Калвокорессис, Георгиос

Георгиос М. Калвокорессис (греч. Γεωργιος Καλβοκορεσης, англ. George Musalas «Colvos» Colvocoresses; 22 октября 1816, Хиос, Османская империя, — 3 июня 1872, Бриджпорт, штат Коннектикут, США) — офицер ВМС США, командовал USS Saratoga (1842) во время американской гражданской войны. С 1833 по 1842 год служил в экспедициях, известных как Wilkes Expedition, которые исследовали большие районы Тихого океана. Три отдельных географических района (два на западном берегу США и один в Антарктиде) названы именем Калвокорессиса.

Биография

Калвокорессис родился на острове Хиос 22 октября 1816 года. В начале Освободительной войны Греции (1821—1829) в 1822 году турки подвергли население острова массовой резне. Большинство его родственников, включая 6 братьев, были убиты. Дядя был зарезан на глазах самого Георгиоса. Георгиос в возрасте 6 лет, его мать и две сестры были обращены в рабство. Отец оказался в это время в австрийском консульстве, где ему было предоставлено убежище. Чуть позже отцу удалось выкупить их.

Но поскольку безопасность ребенка по прежнему не была гарантирована, родители дали согласие, чтобы их вместе с другими 8 детьми из Хиоса вывезли в США.

Отправка детей была организована миссионерами Parsons и Fisc.

В 1824 году Георгиос прибыл на паруснике «Маргарита» в Балтимор, США. Здесь он стал приёмным сыном капитана Олдена Партриджа (Alden Partridge), основателя Американской Литературной, Научной и Военной Академии, ставшей позже Университетом Норвича в Нортфилде (штат Вермонт). Окончив университет в 1831 году, Калвокорессис поступил на службу в ВМС. Несколько поколений его семьи, включая его сына, правнука, прапраправнучки, также закончили Университет Норвича и избрали военную карьеру.

Флотская карьера

В 1832 году он получил звание мичмана и в 1836—37 годах служил на фрегате «USS United States» (1797) Средиземноморской эскадры. С 1838 по 1842 год он служил в Исследовательской экспедиции США, более известной как Wilkes Expedition, на Тихом океане. Позже капитан Калвокорессис написал труд о Wilkes Expedition под названием «Четыре года в Правительственной исследовательской экспедиции» (Нью-Йорк, 1855).

29 января 1862 года судно снабжения «USS Supply» (1846) под его командованием захватило шхуну конфедератов «Stephen Hart» южнее Флориды. В начале августа 1864 года во главе 115 человек на 7 шлюпах с его «USS Saratoga» (1842), он осуществил разведывательную операцию с параллельной целью взятия в плен языков. Двумя неделями позже, в Южном Ньюпорте (Джорджия) Калвокорессис во главе 130 человек на шлюпах взял в плен лейтенанта и 38 солдат 3-го кавалерийского полка Южной Каролины. Калвокорессис был таинственным образом убит в Бриджпорте (Коннектикут) 3 июня 1872 года, направляясь в Нью-Йорк. Расследование не дало результатов.

Потомки

Калвокоррессис был женат дважды. От первого брака у него было четверо детей.

• Сын, адмирал Джордж Партридж Колвокорессис (George Partridge Colvocoresses; 1847—1932; назван отцом в честь его благодетеля) окончил Университет Норвича в 1866 году и сделал столь же блистательную карьеру, дойдя до ранга адмирала ВМС США. Под командованием тогда коммодора Джорджа Дьюи (также окончившего Университет Норвича, но в 1855 году) в Азиатском флоте, он проявил себя во время Испано-американской войны. Его имя выбито над «Входом столетия» в Норвиче.
  • Джордж М. Колвокорессис II
    • Полковник Олден Партридж Калвокорессис (George Partridge Colvocoresses; 1918—2007). После завершения службы в армии Олден Калвокорессис стал пионером спутниковой картографии. Он создал первую спутниковую карту США. В его честь назван один из рифов архипелага Чагос (риф Калвокорессиса).

Правнучатая племянница полковника — Гретхен Херболдт Хан (Gretchen Herrboldt Hahn) — закончила Университет Норвича в 2005 году, получив погоны второго лейтенанта из рук своего престарелого родственника.

Память

• Проход Колвос, пролив [в высокую воду], находящийся в Пьюджет-Саунд, штат Вашингтон, назван в честь Калвокорессиса.

Ссылки

• Chryssis, George C. A Concise History of the Hellenic Presence in America from 1528 to Present. // Hellenic News of America, Inc. As retrieved on 2 June 2006 09:37:01 GMT. [72.14.207.104/search?q=cache:SymsEkFOslcJ:www.hellenicnews.com/print.html%3Fnewsid%3D2885%26lang%3DUS+Maria+Stephanos+Greek&hl=en&gl=us&ct=clnk&cd=3]
• Dwyer, John B. Observations from the Edge of the World. // Naval History. — Annapolis, June 2008. — P. 52—57.
• [www.norwich.edu/about/news/2004/legacy.html Norwich University]

Отрывок, характеризующий Калвокорессис, Георгиос

– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».