Геракл (фильм, 2014)

Геракл
Hercules
Жанр	боевик приключения пеплум фэнтези
Режиссёр	Бретт Рэтнер
Продюсер	Сара Обри Питер Берг Бо Флинн Бэрри Ливайн Бретт Рэтнер
Автор сценария	Комикс: Стив Мур Сценарий: Райан Дж. Кондал Эван Спилиотопулос
Оператор	Данте Спинотти
Композитор	Фернандо Веласкес
Кинокомпания	Paramount Pictures MGM
Длительность	98 мин.
Бюджет	100 млн $
Сборы	244 819 862 $
Страна	США США
Язык	английский
Год	2014
[www.gerakl-film.ru Официальный сайт]
Выход фильма «Геракл» (оригинальное название — Hercules)

К:Фильмы 2014 года

«Геракл» (англ. Hercules) — пеплум режиссёра Бретта Рэтнера, экранизация комикса «Hercules: The Thracian Wars» Стива Мура. В главной роли Дуэйн Джонсон. Премьера в США состоялась 23 июля 2014 года, в России — 24 июля 2014.

Сюжет

В начале фильма показывается рождение Геракла, полубога и сына самого Зевса. Гера, недовольная внебрачным сыном Зевса, пытается убить малыша, запустив к нему в колыбель двух ядовитых змей, но младенец душит их. После этого рассказчик, которым оказывается Иолай, племянник самого Геракла, рассказывает истории про своего дядю. Про его подвиги и про то, что Геракл силен как бог. Но пираты, схватившие Иолая, не верят ему. Но тут приходит Геракл и вместе со своей верной командой (мастер ножей Автолик, прорицатель Амфиарай, немой Тидей и лучница Аталанта) побеждает пиратов и освобождает Иолая.

Позже, когда Геракл сидит в трактире, отмечая победу над пиратами, к нему приходит Ергения, дочь фракийского царя Котиса, и просит о помощи, обещая в награду золото, весом равное весу самого героя. Геракл соглашается и едет во Фракию. По пути он вспоминает, как выполняя подвиги, он вернулся в Афины. Он отдал головы Лернейской гидры царю Эврисфею, своему кузену, и встретился с семьей. Позже Геракл напился, а когда проснулся увидел, что он убил своих детей и жену Мегару. После этого Геракла выгнали из Афин, и он стал наемником. Приехав во Фракию, Геракл встречается с Котисом, и тот рассказывает герою, что вражеский полководец по имени Рес, тёмный маг и повелитель кентавров, захватывает земли Греции и скоро доберется до Фракии. Геракл обещает разобраться с Ресом и знакомится с внуком Котиса Арием, который боготворит Зевсова сына. Этой же ночью Ария пугает Тидей, который, по словам Геракла с самого рождения был на поле битвы и с той поры каждую ночь он звереет, но что он видел, сказать не может.

Геракл и его команда обучают фракийское войско военному ремеслу для битвы с врагом. Гераклу каждую ночь снится его убитая семья и трёхглавый пёс Цербер, вестник смерти. Амфиарай говорит, что это знак, и что Геракл должен поддаться судьбе и победить боль внутри себя. Также он признается, что в видении видел свою скорую смерть. Котис сообщает Гераклу, что войска Реса могут напасть на земли племени Бесси, которые могли бы помочь Фракии в обороне. Геракл одевает шкуру Немейского льва и вместе с армией отправляется в путь. Они доходят до Бесси, но поздно. Все Бесси убиты, поселение спалено. И вдруг Бесси оживают, с помощью колдовства Реса, и с помутненными разумами нападают на своих защитников. Геракл и его спутники побеждают. Геракл снабжает всех фракийских солдат доспехами, подобными своим.

