Георгиус Макропедиус

Макропедиус
Macropedius
Портрет написан Филипсом Галле, 1572. Стихотворение Бенито Ариас Монтинус.
Имя при рождении:	Йорис ван Ланквелт
Род деятельности:	нидерландский гуманист, писатель и педагог
Место смерти:	Хертогенбос

Георгиус Макропедиус (лат. Georgius Macropedius, урождённый Йорис ван Ланквелт (нидерл. Joris van Lanckvelt); 1487—1558) — нидерландский гуманист, писатель и педагог.

Биография

Макропедиус родился в 1487 году (предположительно 23 апреля) в городе Гемерт (совр. провинция Северный Брабант) под именем Йорис ван Ланквелт. О его юности не сохранилось почти никаких сведений. После нескольких лет посещения Гемертской церковной школы, где он обучился чтению, письму, пению и наверняка азам латыни, в 9-летнем возрасте он отправился в город Хертогенбос для продолжения своего обучения при латинской школе. Там он жил в одном из домов братьев общинной жизни, приверженцев Просвещения. В 1502 году Йорису ван Ланквелту было пятнадцать лет. Он становится членом объединения общинных братьев. Там он готовился к службе священником и учительствованию. Через десять лет его посвятили в священнослужители и он начал свою практику работы учителем в латинской школе города Хертогенбоса. В эти годы (1506—1510) он уже начал писать учебники латинского языка и пьесы на латинском. Первые черновики его пьесы «Азотус» (Блудный сын) датируются этим периодом. Он взял себе классическое имя, как это было принято среди гуманистов шестнадцатого века. Имени Йорис на латыни соответствует Георгиус, а ван Ланквелт было преобразовано в Макропедиус.

Приблизительно в 1524 году его назначают ректором школы святого Херувима в город Льеж. Вместе с некоторыми другими учителями он приложил все усилия для процветания этой школы. В 1527 Макропедиус вернулся в город Хертогенбос и ближе к концу 1530 году снова переехал в Утрехт, во времена, когда этот город считался самым крупным на севере Нидерландов. Там он преподавал греческий язык и латынь, предположительно даже и иврит, стихосложение, ораторское искусство, математику и теорию музыки. Каждый год он сочинял текст школьной песни и помимо этого обеспечивал музыкальное сопровождение к ней. Кроме того, здесь он написал большинство своих учебников по латинскому языку и пьес, которые в дальнейшем были опубликованы не только в Хертогенбосе, но и таких городах как Антверпен, Базель, Франкфурт, Кёльн, Лондон и другие.

В 1552—1554 пьесы Макропедиуса были переизданы, доработаны, к ним была написана музыка. Это двухтомное издание было выпущено в Утрехте и называлось «Omnes Georgii Macropedii Fabulae Comicae». После чего Макропедиус издал только одну пьесу под названием «Jesus Scholasticus».

В 1557—1558, достигнув семидесятилетнего возраста, он выходит на пенсию с должности ректора школы святого Херувима Утрехта. Покинув город, возвращается в свою избранную южную провинцию Нидерландов — Брабант.

Педагог умер в июле 1558 от чумы во время её эпидемии, находясь в доме братьев общины в Хертогенбосе. Похоронен в здании церкви Фратерскерк. После его смерти благодарные ученики воздвигнули для него там гробницу. Гробница и роспись на ней, как и сама церковь не сохранились.

Работы

Макропедиус опубликовал десятки учебников, среди которых числится знаменитая Epistolica (1543). Книга об искусстве написания писем и риторики. Книга эта впервые была издана в 1543 в Антверпене. Впоследствии в таких городах как Базель, Диллинген, Франкфурт-на-Майне, Хертогенбос, Кёльн и Лейден её издавали под названием Methodus de Conscribendis Epistolis. В то время книга эта стала учебником во многих школах Нидерландов, Германии и Англии. Истории известны 36 её самостоятельных изданий. В 1576 г. появились и английские издания. Безусловно, и Шекспир, друг и соотечественник, который работал над очередным Лондонским изданием этой книги, ознакомился с ней, а также книгоиздатель Ричард Филд, у которого жил Макропедиус, сделал возможным выпуск первого издания книги. Последнее издание этого учебника датируется 1649 (Лондон), через 160 лет с момента появления первого издания.

