Георг V

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Георг V
George V<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Георг V в коронационном одеянии на картине Люка Филдеса</td></tr>

Король Великобритании и Ирландии/Великобритании и Северной Ирландии
6 мая 1910 года — 20 января 1936 года
Коронация: 22 июня 1911 года
Предшественник: Эдуард VII
Преемник: Эдуард VIII
Император Индии
6 мая 1910 года — 20 января 1936 года
Коронация: 12 декабря 1911 года
Предшественник: Эдуард VII
Преемник: Эдуард VIII
 
Вероисповедание: Протестантизм
Рождение: 3 июня 1865(1865-06-03)
Лондон, Соединенное Королевство Великобритании и Ирландии
Смерть: 20 января 1936(1936-01-20) (70 лет)
Сандрингем, Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии
Место погребения: Виндзорский замок
Род: Виндзорская династия
Отец: Эдуард VII
Мать: Александра Датская
Супруга: Мария Текская
Дети: 1. Эдуард (1894—1972)
2. Георг VI (1895—1952)
3. Мария (1897—1965)
4. Генри (1900—1972)
5. Георг (1902—1942)
6. Джон (1905—1919)
 
Автограф:
Монограмма:
 
Награды:

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Георг V (англ. George V; 3 июня 1865 — 20 января 1936) — король Соединённого Королевства Великобритании и Ирландии и Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии с 6 мая 1910 года до своей смерти; второй сын принца и принцессы Уэльских (позднее Эдуарда VII и королевы Александры).





Биография

Ранние годы и образование

Родился 3 июня 1865 года в Мальборо-хаусе (Лондон); при крещении получил имя Георг Фридрих Эрнст Альберт. Его отец — Эдуард VII, старший сын британской королевы Виктории; мать — Александра Датская. Она приходится родной сестрой Марии Фёдоровне — супруге российского императора Александра III и матери последнего российского императора Николая II. Георг V внешне был очень схож с Николаем II, своим двоюродным братом по материнской линии: мать Георга Александра и мать Николая Дагмар были дочерьми короля Дании Кристиана IX и королевы Луизы, урождённой принцессы Гессен-Кассельской[1]. Германский император Вильгельм II тоже доводился ему двоюродным братом (Вильгельм был сыном сестры отца Георга V — английской принцессы и германской императрицы Виктории, старшей дочери британской королевы Виктории).

Будучи вторым сыном, Георг получил военно-морское образование. В сентябре 1877 года 12-летний Георг вместе с братом был зачислен кадетом на учебный корабль HMS Britannia[2]. В течение трёх лет с 1879 года служил мичманом на корвете HMS Bacchante.

Герцог Йоркский

14 января 1892 года во время эпидемии гриппа скоропостижно скончался старший брат Альберт Виктор. Смерть брата сделала Георга вторым в линии престолонаследия. В мае 1892 года королева Виктория присвоила внуку титул герцога Йоркского.

В июле 1893 года он женился на баден-вюртембергской принцессе Виктории Марии Текской, которая ранее была помолвлена с его старшим братом.

Принц Уэльский

После смерти королевы Виктории в январе 1901 года как наследник престола Георг получил герцогства Корнуолл в Англии и Ротсей в Шотландии, а 9 ноября 1901 года стал принцем Уэльским — после коронации своего отца Эдуарда VII.

Король и император

6 мая 1910 года скончался отец Георга король Эдуард VII. Георг был провозглашён новым королём и короновался 22 июня 1911 года в Вестминстерском аббатстве. Точно в момент его коронации были запущены двое башенных часов на здании Royal Liver Building — самые большие часы Великобритании с 1911 года по настоящее время[3].

В Англии новый король столкнулся с двумя сложными политическими ситуациями. Палата лордов отвергла бюджет, предложенный палатой общин; последняя в ответ выдвинула билль о парламенте, существенно ограничивавший власть палаты лордов. По требованию премьер-министра Герберта Асквита король был вынужден содействовать принятию билля о парламенте. Вторая возникла из-за предложения о введении гомруля (самоуправления) в Ирландии. Перед угрозой восстания король в 1914 году созвал представителей всех партий, но решение по этому вопросу так и не было принято. Англо-ирландский договор был подписан лишь в 1921 году.

Во время Первой мировой войны Георг V отказался от всех личных и семейных германских титулов и изменил название королевского дома с Саксен-Кобург-Готского на Виндзорский.

В 19231929 годах в связи с экономическим кризисом в Великобритании происходили частые смены кабинетов. Отсутствие в 1924 году явного большинства у трёх соперничавших партий вынудило короля заменить премьер-министра от Консервативной партии Болдуина на лейбориста Макдональда.

Во время стачки шахтёров и всеобщей забастовки 1926 года король использовал все возможности для примирения сторон. Во время экономического кризиса в 1931 году он ускорил затянувшиеся переговоры лидеров партий и предложил кандидатуру Макдональда в качестве главы коалиционного правительства.[4]

При нём в 1931 году был принят Вестминстерский статут, установивший правовое положение доминионов и их взаимоотношения с Великобританией: он создавал Британское Содружество, а Георг становился также королём всех доминионов.

В 1932 году 25 декабря Георг V впервые в Великобритании выступил с новогодним обращением. Текст королевского обращения написал Редьярд Киплинг.

Когда король с королевой в 1935 году праздновали серебряный юбилей своего правления, Георг V, по его словам, был поражен количеством искренних поздравлений от англичан. Последние годы жизни Георг V страдал от хронических лёгочных заболеваний, и несколько раз его состояние становилось крайне тяжёлым. Умер Георг V в Сандринхеме 20 января 1936 года. Лишь 50 лет спустя стало известно, что его лейб-медик барон Бертран Доусон по собственной инициативе совершил эвтаназию впавшего в кому после тяжёлого бронхита короля, собственноручно введя ему морфин и кокаин[5].