В следующем бою участвует даже царь Котис, потому что против них вышел сам Рес. Приспешники Реса оказались не кентаврами, а обычными людьми. Геракл побеждает и в этой битве, по пути во дворец, плененный Рес сообщает победителю, что тот воюет не за тех. Побеждённый отрицает нападения на племя Бесси, и отмечает отсутствие поддержки Котиса у местного населения, из-за чего тот прибегает к услугам наёмников. Во дворце военнопленного унижают и не дают еды, и при виде этого Геракл задумывается над его словами. В конце концов он понимает, что Рес был прав и решает остаться, отказавшись возглавить войска Котиса. Вся его команда, за исключением Автолика, который не захотел бесплатно рисковать своею шкурой, тоже остается. Геракл вламывается во дворец и освобождает Реса, но их хватают и сажают в темницу. В темнице Геракл, закованный в цепи, опять видит Цербера, но через время понимает, что это просто три огромных волка. Оказывается, что все это подстроил Эврисфей, опасавшийся потерять трон из-за своего родственника, не проявлявшего и признака честолюбия. Это Эврисфей усыпил Геракла и спустил на его семью этих волков. А Котису Эврисфей помог ради объединения их государств в могущественную Империю. Хотя Ергения не поддерживает своего дядю, она вынуждена подчиняться ему ради безопасности своего сына Ария, который является преемником Котиса на царский трон. Геракл отчаивается, но Амфиарай напоминает Гераклу, кто он такой. Геракл понимает, что он потерял веру в себя и решает доказать самому себе, что он наполовину бог. Он освобождается от цепей, убивает волков голыми руками и освобождает друзей. Во дворце он догоняет Эврисфея и, не слушая его раскаяний, убивает. Но при выходе из дворца, он встречает Котиса и всю обученную им армию. Их спасает и выигрывает им время вернувшийся Автолик. Тидей, спасая Ария, погибает и наконец произносит: "Геракл!". Геракл с друзьями оказывается в западне, возле огромной статуи Геры. Тогда Геракл, прилагая нечеловеческие силы, обрушивает эту статую на врагов. Гигантская голова Геры сбивает Котиса в пропасть. Все солдаты понимают, что перед ними полубог и преклоняют перед Гераклом колени.

Из анимированных финальных титров становится ясно, что все свои двенадцать подвигов Геракл совершил благодаря помощи своих товарищей.

В ролях

Актёр	Роль
Дуэйн Джонсон	Геракл Геракл
Иэн Макшейн	Амфиарай Амфиарай
Руфус Сьюэлл	Автолик Автолик
Джозеф Файнс	Эврисфей царь Эврисфей
Питер Маллан	Ситакл Ситакл
Джон Хёрт	Котис царь Фракии Котис
Аксель Хенни	Тидей Тидей
Ингрид Болсай Бердал	Аталанта Аталанта
Рис Ричи	Иолай Иолай
Тобиас Зантельман	Рес Рес
Ребекка Фергюсон	Ергения Ергения
Айзек Эндрюс	Арий Арий
Ирина Шейк	Мегара Мегара
Джо Андерсон	Финей Финей
Барбара Палвин	Антимаха Антимаха
Стив Пикок	Стефан Стефан

Съёмки

Съёмки фильма проходили в Венгрии и Хорватии.

Интересные факты

• Фильм должен был снимать Питер Берг, однако он ушёл с поста режиссёра фильма, оставшись в проекте только как продюсер.
• На одну из ролей рассматривалась Антье Трауэ.
• Первоначально премьера фильма в США была назначена на 8 августа 2014 года.

См. также

• Геракл: Начало легенды

Литература

• Бастер Ллойд [www.mediavision-mag.ru/uploads/08%202014/18-23%20%2308_2014.pdf Цифровой миф: фильм «Геракл»] (рус.) // «MediaVision» : журнал. — 2014. — Октябрь (№ 8/48). — С. 18—23.

Ссылки

• «Геракл» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.rottentomatoes.com/m/hercules_the_thracian_wars/ Геракл] (англ.) на сайте Rotten Tomatoes

Отрывок, характеризующий Геракл (фильм, 2014)

– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.