Зиммель, Георг

Георг Зиммель
Georg Simmel
Дата рождения:	1 марта 1858(1858-03-01)
Место рождения:	Берлин
Дата смерти:	28 сентября 1918(1918-09-28) (60 лет)
Место смерти:	Страсбург
Школа/традиция:	философия жизни
Основные интересы:	философия культуры, социология
Значительные идеи:	конфликтология
Оказавшие влияние:	Карл Абрахам
Испытавшие влияние:	Роберт Парк

Георг Зи́ммель (нем. Georg Simmel, 1 марта 1858, Берлин — 28 сентября 1918, Страсбург) — немецкий философ и социолог, один из главных представителей поздней «философии жизни».

Биография

Родился в состоятельной семье; родители Зиммеля были еврейского происхождения, отец принял католичество, мать — лютеранство, сам Зиммель был крещен в лютеранство в детстве. Окончив Берлинский университет, более 20 лет преподавал там. Из-за антисемитских настроений начальства карьера складывалась не очень удачно. Долгое время служил на низкой должности приват-доцента, хотя и пользуясь популярностью среди слушателей и поддержкой таких учёных, как Макс Вебер и Генрих Риккерт. Внештатный профессор с 1901, штатный сотрудник провинциального Страсбургского университета (1914), где оказался в изоляции от берлинской научной среды, а с начала Первой мировой войны в том же году этот университет прекратил деятельность. Незадолго до конца войны Зиммель умер в Страсбурге от рака печени.

Философские идеи

Как философа Зиммеля обычно относят к академической ветви «философии жизни», в его работах есть также черты неокантианства (его диссертация посвящена Канту). Автор работ по философии истории, этике, в последний период работал над трудами по эстетике и философии культуры. В социологии Зиммель — создатель теории социального взаимодействия. Зиммеля относят к основоположникам конфликтологии (см. также теория социального конфликта).

По Зиммелю, жизнь есть поток переживаний, но сами эти переживания культурно-исторически обусловлены. Как процесс непрерывного творческого становления, жизненный процесс неподвластен рассудочно-механическому познанию. Только через непосредственное переживание событий истории, многообразных индивидуальных форм реализации жизни в культуре и интерпретацию на основе этого переживания прошлого можно постичь жизнь. Исторический процесс, по Зиммелю, подчиняется «судьбе», в отличие от природы, в которой господствует закон причинности. В этом понимании специфики гуманитарного знания Зиммель близок выдвинутым Дильтеем методологическим принципам.

Формальная социология

Чистая (формальная) социология изучает формы обобществления, или формы социации (нем. Formen der Vergesellschaftung), которые существуют в любом из исторически известных обществ. Это относительно устойчивые и повторяющиеся формы межчеловеческих взаимодействий. Формы социации абстрагировались Зиммелем от соответствующего содержания для выработки «опорных пунктов» научного анализа. Через создание научно обоснованных понятий Зиммель видел путь к утверждению социологии как самостоятельной науки. Формы социальной жизни — это господство, подчинение, соперничество, разделение труда, образование партий, солидарность и т. д. Все эти формы воспроизводятся, наполняясь соответствующим содержанием, в различного рода группах и социальных организациях, как государство, религиозное общество, семья, экономическое объединение и т. д. Зиммель считал, что чистые формальные понятия имеют ограниченную ценность, а сам проект формальной социологии лишь тогда может быть реализован, когда эти выявленные чистые формы социальной жизни будут наполнены историческим содержанием.

Основные формы социальной жизни

1. Социальные процессы — к ним относят постоянные, независимые от конкретных обстоятельств их реализации явления: подчинение, господство, соревнование, примирение, конфликт и т. д.
2. Социальный тип (например, циник, бедняк, аристократ, кокетка).
3. «Модели развития» — универсальный процесс расширения группы с усилением индивидуальности её членов. По мере роста численности, члены группы все меньше и меньше становятся похожими друг на друга. Развитие индивидуальности сопровождается уменьшением сплоченности группы и её единства. Исторически развивается в сторону индивидуальности за счет утраты индивидами их уникальных социальных характеристик.

