Герасимов, Михаил Иванович

Михаил Иванович Герасимов
Род деятельности:	фотограф
Дата рождения:	26 (14) октября 1868(1868-10-14)
Место рождения:	Новоржев, Новоржевского уезда, Псковской губернии
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	1923(1923)
Отец:	Герасимов, Иван Васильевич
Мать:	Барышникова, Евдокия Николаевна
Супруга:	Варфаламеева, Александра Николаевна
Дети:	Николай (1898), Зинаида (1902), Владимир (предположительно 1905)
Михаил Иванович Герасимов на Викискладе

Михаил Иванович Герасимов (14 (26) октября 1868, Новоржев, Новоржевский уезд, Псковская губерния, Российская империя — 1923) — русский фотограф, предприниматель и антиквар, член-соревнователь Псковского археологического общества. Созданные им почтовые открытки и фотографии сохранили образ дореволюционного Пскова и других мест губернии, они изучаются при подготовке реставрационных проектов и иллюстрируют многие исторические статьи.

Биография

Происхождение и детство

Михаил Иванович Герасимов родился 14 (26) октября 1868 года в Новоржеве. Отец, Иван Васильевич Герасимов, держал там чайную, но вскоре после рождения сына Михаила разорился и переехал с семьёй в Псков. Мать, Евдокия Николаевна Герасимова, была дочерью опочецкого купца Николая Барышникова. В Пскове отец Михаила Герасимова устроился сторожем-звонарём в церкви Нового Вознесения. Будущий фотограф рос в здании сторожки, примыкающей к северной части храма. Помимо старшего Михаила, в семье было ещё трое детей, Александр, впоследствии также ставший фотографом, Татьяна и Николай. После смерти супруга, Евдокия Николаевна Герасимова вернулась с детьми на родину.
Позднее один из родственников отвёз Михаила Ивановича в Санкт-Петербург, пристроив работать в Гостинный двор к купцу. В Псков Герасимов вернулся лишь в начале 1890-х годов.

Зрелые годы

В сентябре 1894 года Герасимов открыл фотосалон совместно с островским купцом Сергеем Ивановичем Судоплатовым, однако в начале следующего столетия единственным владельцем фотографии стал Михаил Герасимов. Обратная сторона фотокарточек Михаила Герасимова оформлялась с изображением фотоаппарата, палитры с кистями, цветка и подписи «Современная фотографiя М.И.Герасимова в гъ Псковѣ».
Фотография располагалась в центре Пскова по Сергиевской улице в доме Ларионова. Сын фотографа Николай Михайлович Герасимов вспоминал:

«Фотография находилась в глубине двора, выходившего воротами на бывшую Сергиевскую улицу против гостиницы «Петербург» и расположенного по соседству с двором церкви Михаила Архангела. На том же дворе находилось небольшое одноэтажное здание, выходившее фронтоном на улицу, рядом с воротами»

У жены фотографа, Александры Николаевны, по тому же адресу был большой магазин дамских и детских нарядов.
В 1903 году Михаил Иванович открывает магазин детских игрушек, картин, альбомов в Пскове. Позднее он открывает единственный магазин детских игрушек в уездном городе Острове по Полоцкой улице в доме Тягунова. Герасимов водил знакомство со многими молодыми и известными художниками, включая Рериха, Бродского, Гагенмейстера, Юона, Протопопова, Мешкова, которые гостили у него.

Псковский фотограф

Михаил Иванович Герасимов знаменит тем, что выпустил наибольшее количество открыток с видами дореволюционного Пскова. Фотографии и открытки печатались в типографии акционерного общества «К.-А. Гранберг в Стокгольме». Снимки помещал на картонные паспарту (10,8 ×16,5 см). Фотография не была основным источником дохода Герасимова, но занимало важную роль в его жизни. Запечатление множества древних памятников и городской среды на снимках дало потомкам возможность заглянуть в Псков начала XX столетия, во многом утерянный в наше время, а реставраторам — уникальный шанс изучать фотографии восстанавливаемых объектов. Михаил Иванович Герасимов понимал значимость своей деятельности, о чём говорит его другое увлечение — сбору старины.

Антиквар

Михаил Иванович коллекционировал старинные бытовые вещи. Путешествуя по губернии, он интересовался русской культурой, историей, старался найти, выкупить и сохранить предметы, представляющие антикварную ценность. Николай Михайлович Герасимов вспоминал:

«Разъезжая при фотографировании по провинции, он всюду искал старинные вещи, расспрашивал о них жителей, рылся в сундуках у старух, в хламе старьевщиков и привозил домой старинные «ленты», кокошники, душегрейки, сарафаны, дубовые, окованные железом расписные ларцы и сундуки с диковинными замками. Деревянные ковши-братины в виде гусей-лебедей, древние иконы, полуистлевшие книги в кожаных переплётах, кубки, лампадки. Одним словом, он собирал себе домашний музей»

В январе 1906 года Псковское археологическое общество приняло Михаила Герасимова в члены-соревнователи общества. На следующий год он подарил обществу 500 открыток с видами Пскова.

Последние годы жизни

После Февральской революции к Пскову приближались германские войска, доходы от магазинов и фотографии резко сократились, и семья Герасимовых уехала в Нижний Новгород. Старший сын Николай в 1917–1918 годах служил в армии Юденича, а позднее обосновался в Таллине, где умер 20 апреля 1978 года. Александра Николаевна из-за голода в Поволжье поехала узнавать о возможности возврата в Псков, но по дороге заболела тифом и скончалась на станции Дно. В 1923 году покончил с собой Михаил Иванович Герасимов.

