Георгий Седов (пароход)
«Георгий Седов» — пароход ледокольного типа (ледокольный пароход).
Назван в честь русского полярного исследователя Георгия Яковлевича Седова (1877—1914).
Содержание
Создание
Заложен 25 декабря 1908 года на верфи «Гендерсон и К°» в Глазго (Шотландия). Спущен со стапелей в 1909 году под названием «Беотик» (англ. Beothic), в честь коренного населения Ньюфаундленда — индейского племени Беотук. Базировался в порту Сент-Джонс, Ньюфаундленд.
Конструкция
Грузовой пароход твиндечного типа. Для возможности работы во льдах набор корпуса и обшивка судна были усилены, в районе ватерлинии сделан ледовый пояс толщиной 22 мм, форштевень ледокольной формы, но борта прямостенные.
История службы
Куплен министерством торговли и промышленности России в конце 1916 года[1] у компании «Джоб Бразез» (англ. Job Brothers & Co. Ltd.) для Управления морским транспортом Беломорско-Мурманского района. В декабре этого же года вошёл в состав русского торгового флота.
В 1916—1919 гг. использовался для перевозки грузов во время зимней навигации на Белом море и как ледокол. С января 1917 вошёл в состав флотилии Северного Ледовитого океана, был вооружён одним 76-мм орудием. В 1917—1919 в руках интервентов.
В 1920 году участвовал в первой Карской экспедиции.
В 1925 году буксировал из норвежского порта Вардё в Мурманск пострадавший во время шторма барк «Товарищ».
В 1928 году участвовал в операции по поиску участников экспедиции Нобиле.
В 1929 году (c 21 июня по 11 сентября) на «Седове» была проведена экспедиция Института по изучению Севера (Арктический и антарктический научно-исследовательский институт), проходившая под руководством О. Ю. Шмидта (капитан В. И. Воронин) которая обследовала Землю Франца-Иосифа и организовала в бухте Тихой о. Гукера (Земля Франца-Иосифа) полярную станцию. Во время это похода «Седов» установил рекорд свободного плавания в полярных льдах, достигнув 82°14´ с.ш.
15 июня 1930 года, покинув Архангельск, направился к Новой Земле (экспедиция под руководством Шмидта и В. Ю. Визе (капитан Воронин), зашёл в Белушью Губу и Малые Кармакулы, а потом прямым курсом двинулся к Земле Франца-Иосифа. Исследовав некоторые районы архипелага, 2 августа «Георгий Седов» вышел из бухты Тихой к Новой Земле. Взяв запас угля с ледокольного парохода «Русанов», «Седов» обогнул Новую Землю и по 79-й параллели проложил прямой курс к Северной Земле. В пути были открыты новые острова, получившие имена Визе, Воронина и Исаченко.
Льды не допустили «Георгия Седова» непосредственно к Северной Земле; удалось пробиться только к маленькому острову Домашнему, лежащему невдалеке от больших островов архипелага. 30 августа, здесь открылась новая полярная станция. Советский флаг взвился над архипелагом Северной Земли. В 1931 году «Георгий Седов» совершает переход в Чёрное море вокруг Европы. Отремонтированный на заводе имени Марти в Николаеве, корабль в 1932 году возвращается в Архангельск.
Летом 1934 года, после зверобойной кампании, пароход становился плавучим филиалом Арктического института в Карском море. Не успел пароход вернуться в Архангельск, как его срочно направили для оказания помощи судну «Госторг», потерпевшему аварию у берегов Новой Земли. Эта операция затянулась. Только 12 января корабль пришёл в Мурманск.
В арктическую навигацию 1935 года «Георгий Седов» занимался проводкой судов в Карском море, доставлял людей и грузы для организации новых полярных станций на острове Русском и в устье реки Таймыр.
В Карское море для продолжения исследовательских работ «Георгий Седов» вернулся в 1936 году. Корабль вдоль и поперёк избороздил этот бассейн. В самый разгар гидрологических и гидрографических работ «Георгий Седов» вызвали к проливу Вилькицкого, чтобы освободить застрявший во льдах караван судов. «Георгий Седов» принял деятельное участие в форсировании пролива Вилькицкого и проводке каравана.
В 1937 году научная экспедиция на «Георгии Седове» занималась исследовательскими работами в Карском море и в море Лаптевых в районе Ново-Сибирских островов. 22 июля корабль был в Карском море. Выполнив здесь план работ, экспедиция на «Георгии Седове» прошла в море Лаптевых, чтобы провести интенсивные гидрографические работы в районе Новосибирских островов.