Учебники, написанные Макропедиусом, свидетельствуют о том, что он был великим гуманистом и верным наследником идей Эразма Роттердамского. Он знал все о семи независимых видах искусств и трех языках (латынь, греческий и древнееврейский). Он хорошо был ознакомлен с латинской и греческой литературой, с Библией и с богословской литературой. Многочисленные переиздания его работ в Нидерландах, Германии, Франции и Англии свидетельствуют о том, что деятельность Макропедиуса была на очень высоком счёту у его современников, а также у последующего им поколения гуманистов. Своими учебниками и стремлением к развитию образования как системы Макропедиус внес большой вклад в успешное становление гуманистической системы образования в первой половине XVI века. Он безустанно способствовал продвижению греческого языка. И все это не только с целью сделать Библию доступной для чтения, но и с целью изучения классических греческих авторов.

Макропедиус прославился благодаря своим двенадцати пьесам. В Нидерландах и Германии Макропедиус был самым продуктивным писателем XVI века.

Andrisca — это комедия о двух хитрых блудницах, которые дерутся со своими мужьями за место хозяина в доме. В конце шестнадцатого века эта же тема получила своё развитие в произведении В. Шекспира «Укрощение строптивой» (The Taming of the Shrew). Bassaurus является настоящим фарсом о вечерии в период поста. Библейскую тематику, а в частности тему возвращения блудного сына, Макропедиус затрагивает в своем произведении Asotus. Произведение это будет сыграно на сценах Тринити-колледжа в Кембридже и Пражского университета. В 1539 появилась самая успешная работа Макропедиуса — Hecastus. И это обеспечило ему место среди самых значительных создателей пьес в мире. Это произведение представляет собой свободную обработку голландского произведения Elckerlijc на латинский язык. Главное действующее лицо — Hecastus (что в переводе означает «каждый») — состоятельный молодой человек, наслаждающийся благами жизни. В момент, когда он узнает о своей неизбежной близкой смерти, у него не остается никого из друзей, родственников или же просто знакомых, которые были бы готовы помочь ему и отправиться с ним в его последнее путешествие. Это произведение, имевшее большой успех, является шедевром творчества Макропедиуса. Ещё до окончания шестнадцатого века произведение Hecastus было неоднократно издано, переведено и поставлено на сцене как на латинском, так и на других языках. Истории известны двенадцать независимых изданий, а только немецких переводов этого шедевра — шесть. Один из вышеупомянутых переводов был сделан знаменитым поэтом периода немецкой Реформации, Хансом Заксом. Помимо немецкого, эта пьеса была переведена на датский, нидерландский и шведский. Последний перевод был осуществлен в 1681, через 142 года после первого издания этого произведения. Пьесу несколько раз ставили в Нидерландах. Но большой популярностью она пользовалась прежде всего в Германии. Впоследствии были найдены свидетельства восемнадцати постановок этой пьесы в протестантских частях Германии. Так, пьеса Jedermann в переводе Ханса Закса ежегодно ставилась в Бамбергском соборе и в городе Зальцбург. В 1552 Макропедиус публикует второе издание своей пьесы Hecastus. Авторское предисловие которой свидетельствует о в той или иной степени вынужденном характере этого поступка. Возникли подозрения на счёт взглядов гуманиста Макропедиуса на Реформацию. Ему в вину ставили симпатии к этому движению.

Наследие

Успех Макропедиуса не ограничивался написанием учебников и пьес. Будучи учителем и ректором в латинских школах в Хертогенбосе, Льеже и Утрехте, он был наставником многих, ставших в будущем влиятельными фигурами в церкви и занявших общественные посты, развивавших науку и искусство, личностей. Среди них были такие, как знаток греческого Арнольдус Арнелиус, языковед Виллем Кантер, преподаватель медицины в Лейденском университете Иоханнес Хёрниус, географ Герард Меркатор, книгопечатник, пользовавшийся успехом в Италии, Лаурентиус Террентинус, а также знаменитый врач Иоганн Вейер, который ещё в 1563 пошатнул всеобщую веру в колдовство и нечистую силу, издав книгу против охоты на ведьм.

