Георге, Стефан

Стефан Георге
нем. Stefan George
Портрет Стефана Георге. Фотография Якоба Гилсдорфа, 1910
Имя при рождении:	Стефан Антон Георге
Дата рождения:	12 июля 1868(1868-07-12)
Место рождения:	Бюдесхейм, Великое герцогство Гессен
Дата смерти:	4 декабря 1933(1933-12-04) (65 лет)
Место смерти:	Минусио, кантон Тичино, Швейцария
Гражданство:	Германия
Род деятельности:	поэт, переводчик
Направление:	символизм, эстетизм
Язык произведений:	немецкий

Стефан Георге, также Штефан Георге (нем. Stefan George, при рождении — Стефан Антон Георге, 12 июля 1868 Бюдесхейм, теперь часть города Бинген-на-Рейне — 4 декабря 1933, Минусио близ Локарно) — немецкий поэт.

Биография

Учился в Дармштадте, а затем в Париже, Мюнхене и Берлине. Много путешествовал по Европе и Англии.

Придерживался концепции «искусство ради искусства» (l’art pour l’art) и точки зрения, что важен «не смысл, а форма». Основал и редактировал литературный журнал «Листки искусства» (Blätter für die Kunst). Переводил на немецкий язык Данте, Бодлера, Сонеты Шекспира, современных французских, английских и итальянских поэтов. Создал знаменитый «кружок Георге» («George-Kreis»), распавшийся со смертью Георге в 1933 году. В этот кружок, который недоброжелатели окрестили «клубом экстравагантных одиночек», входили многие знаменитые люди, например предприниматель и поэт Роберт Бёрингер, Карл Вольфскель, Фридрих Гундольф, Эрнст Канторович, Людвиг Клагес, братья Клаус, Александер и Бертольд фон Штауффенберг, Альфред Шулер и др.

Георге придерживался течения «Консервативная революция». Был гомосексуален, но призывал своих последователей придерживаться целибата, как и он сам. Важным событием в его жизни была встреча с Максимилианом «Максимином» Кронбергером (15.4.1888 — 16.4.1904) в 1902 или 1903 году. Георге возвёл Максимина в ранг божества, называл своим идеалом, писал о нём, что увидел того, «кого всю жизнь ищу я». Кронбергер умер от менингита через день после своего шестнадцатилетия. Ханна Вольфскель вспоминает: «Когда Максимин умер, я не верила, что Георге это переживёт…» Срединная часть цикла «Седьмое кольцо» посвящена ему. Р. Бёрингер писал, что «встреча с Максимином — середина и полнота жизни Георге. Как Данте Беатриче… так Георге обессмертил Максимина».

Творчество Георге является важным мостом, соединяющим XIX век с немецким модернизмом. Он экспериментировал с метрикой, пунктуацией, формой. Наряду с многоточием ввел двоеточие («.»), ставил точку не только внизу, но и посередине строки, превращая её в соединительный знак; (немецкие) существительные писал с маленькой буквы, заглавные использовал на своё усмотрение.

В последней поэтической книге «Das Neue Reich» (Новое царство) описал новый общественный строй во главе с духовной аристократией («geistig-seelische Aristokratie»). Национал-социалисты попытались, опираясь на эту работу, привлечь Георге на свою сторону; однако Георге мыслил исключительно о духовном перерождении общества и был противником тоталитаризма. После прихода национал-социалистов к власти в 1933 году Георге отклонил предложенную министром пропаганды Гёббельсом должность президента новой немецкой Поэтической Академии. Он также не участвовал в торжественном праздновании и факельном шествии, организованных НСДАП в честь его 65-летия. Тяжело больной, он уехал в Швейцарию, которую и так редко покидал с 1931 года, и через несколько месяцев, 4 декабря 1933 года, умер в клинике Св. Агнесы. До сих пор не ясно, была его поездка в Швейцарию поиском политического убежища или просто запланированной недолгосрочной поездкой. Он был похоронен на кладбище Минусио. В его похоронах принимали участие братья Бертольд и Клаус фон Штауффенберг.

Георге принадлежит к числу крупнейших немецкоязычных поэтов наряду с Г. Гофмансталем, Г. Бенном и Р. М. Рильке. Он был вождём немецких символистов. Учился у французских символистов, оказал большое влияние на русских символистов, таких как Валерий Брюсов и Вячеслав Иванов. На русский язык его переводили В. Брюсов, Вяч. Иванов, Эллис, С. Радлов, Г. Петников, А. Биск, Арк. Штейнберг, А. Карельский, Вяч. Куприянов, В. Летучий и др. Его стихи положены на музыку многими композиторами, такими, как А. фон Цемлинский, Арнольд Шёнберг, Альбан Берг, Антон Веберн, Вольфганг Рим и др. ([www.recmusic.org/lieder/g/george/]).