Программа исследований была почти закончена, когда «Георгий Седов» послали на помощь судам «ленинского» каравана, застрявшим в тяжёлых льдах юго-западной части моря Лаптевых. Здесь собралось несколько ледокольных пароходов, но их усилия были тщетны: наступала ранняя зима — пробитые ледоколами каналы быстро затягивались молодым льдом; закрыт был путь и на запад — через пролив Вилькицкого.
Легендарный дрейф
«Георгий Седов», «Садко» и «Малыгин» не смогли выйти изо льдов. Легендарный дрейф фактически начался 23 октября 1937 года у западного побережья острова Бельковского. Координаты: 75°21′ с. ш. 132°15′ в. д. / 75.350° с. ш. 132.250° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=75.350&mlon=132.250&zoom=14 (O)] (Я) — на 200 миль южнее того места, где 44 года назад остановился Фритьоф Нансен на своём «Фраме».
Только 30 октября пришёл приказ начальника Главсевморпути — переходить на зимовочное положение. Опыта зимовки ни у кого из 217 человек не было. Начальником дрейфующего каравана был назначен профессор Самойлович Р. Л.[2] После первой зимовки, с 18 апреля 1938 года, исполнял обязанности начальника каравана капитан «Садко» — Хромцов Н. И. Капитан «Георгия Седова» — Швецов Д. И.
10 ноября была выведена из эксплуатации машина, погасили топки, перешли на отопление с помощью камельков (буржуйка), освещение — керосинка ("летучая мышь") и свечи.
За первый месяц дрейфа суда оставили за собой 320 км к полюсу — 200.
18 марта 1938 года Бадигин К. С. назначен капитаном «Георгия Седова», 20-го — принял командование.
| № | Ф.И.О. | Должность | Должность до/место работы | Год рождения |
| 1 | Бадигин, Константин Сергеевич | капитан | второй штурман/«Садко» | 1910 |
| 2 | Ефремов, Андрей Георгиевич | Старший помощник | Руководитель практики студентов/«Малыгин» | |
| 3 | Розов, Николай Николаевич[3] | Старший механик | третий механик/«Садко» | |
| 4 | Токарев, Сергей Дмитриевич | второй механик | старший машинист/«Садко» | |
| 5 | Полянский, Александр Александрович | радист | то же/"Г. Седов" | 1902 |
| 6 | Соболевский, Александр Петрович | врач | то же/то же | |
| 7 | Буторин, Дмитрий Прокофьевич | боцман | матрос 1-го класса/то же | 1908 |
| 8 | Щелин В.А. | матрос 1-го класса | матрос 1-го класса (водолаз)/«Садко» | |
| 9 | Шемякинский В.С. | повар | то же/то же | |
| 10 | Алфёров, Всеволод Степанович | машинист | то же/то же | |
| 11 | Шарыпов, Николай Сергеевич | кочегар 1-го класса | то же/то же | 1915 |
3 апреля из Тикси вылетели самолёты звена Героя Советского Союза Алексеева — «Н-170», «Н-171», «Н-172» (летчики Г. К. Орлов, П. Г. Головин — те же, что год назад высаживали папанинскую четвёрку), не пробыв и двух часов после посадки на льдах отправились обратно (эвакуировав 22 человека). От Тикси их отделяло 1100 км, для второго рейса была создана промежуточная база (замёрзшая лагуна острова Котельного). 18 апреля на «Н-170» и «Н-172» Алексеев и Головин вывезли 83 пассажира. 26 апреля в последний свой рейс — 79 человек. После этого на кораблях осталось по 11 человек (33 во всём караване).
24 июня после осмотра водолазом Николаевым (Садко), удалось установить, что руль «Георгия Седова» сильно повреждён одним из сжатий: «…перо руля ниже 230 сантиметров от балера согнуто нижней частью вправо, под углом около 45°…» — судно самостоятельно управляться не могло.
28 августа 1938 года к каравану подошёл ледокол «Ермак» (капитан М. Я. Сорокин), тем самым установив мировой рекорд свободного высокоширотного плавания 83°04′ с. ш. 138°02′ в. д. / 83.0800° с. ш. 138.033° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=83.0800&mlon=138.033&zoom=14 (O)] (Я). Экспедицией командовал зам. начальника Главсевморпути М. И. Шевелёв.