Семья

• Отец — Иван Васильевич Герасимов;
  
• Мать — Евдокия Николаевна Герасимова (Барышникова), дочь опочецкого купца Николая Барышникова;
  
• Брат — Александр Иванович Герасимов (1883-1933), фотограф, репрессирован 12 апреля 1933, умер 25 августа того же года в лагерях, реабилитирован в 1959 году;
  
• Сестра — Татьяна Ивановна Герасимова;
  
• Брат — Николай Иванович Герасимов;
  
• Жена — Александра Николаевна Герасимова (Варфаламеева), родилась в 1873 году;
  
• Сын — Николай Михайлович Герасимов, родился 7 (19) октября 1898 года;
  
• Дочь — Зинаида Михайловна Герасимова, родилась в сентябре 1902 года;
  
• Сын — Владимир Михайлович Герасимов, родился, предположительно, в 1905 году.
  

Галерея фотографий и открыток

• Памятник Императору Александру II и Присутственные места (Псков).JPG
• Михаил Иванович Герасимов с матерью Евдокией Николавевной.jpg
• HorsecarCherekha-02.jpg
• Псков. Общий вид на Пушкинскую и Великолуцкую улицы.jpg
• Запсковсье. Церковь Вознесения со Стадища.jpg
• Плоская улица.jpg
• Великолуцкая улица.jpg
• Volishovo.jpg
• Ольгинский мост (М.Герасимов).jpg
• Ольгинский мост (Псков).jpg
• Ольгинская часовня (Псков).jpg
• Реальное училище (Псков).jpg
• Братская могила (Псков).jpg
• Кахановский бульвар (Псков).jpg
• Мирожский монастырь (Псков).jpg
• Окна старинного дома (Псков).jpg

Источники

• Левин Н. Ф. [pskgu.ru/projects/pgu/storage/PSKOV/ps40/ps_40_14.pdf Псковский фотограф М. И. Герасимов] // Научно-практический историко-краеведческий : журнал / Гл. ред. Филимонов А.В.. — Псков: Псковский государственный университет, 2014. — № 40. — С. 127-135. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=2219–7923&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 2219–7923].

Отрывок, характеризующий Герасимов, Михаил Иванович

Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.

Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.


Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.
Ни один из предполагаемых Николаем оборотов не удался; имение с молотка было продано за полцены, а половина долгов оставалась все таки не уплаченною. Николай взял предложенные ему зятем Безуховым тридцать тысяч для уплаты той части долгов, которые он признавал за денежные, настоящие долги. А чтобы за оставшиеся долги не быть посаженным в яму, чем ему угрожали кредиторы, он снова поступил на службу.
Ехать в армию, где он был на первой вакансии полкового командира, нельзя было потому, что мать теперь держалась за сына, как за последнюю приманку жизни; и потому, несмотря на нежелание оставаться в Москве в кругу людей, знавших его прежде, несмотря на свое отвращение к статской службе, он взял в Москве место по статской части и, сняв любимый им мундир, поселился с матерью и Соней на маленькой квартире, на Сивцевом Вражке.
Наташа и Пьер жили в это время в Петербурге, не имея ясного понятия о положении Николая. Николай, заняв у зятя деньги, старался скрыть от него свое бедственное положение. Положение Николая было особенно дурно потому, что своими тысячью двумястами рублями жалованья он не только должен был содержать себя, Соню и мать, но он должен был содержать мать так, чтобы она не замечала, что они бедны. Графиня не могла понять возможности жизни без привычных ей с детства условий роскоши и беспрестанно, не понимая того, как это трудно было для сына, требовала то экипажа, которого у них не было, чтобы послать за знакомой, то дорогого кушанья для себя и вина для сына, то денег, чтобы сделать подарок сюрприз Наташе, Соне и тому же Николаю.
Соня вела домашнее хозяйство, ухаживала за теткой, читала ей вслух, переносила ее капризы и затаенное нерасположение и помогала Николаю скрывать от старой графини то положение нужды, в котором они находились. Николай чувствовал себя в неоплатном долгу благодарности перед Соней за все, что она делала для его матери, восхищался ее терпением и преданностью, но старался отдаляться от нее.
Он в душе своей как будто упрекал ее за то, что она была слишком совершенна, и за то, что не в чем было упрекать ее. В ней было все, за что ценят людей; но было мало того, что бы заставило его любить ее. И он чувствовал, что чем больше он ценит, тем меньше любит ее. Он поймал ее на слове, в ее письме, которым она давала ему свободу, и теперь держал себя с нею так, как будто все то, что было между ними, уже давным давно забыто и ни в каком случае не может повториться.
Положение Николая становилось хуже и хуже. Мысль о том, чтобы откладывать из своего жалованья, оказалась мечтою. Он не только не откладывал, но, удовлетворяя требования матери, должал по мелочам. Выхода из его положения ему не представлялось никакого. Мысль о женитьбе на богатой наследнице, которую ему предлагали его родственницы, была ему противна. Другой выход из его положения – смерть матери – никогда не приходила ему в голову. Он ничего не желал, ни на что не надеялся; и в самой глубине души испытывал мрачное и строгое наслаждение в безропотном перенесении своего положения. Он старался избегать прежних знакомых с их соболезнованием и предложениями оскорбительной помощи, избегал всякого рассеяния и развлечения, даже дома ничем не занимался, кроме раскладывания карт с своей матерью, молчаливыми прогулками по комнате и курением трубки за трубкой. Он как будто старательно соблюдал в себе то мрачное настроение духа, в котором одном он чувствовал себя в состоянии переносить свое положение.