Памяти Стефана Георге посвящён сборник стихотворений Una rosa para Stefan George аргентинского поэта Рикардо Молинари (1898—1996).

Сборники

• Гимны (Hymnen, 1890),
• Паломничества (Pilgerfahrten, 1891)
• Альгабал (Algabal, 1892)
• Книги пастушьих и хвалебных стихотворений (Die Bücher der Hirten und Preisgedichte, 1895)
• Год души (Das Jahr der Seele, 1897)
• Ковёр жизни, или Песня о сне и смерти (Der Teppich des Lebens, 1899).
• Седьмое кольцо (Der Siebente Ring, 1907),
• Звезда союза (Der Stern des Bundes, 1914)
• Новое Царство (Das Neue Reich, 1928)

Цитаты

• КОВЕР

Здесь звери в зарослях с людьми сплелися

В союзе чуждом, спутаны шелками,

И синих лун серпы, мерцая в выси,

Застыли в пляске с белыми звездами.

Здесь пышные средь голых лилий пятна,

Одно с другим так дико-несогласно.

И никому разгадка непонятна…

Вдруг вечером все оживет безгласно.

И мертвые, шурша, трепещут ветки,

И люди, звери, затканы узором, -

Все из причудливой выходят сетки

С разгадкой ясной и доступной взорам.

Она не в каждый час, желанный нами,

Не ремеслом в наследие от предка -

И многим никогда — и не речами, -

А в образах дается редким редко.

(Перевод Сергея Радлова, 1911)

Библиография

Стихи:

• Zeichnungen in Graal Legenden, 1889;
• Hymnen, 1890;
• Pilgerfahrten, 1891;
• Algabal, 1892;
• Die Bücher der Hirten, u. s. w., 1895;
• Das Jahr der Seele, 1897;
• Der Teppich des Lebens, u. s. w., 1899;
• Der siebente Ring, 1907;
• Der Stern des Bundes, 1914;
• Der Krieg, 1917.

Проза:

• Tagen und Thaten, 1903;
• Maximin, ein Gedenkbuch, 1906.

Переводы:

• Baudelaire: Die Blumen des Bösen, 1901;
• Zeitgenossische Dichter (в двух томах, 1905);
• Shakespeare: Sonette, 1909;
• Dante: Stellen aus der Göttlichen Komödie, 1909;
• Gesamt-Ausgabe der Werke, Endgültige Fassung, B. I, Bondi, Berlin, 1927.

Издания на русском языке

• Альгабал/ Пер. Нестора Пилявского. М.: Ад Маргинем Пресс, 2014

Литература

• Вальцель О. в книге Импрессионизм и экспрессионизм, СПБ., 1923;
• Scheller W., St. George, 1918;
• Gundolf Fr., St. George, 1920;
• Drahn H., Das Werk St. Georges, 1924;
• Kawerau S., St. George u. R. M. Rilke, B., 1914;
• Schaeffer A., Dichter und Dichtung, Lpz., 1923;
• Lützeler S., St. George (mit vollständiger Bibliographie), Die Schöne Literatur, 27 Jg., 1926.
• Маяцкий М. Спор о Платоне. Круг Штефана Георге и немецкий университет. М., Издательский дом Высшей школы экономики, 2011

Ссылки

• Георг, Стефан // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Гальперина Е. [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le2/le2-4641.htm Георге Стефан] // Литературная энциклопедия. — 1929. — Т. 2.
• [www.krugosvet.ru/articles/44/1004469/1004469a1.htm Стефан Георге] — статья из энциклопедии «Кругосвет»
• [www.encyclopedia.com/html/g/georgs1.asp Concise overview]
• [www.androphile.org/preview/Library/Biographies/StefanGeorge/StefanGeorge.htm A biographical article on George’s homosexuality]
• [www.alb-neckar-schwarzwald.de/s_george_poems.html Some poems by Stefan George in German and English translation by Carol North Valhope and Ernst Morwitz]  (нем.) (англ.)
• [www.ng.ru/poetry/2009-09-03/6_norna.html Стефан Георге в «Ex-Libris», переводы Нестора Пилявского]

Отрывок, характеризующий Георге, Стефан

– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.