После нескольких неудачных попыток буксировать «Георгия Седова», «Ермак» с «Малыгиным» ушли в ледовую разведку, но вскоре «Ермак» потерял винт (лопнул вал и вместе с винтом ушёл на дно). Ввиду угрозы того, что суда застрянут во льдах, было принято решение оставить «Седов» на вторую зимовку. 30 августа корабли ушли.
| № | Ф.И.О. | Должность | Должность до/место работы | Год рождения |
| 1 | Бадигин Константин Сергеевич | капитан | то же | 1910 |
| 2 | Ефремов Андрей Георгиевич | Старший помощник | то же | 1908 |
| 3 | Буйницкий Виктор Харлампиевич | второй помощник капитана | «Садко» | 1911 |
| 4 | Дмитрий Григорьевич Трофимов | Старший механик | четвертый механик/«Ермак» | 1906 |
| 5 | Токарев Сергей Дмитревич | второй механик | «Садко» | 1906 |
| 6 | Алферов Всеволод Степанович | третий механик | машинист/то же | 1908 |
| 7 | Соболевский Александр Петрович | врач | то же/то же | 1905 |
| 8 | Полянский Александр Александрович | старший радист | радист/то же | 1902 |
| 9 | Бекасов Николай Михайлович | радист | то же/«Ермак» | 1913 |
| 10 | Буторин Дмитрий Прокофьевич | боцман | то же/то же | 1908 |
| 11 | Гаманков Ефрем Иванович | матрос 1-го класса | /«Ермак» | 1912 |
| 12 | Недзвецкий Иосиф Маркович | машинист | /«Ермак» | 1908 |
| 13 | Шарыпов Николай Сергеевич | кочегар 1-го класса | «Садко» | 1915 |
| 14 | Гетман Иван Иванович | кочегар | камбузный рабочий/«Ермак» | 1913 |
| 15 | Мегер Павел Власович | повар | камбузный рабочий/«Ермак» | 1912 |
13 сентября в Главсевморпути приняли решение послать к «Седову» новый ледокол «Иосиф Сталин», а 17 сентября — и «Литке». Подойдя 23 сентября к «Седову» на 60 миль из-за тяжёлой ледовой обстановки (крупнобитый лёд 7 баллов, туман) ледоколы остановились. 24-го их отозвали обратно.
С 26 на 27 сентября в результате подвижек льда судно получило крен 18° на правый борт, в результате чего под водой оказалось сливное отверстие холодильника. Невозвратный клапан не сработал. Поступающая в холодильник вода своим напором выдавила прокладку крышки холодильника и стала поступать внутрь судна. Несмотря на принятые меры, поступление воды прекратить не удалось и к полночи крен достиг 30°.
… К концу лета 1939 года запасов угля оставалось 44 тонны (этого хватило бы на 2,5 суток полного хода).
3 января 1940 года уже в Гренландском море (северо-западнее Шпицбергена) к дрейфующему пароходу на расстояние 25 миль подошёл ледокол «Иосиф Сталин» (капитан M. П. Белоусов, руководитель экспедиции И. Д. Папанин), на оставшиеся мили он потратил 10 дней (только 13 января корабли стали борт о борт) и вывел его на чистую воду.
Дрейф продолжался 812 дней. Пройденный путь 3307 миль. 21 января суда добрались до Баренцбурга на Шпицбергене.
3 февраля 1940 года «Георгий Седов» награждён орденом Ленина.
Встретив седовцев в Москве, правительство СССР высоко оценило их подвиг. Все члены экипажа (по Crew list 2) 3 февраля 1940 года указом Президиума Верховного Совета СССР были удостоены звания Героев Советского Союза.
Полный текст Указа:[4]
Указ Президиума Верховного Совета СССР
О присвоении звания Героя Советского Союза участникам дрейфа на ледокольном пароходе «Георгий Седов»
1. За проведение героического дрейфа, выполнение обширной программы научных исследований в труднейших условиях Арктики и проявленные при этом мужество и настойчивость присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда»:
1. Бадигину Константину Сергеевичу — капитану ледокольного парохода «Георгий Седов».
2. Трофимову Дмитрию Григорьевичу — помполиту ледокольного парохода «Георгий Седов».
3. Ефремову Андрею Георгиевичу — старшему помощнику капитана.
4. Буйницкому Виктору Харлампиевичу — гидрографу.
5. Токареву Сергею Дмитриевичу — второму механику.
6. Алферову Всеволоду Степановичу — третьему механику.
7. Полянскому Александру Александровичу — радисту.
8. Бекасову Николаю Михайловичу — радисту.
9. Буторину Дмитрию Прокопьевичу — боцману.