По крайней мере ещё полвека после своей смерти Макропедиус оставался известной личностью и его имя встречалось в различных обзорных литературных сборниках знаменитостей Германской империи. В 1565, через семь лет после его смерти, группа его учеников в память о своем удивительном учителе и наставнике опубликовала сборник стихов: Apoteosis D. Georgii Macropedii. Лишь в семнадцатом веке Макропедиус и его труды постепенно стали предаваться забвению. Его пьесы ставились все реже и реже, а книги его уже практически не переиздавались. Кроме того, его пьесы были написаны на латинском, в то время как поэты и писатели Нидерландской Республики с всевозрастающим самосознанием писали на родном им языке, а именно нидерландском. Через два века, в конце девятнадцатого столетия, Макропедиус был вновь обнаружен учёными Бельгии и Германии. В двадцатом веке были изданы многочисленные книги и статьи, посвященные этому гуманисту, его трудам и наследию. В 1972 американский исследователь Томас В. Бест опубликовал в Нью-Йоркской серии Twayne’s World Authors Series свою книгу о Макропедиусе. В последние годы в Европе и Америке публикуется все больше и больше книг и статей. Его пьесы переводятся на нидерландский язык и ставятся на сценах различных театров по всей стране. Также появились переводы его работ на английский, а в Интернете можно найти информацию о Макропедиусе и его наследии.

Издания

Переводы работ Макропедиуса на нидерландский язык:

• Aluta: Ян Блумендал и Ян В. Стенбек, Georgius Macropedius Aluta (1535) (Florivallis) Вортхёйзен 1995 (Латинский текст и перевод на нидерландский)
• Adamus: (переводы неизвестны)
• Andrisca: Ф. Лейс, Georgius Macropedius' Andrisca (1537). Пробный перевод и комментарий, (неизданная диссертация Государственного Университета) Гент 1977.
• Asotus: Путтигер, Х. П.M. Georgius Macropedius' Asotus. Ново-латинская драма о блудном сыне. Йорис ван Ланквелт, Ниукоп 1988 (Неймеген)
• Bassarus: Р. К. Энгелбертс, Georgius Macropedius' Bassarus. Текст с введением и переводом, Тилбург 1968 (Утрехт) (Латинский текст и перевод на нидерландский)
• Hecastus: 1. Р. К. Энгелбертс, Hecastus, Утрехт 1945—1947 (неопубликованный машинописный текст) 2. Ф. К. ван де Билт, Hecastus. Радостный спектакль о смерти, Утрехт 1981. (перевод на нидерландский) 3. Б. Версхелде, Georgius Macropedius' Hecastus (1539). Перевод, комментарий, сравнение с Elckerlijc и с Chr. Ischyrius' Homulus (1536), (диссертация Государственного Университета) Гент 1981. 4. Даммер, Р. & Йессинг, Б. Der Jedermann im 16. Jahrhundert. Die Hecastus-Dramen von Georgius Macropedius und Hans Sachs (Walter de Gruyter) Берлин — Нью-Йорк 2007. ISBN 978-3-11-019944-4.
• Hypomone: (переводы неизвестны)
• Jesus Scholasticus: (переводы неизвестны)
• Josephus: Ф. П.T. Слитс, Josephus. Библейская пьеса для чтения набожным и скромным, (неопубликованный перевод Macropedius'Josephus) Венло 1980.
• Lazarus Mendicus: A.Ф.M. Буссерс, Lazarus Mendicus Georgii Macropedii. Латинский текст с переводом на нидерландский, введение и комментарий, Претория 1992 (неизданная диссертация Университета Южной Африки) (Латинский текст и перевод на нидерландский)
• Petriscus: П. Лейс, Petriscus, fabula iucundissima, 1536, Georgius Macropedius. Пробный перевод и комментарий, (неизданный тезис Государственного Университета) Гент 1980.
• Rebelles: Д. Мейер, Rebellen (перевод Rebelles (1535) пьеса для молодёжи). Кроммени 2001.

Литература

• Томас В. Бест, Макропедиус, (Twayne’s World Authors Series no 218), Нью-Йоркск 1972.
• Хенк Гибелс и Франс Слитс, Георгиус Макропедиус 1487—1558. Жизнь и творчество брабантского гуманиста, (Объединение Южный Исторический Контакт Остерхаут) Тилбург 2005. (прилагается также CD-Rom: текст всех его литературных произведений, другие источники и звукозапись. ISBN 90-70641-65-8)
• Dammer, R. & Jeßing, B. Der Jedermann im 16. Jahrhundert. Die Hecastus-Dramen von Georgius Macropedius und Hans Sachs (Walter de Gruyter) Berlin — New York 2007. ISBN 978-3-11-019944-4.
• The Latin Playwright Georgius Macropedius (1487—1558) in European Contexts, ed. Jan Bloemendal; European Medieval Drama 13 (2009). Brepols Publishers, Turnhout 2010; 233 pages; ISBN 978-2-503-53091-8.