Награды

Георг V был представлен ко многим почётным наградам и званиям, включая следующие:

Воинские звания

Король Георг V был удостоен следующих воинских званий:

Дети

Дети Георга V и Марии Текской:

Вклад в филателию

Будучи ещё принцем, Георг был страстным филателистом. С марта 1893 года был почетным вице-президентом Лондонского филателистического общества, с марта 1896 по 1910 год — президентом этого общества. Заложил основу Королевской филателистической коллекции[6] и первым подписал почётный «Список выдающихся филателистов». Длительное время он никак не мог приобрести одну из самых редчайших марок мира — «Голубой Маврикий». В 1904 году принц Уэльский узнал, что на аукционе в Брюсселе будет выставлен чистый (негашёный) экземпляр «Голубого Маврикия» по вполне приемлемой цене. Принц в течение двух суток инкогнито съездил на брюссельский аукцион, чтобы приобрести «Маврикий», пояснив, что если бы от его имени туда поехал кто-нибудь, то сделка обошлась бы казне намного дороже. «Голубой Маврикий» тогда удалось приобрести за £1400 (что эквивалентно современным $200 000, хотя сегодня эта марка оценивается в $15 000 000). С тех пор на международных филателистических выставках время от времени демонстрируют «Голубой Маврикий» из королевской коллекции вместе с позднее приобретённым «Розовым Маврикием». При этом драгоценные экспонаты помещаются под пуленепробиваемое стекло, и посмотреть на них собираются многочасовые очереди желающих.[6][7][8][9][10]

Родословная

Эрнст Саксен-Кобург-Готский
 
Луиза Саксен-ГотскаяЭдуард Август, герцог Кентский
 
Виктория Саксен-Кобург-ЗаальфельдскаяФридрих Вильгельм, герцог Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбургский
 
Луиза Каролина Гессен-КассельскаяВильгельм Гессен-Кассельский
 
Шарлотта Ольденбургская
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Альберт Саксен-Кобург-Готский
 
 
 
 
 
Виктория (королева Великобритании)Кристиан IX
 
 
 
 
 
Луиза Гессен-Кассельская
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Эдуард VII
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Александра Датская
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Георг V



Напишите отзыв о статье "Георг V"

Примечания

  1. См. подробнее:
  2. [ru.rodovid.org/wk/Запись:47856 Луиза Гессен-Кассельская] на «Родоводе». Дерево предков и потомков
  3. Clay, Catrine. King, Kaiser, Tsar: Three Royal Cousins Who Led the World to War. — London: John Murray, 978-0-7195-6537-3. — ISBN 978-0-7195-6537-3.
  4. [www.bbc.co.uk/liverpool/content/articles/2005/07/20/coast05walks_stage4.shtml Coast Walk — Stage 4 — Cunard Building — Three Graces]  (англ.) на сайте bbc.co.uk, 21 июля 2005
  5. [www.krugosvet.ru/enc/istoriya/GEORG_V.html ГЕОРГ V. Онлайн Энциклопедия Кругосвет.]
  6. [www.bmj.com/content/308/6941/1445.1.full A King, a Doctor, and a convenient Death // BMJ 308 : 1445]
  7. 1 2 Давыдов П. Г. [mirmarok.ru/prim/view_article/555/ Георг V Виндзор]. Знаменитые люди: Персоналии почты и филателии. Смоленск: Мир м@рок; Союз филателистов России (25 октября 2009). Проверено 15 февраля 2011. [www.webcitation.org/61BEVIhVw Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
  8. Стрыгин А. [www.ng.ru/antiquare/2009-02-27/13_bal.html Приглашение на бал. Сколько стоит самая дорогая марка в мире] // Независимая газета. — 2009. — 27 февраля. — С. 13. (Проверено 11 мая 2011)
  9. Morgan, Helen. [www.helenmorgan.net/bm/biogs/E000055b.htm George V (1865—1936) — Biographical entry] (англ.). Blue Mauritius Research Companion. Snapperup of unconsidered trifles; Helen Morgan. Проверено 11 мая 2011. [www.webcitation.org/61BEWy8NC Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
  10. Morgan, Helen. [www.helenmorgan.net/bm/biogs/E000139b.htm Royal Philatelic Collection] (англ.). Blue Mauritius Research Companion. Snapperup of unconsidered trifles; Helen Morgan. Проверено 11 мая 2011. [www.webcitation.org/61BEXVqg4 Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
  11. Morgan, Helen. [www.helenmorgan.net/bm/biogs/E000084b.htm Rae, Albert (1857—1919) — Biographical entry] (англ.). Blue Mauritius Research Companion. Snapperup of unconsidered trifles; Helen Morgan. Проверено 11 мая 2011. [www.webcitation.org/61BEY0l32 Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].

Литература

  • Harold Nicolson. King George the Fifth: His Life and Reign. — London: Constable and Co., 1984. — 568 p. — ISBN 0-094-65720-3.
  • Kenneth Rose. King George V. — 3. — London: Weidenfeld and Nicolson, 1984. — 514 p. — ISBN 0-297-78245-2.
  • Остапенко Г. С. [vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/HISTORY/POSTVICT.HTM Наследники королевы Виктории и первые британские монархи XX в.: Эдуард VII и Георг V] // Новая и новейшая история. — 1999. — № 6.  (Проверено 19 февраля 2011)
Предшественник:
Эдуард VII
Король Великобритании,
император Индии

19101936
Преемник:
Эдуард VIII

Отрывок, характеризующий Георг V

Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.