10. Недзвецкому Иосифу Марковичу — машинисту.
11. Шарыпову Николаю Сергеевичу — машинисту.
12. Соболевскому Александру Петровичу — врачу.
13. Гаманкову Ефрему Ивановичу — матросу.
14. Гетману Ивану Ивановичу — кочегару.
15. Мегеру Павлу Власовичу — повару.2. Выдать единовременную денежную награду Бадигину К. С., Трофимову Д. Г., Ефремову А. Г., Буйницкому В. Х., Токареву С. Д., Алферову В. С., Полянскому А. А., Бекасову Н. М., Буторину Д. П., Недзвецкому И. М., Шарыпову Н. С., Соболевскому А. П., Гаманкову Е. И., Гетману И. И. и Мегеру П. В. по 25.000 рублей каждому.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. Калинин.
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР А. Горкин.
Москва, Кремль, 3 февраля 1940 г.
Итоги дрейфа
Одним из существенных научных достижений экспедиции «Георгия Седова» стало окончательное уничтожение легенды о «Земле Санникова», продержавшейся более 125 лет.
Седовцы вели наблюдения по метеорологии, гидрологии, земному магнетизму и измерению силы тяжести почти что по той же программе и такими же приборами, что и станция «Северный полюс».
Было произведено 415 определений местоположения судна по небесным светилам.
В 38 пунктах измерены глубины свыше 3000 метров (с получением образцов грунта).
Во время Великой Отечественной войны в период с сентября 1941 года по мая 1942 года «Георгий Седов» входил в состав Беломорской военной флотилии советского флота в качестве ледокольного парохода под названием «ЛД-3».
Память
- В честь парохода названы группа островов Северной Земли со стороны Карского моря (архипелаг Седова), открытых участниками экспедиции на «Георгии Седове» в 1930 году, и рейд архипелага Норденшельда в Карском море, обследованный в 1936 году.
- Название «Георгий Седов» перешло к построенному в 1967 году ледоколу ММФ.
- Convert ru Antarctica016.jpg
Почтовый конверт, посвященный ледоколу «Георгий Седов»
- Soviet Union stamp 1940 CPA 730.jpg
Почтовая марка СССР с изображением ледокола «Георгий Седов» и портретами капитана Бадигина и старшего механика Трофимова
- Soviet Union stamp 1940 CPA 732.jpg
Почтовая марка СССР с изображением схемы дрейфа
Интересные факты
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 26 августа 2014 года. |
- Во время одного из заводских ремонтов по халатности вместо «Георгий Седов» на борт навесили «Г. Седов», хотя по всем судовым и конторским документам он проходил как «Георгий Седов».
- Послужил прототипом серии гидрографических судов тип «Седов» (3 штуки, серия потом будет переименована в «Океан»), построенных на заводе им. А. Марти в 1937 году.
- Первая книга поэтессы Юнны Мориц «Мыс Желания» (по названию мыса на Новой Земле, изд. М., 1961) была основана на впечатлениях от путешествия по Арктике на ледоколе «Седов» летом 1956 года.
См. также
- Георгий Седов (гидрографический ледокол) — советский ледокол проекта 97Д, построенный в 1967 году.
Напишите отзыв о статье "Георгий Седов (пароход)"
Литература
- Папанин И. Д., Зубов Н. Н. и др. Седовцы / Научная редакция профессора Н. Н. Зубова. — М., Л.: Издательство детской литературы, 1940.
- Морской энциклопедический словарь. В 3-х томах. Том 1. А — И. — Л.: Судостроение, 1991. — 504 с. — ISBN 5-7355-0280-8.
- Бадигин К. С. Три зимовки во льдах арктики. — М.: Молодая Гвардия, 1950.
Примечания
- ↑ Б. Масленников, Н. Смирнов. Морская карта рассказывает. Воен. изд-во, 1986. С. 357.
- ↑ Каневский Зиновий. Загадки и трагедии Арктики. — Знание, 1991.
- ↑ [www.rusarchives.ru/guide/lf_sz/archive9.shtml Документы личного происхождения в архивных учреждениях Северо-Западного федерального округа Российской Федерации]
- ↑ [www.arhpress.ru/arkhangelsk/2006/6/27/11.shtml Они были первыми ]
Ссылки
- [www.detskiysad.ru/raznlit/sedov11.html «На судне все благополучно»]
- lib.rus.ec/b/215359/read — Героический дрейф «Седова»
Отрывок, характеризующий Георгий Седов (пароход)
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.
Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