Ссылки

• [www.let.leidenuniv.nl/Dutch/Latijn/MACR01.html Латинский текст произведения Aluta]
• [www.chass.utoronto.ca/epc/rnlp/andrisca.html Перевод на английский: К. К. Лове, Macropedius' Andrisca . A farcial folk comedy, Торонто 1992].
• [www.chass.utoronto.ca/epc/rnlp/hecastus.html Перевод на английский: К. К. Лове, Macropedius' Hecastus. A morality play on the Everyman theme, Торонто 1992].
• [members.tripod.com/commanderijcollege/giebels/macro_eng.html английский текст]

Отрывок, характеризующий Георгиус Макропедиус

– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.


После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.
Во время его пребывания в Лысых Горах все домашние обедали вместе, но всем было неловко, и князь Андрей чувствовал, что он гость, для которого делают исключение, что он стесняет всех своим присутствием. Во время обеда первого дня князь Андрей, невольно чувствуя это, был молчалив, и старый князь, заметив неестественность его состояния, тоже угрюмо замолчал и сейчас после обеда ушел к себе. Когда ввечеру князь Андрей пришел к нему и, стараясь расшевелить его, стал рассказывать ему о кампании молодого графа Каменского, старый князь неожиданно начал с ним разговор о княжне Марье, осуждая ее за ее суеверие, за ее нелюбовь к m lle Bourienne, которая, по его словам, была одна истинно предана ему.
Старый князь говорил, что ежели он болен, то только от княжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством и глупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо, что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он не может не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей, который видит это, мне ничего не говорит про сестру? – думал старый князь. – Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился от дочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснить ему, надо, чтоб он выслушал», – думал старый князь. И он стал объяснять причины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери.
– Ежели вы спрашиваете меня, – сказал князь Андрей, не глядя на отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), – я не хотел говорить; но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчет всего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее – я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж вы спрашиваете меня, – продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегда был готов на раздражение в последнее время, – то я одно могу сказать: ежели есть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна была быть подругой сестры.
Старик сначала остановившимися глазами смотрел на сына и ненатурально открыл улыбкой новый недостаток зуба, к которому князь Андрей не мог привыкнуть.
– Какая же подруга, голубчик? А? Уж переговорил! А?
– Батюшка, я не хотел быть судьей, – сказал князь Андрей желчным и жестким тоном, – но вы вызвали меня, и я сказал и всегда скажу, что княжна Марья ни виновата, а виноваты… виновата эта француженка…
– А присудил!.. присудил!.. – сказал старик тихим голосом и, как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал: – Вон, вон! Чтоб духу твоего тут не было!..

Князь Андрей хотел тотчас же уехать, но княжна Марья упросила остаться еще день. В этот день князь Андрей не виделся с отцом, который не выходил и никого не пускал к себе, кроме m lle Bourienne и Тихона, и спрашивал несколько раз о том, уехал ли его сын. На другой день, перед отъездом, князь Андрей пошел на половину сына. Здоровый, по матери кудрявый мальчик сел ему на колени. Князь Андрей начал сказывать ему сказку о Синей Бороде, но, не досказав, задумался. Он думал не об этом хорошеньком мальчике сыне в то время, как он его держал на коленях, а думал о себе. Он с ужасом искал и не находил в себе ни раскаяния в том, что он раздражил отца, ни сожаления о том, что он (в ссоре в первый раз в жизни) уезжает от него. Главнее всего ему было то, что он искал и не находил той прежней нежности к сыну, которую он надеялся возбудить в себе, приласкав мальчика и посадив его к себе на колени.
– Ну, рассказывай же, – говорил сын. Князь Андрей, не отвечая ему, снял его с колон и пошел из комнаты.
Как только князь Андрей оставил свои ежедневные занятия, в особенности как только он вступил в прежние условия жизни, в которых он был еще тогда, когда он был счастлив, тоска жизни охватила его с прежней силой, и он спешил поскорее уйти от этих воспоминаний и найти поскорее какое нибудь дело.
– Ты решительно едешь, Andre? – сказала ему сестра.
– Слава богу, что могу ехать, – сказал князь Андрей, – очень жалею, что ты не можешь.
– Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате.
– Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью.
Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
– Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.
Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор.
– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.