Георгий (Тертышников)

Архимандрит Георгий (в миру Николай Иванович Тертышников; 22 июня 1941, село Октябрьское, Ставропольский край — 2 октября 1998, Сергиев Посад) — архимандрит Русской православной церкви, духовный писатель, богослов.

Биография

С отличием окончил фельдшерское отделение Ставропольского медицинского училища (1962); в 1965 году начал учиться на вечернем отделении Оренбургского медицинского института, но в 1966 году поступил в Московскую духовную семинарию, затем учился в Московской духовной академии, которую окончил в 1973 году со степенью канидата богословия за сочинение «Гомилетический элемент в эпистолярном наследии епископа Феофана Затворника», и был оставлен профессорским стипендиатом по кафедре истории Русской Церкви. Стипендиатский отчет «Церковно-исторический материал в трудах историка Н. М. Карамзина» написал в 1974 году.

В монашество пострижен 26 декабря 1969 года наместником Троице-Сергиевой Лавры архимандритом Платоном (Лобанковым).

В 1973 году вместе с игуменом Марком (Лозинским, иеромонахом Елевферием (Диденко) и протоиереем Георгием Глазуновым участвовал в тайном извлечении останков Феофана Затворника.

В течение 1973—1985 годов преподавал в Московской духовной семинарии Историю Русской Церкви, общую церковную историю и догматическое богословие. В 1985 году был направлен на приход во Владимирскую епархию. В сан архимандрита был возведён 28 августа 1988 года и с 1 сентября стал преподавать в московской духовной семинарии догматическое богословие, катехизис и гомилетику. 26 марта 1990 года защитил магистерскую диссертацию «Святитель Феофан Затворник и его учение о спасении».

19 июля 1990 года был назначен ректором Тобольской духовной семинарии, но по болезни не выехал в Тобольск и 27 октября был освобожден от ректорства. С 1992 года произносил на радиостанции «Радонеж» проповеди на евангельские темы, проводил беседы по библейской истории, нравственному богословию по творениям Феофана Затворника. 5 октября 1994 года был назначен членом синодальной Комиссии по канонизации святых; готовил материалы к канонизации Феофана Затворника и других подвижников православной веры.

Автор более 200 монографий и статей. Был награждён медалью преподобного Сергия Радонежского 1-й степени (1983).

Погребён у храма-памятника во имя Спаса Нерукотворного в селе Деулино.

Литература

• Архим. Макарий (Веретенников) [www.pravenc.ru/text/164281.html Георгий] // Православная энциклопедия. Том XI. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2006. — С. 38—39. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-017-Х
• [aliom.orthodoxy.ru/arch/018/018-m_tert.htm Некролог] // Альфа и Омега. — 1998. — № 4(18).

Ссылки

• [predanie.ru/audio/lekcii/Tertyshnikov/ «Евангельская история» и «Основы Православной веры и жизни по творениям свт. Феофана Затворника» (MP3-архивы проповедей)]
• [kadilo.info/o-pravoslavii/524-2-oktyabrya-2014-goda-16-let-so-dnya-konchiny-arkhimandrita-georgiya-tertyshnikova.html 16 лет со дня кончины архимандрита Георгия (Тертышникова)]
• Георгий (Тертышников), архим. [www.odinblago.ru/svetilnik_feofan Светильник земли Русской]
• [www.srcc.msu.ru/bib_roc/bib/ItemsA911.htm Библиография]

Отрывок, характеризующий Георгий (Тертышников)

Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.
– Ah, ma delicieuse! [О, моя прелестная!] – сказала она красневшей Наташе. – Charmante! [Очаровательна!] Нет, это ни на что не похоже, мой милый граф, – сказала она вошедшему за ней Илье Андреичу. – Как жить в Москве и никуда не ездить? Нет, я от вас не отстану! Нынче вечером у меня m lle Georges декламирует и соберутся кое кто; и если вы не привезете своих красавиц, которые лучше m lle Georges, то я вас знать не хочу. Мужа нет, он уехал в Тверь, а то бы я его за вами прислала. Непременно приезжайте, непременно, в девятом часу. – Она кивнула головой знакомой модистке, почтительно присевшей ей, и села на кресло подле зеркала, живописно раскинув складки своего бархатного платья. Она не переставала добродушно и весело болтать, беспрестанно восхищаясь красотой Наташи. Она рассмотрела ее платья и похвалила их, похвалилась и своим новым платьем en gaz metallique, [из газа цвета металла,] которое она получила из Парижа и советовала Наташе сделать такое же.