Георг Вильгельм, принц Ганноверский
Георг Вильгельм Эрнст Август Фредерик Аксель Ганноверский Georg Wilhelm Ernst August Friedrich Axel Prinz von Hannover | ||
| ||
---|---|---|
Рождение: | 25 марта 1915 Брауншвейг, Германская империя | |
Смерть: | 8 января 2006 (90 лет) Мюнхен, Германия | |
Род: | Ганноверская династия | |
Отец: | Эрнст Август Брауншвейгский | |
Мать: | Виктория Луиза Прусская | |
Супруга: | София Греческая и Датская |
Георг Вильгельм Эрнст Август Фридрих Аксель, принц Ганноверский (нем. Georg Wilhelm Ernst August Friedrich Axel Prinz von Hannover; 25 марта 1915 — 8 января 2006) — второй сын Эрнста Августа III, герцога Брауншвейгского и его жены принцессы Виктории Луизы Прусской, единственной дочери Вильгельма II, германского императора и Августы Виктории Шлезвиг-Гольштейнской.
Содержание
Биография
Георг Вильгельм был крещен 10 мая 1915 года в Брауншвейге. Его крёстными были Мария Кристина Австрийская, королева Испании, Аксель, принц Датский, и принцесса Ольга Ганноверская.
В 1930—1934 годах Георг Вильгельм учился в интернат-школе возле Боденского озера. Принц был членом Международного олимпийского комитета (МОК).
Принц Георг Вильгельм проживал в Ганновере, также недалеко от Мюнхена и умер в Мюнхене в 2006 году. Его супруга София, сестра принца Филиппа Греческого и Датского, впоследствии герцога Эдинбургского, супруга королевы Елизаветы II, скончалась в 2001 году.
Брак и дети
23 апреля 1946 года в Залеме, Баден-Вюртемберг, принц Георг Вильгельм женился на принцессе Софии Греческой и Датской, дочери принца Андрея Греческого и Датского и принцессы Алисы Баттенберг. У супругов было трое детей:
- Его Королевское Высочество принц Эрнст Вольф Ганноверский (25 января 1947 — 10 января 1981)
- Его Королевское Высочество принц Георг Ганноверский (род. 9 декабря 1949)
- Её Королевское Высочество принцесса Фредерика Ганноверская (род. 15 октября 1954)
Титулы
- 25 марта 1915 — 8 января 2006: Его Королевское Высочество Принц Георг Вильгельм Ганноверский, Великобританский и Ирландский, герцог Брауншвейг-Люненбургский
Родословная
Напишите отзыв о статье "Георг Вильгельм, принц Ганноверский"
Отрывок, характеризующий Георг Вильгельм, принц Ганноверский
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.
Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.