и Э.Хьюм используют единые признаки места [губной], [корональный], [дорсальный] для согласных и гласных звуков. Отличия заключаются лишь в группировке признаков: признаки места согласных объединяются в группу С-место, а те же признаки в группе V-место характеризуют ряд и огубленность гласных и дополнительную артикуляцию согласных. Э.Сейджи и М.Халле предлагают использовать отдельные признаки [назначенный артикулятор:Губной], [назначенный артикулятор:Корональный] и [назначенный артикулятор:Дорсальный] для согласных и традиционные признаки системы Хомского-Халле [±задний], [±высокий], [±низкий] и [±огубленный] для гласных. В системе геометрии признаков М.Халле, к тому же, отсутствует внутренняя иерархия и все признаки способа и места образования соединены непосредственно с корнем сегмента.

Литература

• Clements, G. N. & S. J. Keyser, 1983. CV Phonology: a Generative Theory of the Syllable (Linguistic Inquiry Monograph 9), MIT Press, Cambridge, Ma.
• Clements, G. N., 1985. "The Geometry of Phonological Features," Phonology Yearbook 2, 225-252.
• Clements, G. N. & E. Hume, 1995. "The Internal Organization of Speech Sounds" In John Goldsmith, ed., Handbook of Phonological Theory. Oxford: Basil Blackwell, Oxford, pp. 245-306.
• Halle, M. 1995. Feature Geometry and Feature Spreading. Linguistic Inquiry 26(1), 1-46.
• Halle, M. 2005. Palatalization/Velar softening: What it is and what it tells us about the nature of language. Linguistic Inquiry 36, 23-41.
• Sagey, E. 1986. The Representation of Features and Relations in Nonlinear Phonology. PhD Dissertation, MIT.

Отрывок, характеризующий Геометрия признаков

Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.