• Классификация форм социальной жизни по степени их удаленности от непосредственного потока жизни:

1. Ближе всего к жизни находятся спонтанные формы: обмен, личная склонность, подражание, поведение толпы и др.
2. Несколько далее от потока жизни, то есть от общественных содержаний, стоят такие устойчивые и независимые формы, как экономические и пр. формы государственно-правовых организаций.
3. Наибольшую дистанцию от социальной жизни сохраняют формы «игровые». Это чистые формы социации, представляющие собой не просто мыслительную абстракцию, а реально встречающиеся в социальной жизни формы: «старый режим», то есть политическая форма, пережившая своё время и не удовлетворяющая запросам участвующих индивидов; «наука для науки», то есть знания, оторванные от потребностей человечества, переставшие быть «орудием в борьбе за существование».

Большие города и духовная жизнь

Интеллектуализация общества и развитие денежного хозяйства есть, согласно Зиммелю, свидетельство усиливающегося разрыва между формами и содержаниями современного общества, свидетельство возрастающего опустошения культурных форм, сопровождающегося индивидуализацией и увеличением человеческой свободы. При этом обратной стороной интеллектуализации становится понижение общего уровня душевной жизни, а обратной стороной развития денежного хозяйства становится отчуждение работника от продукта своего труда. Наиболее ярко опустошение культурных форм и их отрыв от содержания проявляются в больших городах, живущих производством для рынка и делающих людей рассудочных свободными, но одинокими и покинутыми. Большим городам и особенностям внутреннего мира их жителей посвящена работа Зиммеля «Большие города и духовная жизнь».

Философия моды

Изучение моды и её места в развитии общества — одно из направлений работ Зиммеля. Объясняя истоки возникновения моды, Зиммель, в первую очередь, анализирует тенденцию к подражанию. Он считает, что привлекательность подражания для личности, прежде всего, в том, что оно представляет возможность целенаправленной и осмысленной деятельности там, где нет ничего личного и творческого. Мода представляет собой подражание образцу и удовлетворяет потребность в социальной опоре, приводит отдельного человека на колею, по которой следуют все. Однако она в такой же степени удовлетворяет потребность в различии, тенденцию к изменению, к выделению из общей массы. Тем самым мода — есть не что иное, как одна из форм жизни. По Зиммелю, мода есть продукт разделения классов, где классов нет, там мода невозможна. Необходимые социальные тенденции для установления моды — потребность в единении, с одной стороны и в обособлении, с другой.

Основные труды

• Социальная дифференциация. Социологические и психологические исследования (1890).
• Проблемы философии истории (1892—1893)
• Введение в этику (1892—1893).
• Философия денег (1900)
• Большие города и духовная жизнь (1903)
• Философия моды (1905)
• Кант и Гёте (1906)
• Религия (1906)
• Шопенгауэр и Ницше (1907)
• Социология. Исследование форм обобществления (1908)
• Философия культуры (1911)
• [imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=2372 Гёте (1913)]
• Проблема исторического времени (1916)
• Рембрандт (1916)
• Фундаментальные вопросы социологии (1917)
• Конфликт современной культуры (1918)

Публикации трудов на русском языке

• Георг Зиммель. Избранное. — М.: Юрист, 1996.
  • Том 1. Философия культуры. — М.: Юрист, 1996. — 671 с. — ISBN 5-7357-0052-9.
  • Том 2. Созерцание жизни. — М.: Юрист, 1996. — 607 с. — ISBN 5-7357-0175-4.
• Георг Зиммель. Рим. Флоренция. Венеция. — М.: Грюндриссе, 2014. — 96 с. — ISBN 978-5-904099-12-1.

Литература

• [society.polbu.ru/gromov_sociology/ch16_all.html Формальная социология Г. Зиммеля] // Громов И. А., Мацкевич А. Ю., Семёнов В. А. Западная теоретическая социология. — М.,1996. — 286 с.
• Ионин Л. Г. Социология Георга Зиммеля // [buch.ucoz.ru/news/istorija_burzhuaznoj_sociologii_xix_nachala_xx_veka/2010-07-10-464 История буржуазной социологии XIX — начала XX века] / Под ред. И.С. Кона. Утверждено к печати Институтом социологических исследований АН СССР. — М.: Наука, 1979. — С. 180-203. — 6400 экз.
• Зиммель, Георг // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона. — СПб., 1908—1913.

См. также

• Социальное пространство

Ссылки

• [iph.ras.ru/elib/1134.html Зиммель] / Новая философская энциклопедия

Отрывок, характеризующий Зиммель, Георг

На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.