Георгиевская, Сусанна Михайловна

Сусанна Георгиевская
Имя при рождении:	Сусанна Згут
Род деятельности:	прозаик
Награды:

Суса́нна Миха́йловна Гео́ргиевская (урождённая — Згут, 1916 — 1974) — русская советская детская писательница.

Биография

В её официальной биографии утверждается, что она родилась 10 (23 мая) 1916 года в Одессе в еврейской семье и приехала в Ленинград в 1930. Однако из других источников известно, что с 1927 года по 1930 год она была замужем за В. П. Глушко, что даёт существенно более ранние даты как рождения, так и переезда. Дед Георгиевской имел большое молочное производство в Одессе и был "раскулачен". Поэтому Сусанна Михайловна старалась дистанцироваться от своего непролетарского происхождения, в том числе изменяя дату рождения. Впоследствии Георгиевская вывела Глушко в своём романе «Лгунья» под именем Костырик.

В автобиографическом очерке «Двоеточие» писала: «Год шёл двадцать третий, мне минуло десять лет».

Окончила, по разным данным, ЛГУ, ЛИФЛИ или Институт иностранных языков в 1935 году или в 1936 году, что опять-таки указывает на более раннюю дату рождения. Работала гидом в ленинградском «Интуристе». Печатается с 1936 года (очерки в журнале «Вокруг света»). В 1941 году добровольно ушла на фронт. Служила редактором-переводчиком по работе с военнопленными СФ.

Умерла 27 ноября 1974 года в Москве.

Награды и премии

• орден Отечественной войны II степени (24.10.1944)
• медаль «За отвагу» (10.4.1944)
• медаль «За оборону Советского Заполярья»

Семья

• отец — Рахмиль Исаевич Згут, снабженец
• мать — Нина Львовна Згут

В воспоминаниях

Сергей Снегов, женатый на двоюродной сестре Георгиевской, вспоминал:

Она была невелика, красива, изящна, быстра, темноглаза и темноволоса, одета с выкрутасами — явно не по зарплате мужа-инженера, даже выдающегося. Я потом узнал, что деньги ей поступали от отца. <…>
Сана до старости сохранила и экстравагантность, и неутихающее стремление подчинять мужчин и подчиняться мужчинам — но этим она не исчерпывалась. <…>
Сана влюбилась в нового своего поклонника, архитектора Георгиевского (и, кажется, в первый и в последний раз в жизни — по-настоящему, как обыкновенная женщина: беззаветно, покорно и без измены). Она вышла замуж, сменила фамилию (чего не делала, когда была замужем за Глушко), взвалила на свои непривычные плечи обязанность домашней хозяйки и — в довершение перемен — надумала стать писательницей.<…>
Её маленький сын Петя умер. С мужем она развелась в самом начале войны — и отправилась на фронт, на передовую. Она занималась агитацией — вела передачи на немецкие окопы (для этого были предусмотрены специальные громкоговорители). Накопив впечатлений и тем и выпустив ряд книг, она стала очень известной — и у читателей, и в литературном кругу. У неё было своё писательское лицо.

Творчество

Георгиевская является классиком в своеобразном жанре сентиментальной прозы для девочек, и её книги регулярно переиздаются до сих пор.

Послевоенные повести Георгиевской это литература, адресованная не детям, а, скорее, взрослым о детях. В них с удивительной ясностью раскрывается внутренний мир ребёнка, подростка, полные мучительных противоречий отношения со взрослыми. Разные по темам, времени действия и возрасту героев, они объединены гуманизмом и тактом.

Но зато мне подарен ПРОЖЕКТОР. Он высвечивает лучшее в человеке. Даже то, чего он о себе не знает. Но я-то знаю. Я знаю!

«Стиль Георгиевской отличается своеобразной сжатостью, автор часто ограничивается главными предложениями, повествование строится как чередование эпизодов» (Вольфганг Казак).

Книги

Книги и повести

• Бабушкино море, 1949
• Отрочество, 1954 (рассказ о том, как ребенок расстается с детством)
• Повести и рассказы, 1954
• Три повести (сборник повестей), 1957
• Тарасик, 1959 (описание внутреннего мира 5-летнего ребенка соседствует с изображением кризиса в жизни родителей)
• Серебряное слово, 1963 (о работнице библиотеки, начинающей свою деятельность в Туве)
• Светлые города, 1964
• Портной особого платья, М., 1964
• Дважды два — четыре: романтическая повесть, 1966
• Лгунья, 1969
• Матрос Капитолина, 1969
• Родился человек, 1970
• Пека, 1970
• Тетушка Зубная Боль: сказочная повесть, 1971
• Любовь и кибернетика, 1972
• Колокола, 1972
• Юг и север, 1974
• Повести о любви (сборник повестей), 1975
• Старости не бывает, 1976

Рассказы

• Галина мама, 1947
• Малолеток Иванов (сборник рассказов), 1950
• Жемчужный остров (сборник рассказов), 1961
• Портной особого платья (сборник рассказов), 1964
• Сказки моего друга (сборник), М., 1964
• Рассказы и сказки, М., 1968
• Фея горького миндаля
• Тентель-Вентель

Публикации

• Сусанна Георгиевская «Чрезвычайно светский человек» // «Новый мир», № 2, 2006 (воспоминания о Хармсе, записанные В. Глоцером)

Литература

• Чуковская Л. К. Георгиевская: Критико-биографический очерк. — М., 1955.
• Дановский А. В. Георгиевская Сусанна Михайловна // Русские детские писатели ХХ века: Биобиблиографический словарь. — М.: Флинта; Наука, 1997. — С. 118—119. — ISBN 5-02-011304-2.

Ссылки

• [www.chukfamily.ru/Lidia/Publ/georgievskaia.htm Лидия Чуковская. С. ГЕОРГИЕВСКАЯ. Критико-биографический очерк] (1955)
• Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>

Отрывок, характеризующий Георгиевская, Сусанна Михайловна

17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.