Герасимов, Михаил Прокофьевич

Михаил Герасимов
1937 год. Фото из следственного дела
Дата рождения:	30 сентября (12 октября) 1889(1889-10-12)
Место рождения:	близ Бугуруслана
Дата смерти:	26 июня 1937(1937-06-26) (47 лет)
Место смерти:	Москва
Гражданство:
Род деятельности:	поэт
Годы творчества:	1913—1936
Направление:	пролетарская поэзия

Михаил Прокофьевич Герасимов (1889—1937) — русский пролетарский поэт.

Биография

Родился, как он сам писал в автобиографии, «в железно-дорожной будке Самаро-Златоустовской железной дороги, около города Бугуруслана». Сын железнодорожного рабочего. Учился в Самарском железнодорожном техническом училище. С 1905 — член РСДРП; был арестован за революционную деятельность; в 1907 освобождён, бежал из России и 9 лет провел в эмиграции в Бельгии и Франции. В Париже был связан с пролетарскими литературными кругами (А. Гастев, А. Луначарский и др.). В 1914 вступил волонтером во французскую армию, но в 1915 за антивоенную пропаганду выслан в Россию.

Публиковал стихи начиная с 1913 в газете «Правда» и других большевистских органах; с 1917 выпускал многочисленные сборники стихов. Исполнял обязанности заместителя председателя ВАПП; в 1918 наряду с руководящей политической работой в Самаре (председатель Самарского совета солдатских депутатов, зампредревкома) был также председателем местного Пролеткульта. В 1920 вместе с В. Александровским, С. Обрадовичем, В. Казиным и другими, основал литературную группу «Кузница». Герасимов был жестоко разочарован введением НЭП и в 1921 вышел из партии.

По воспоминаниям Варлама Шаламова, Герасимов в начале 20-х «высокий, черный, угловатый, в красноармейской шинели с яркими петлицами фасона Гражданской войны, в зеленой поношенной гимнастерке, в старых военных штанах, листал громадными пальцами новенькую, пахнущую типографской краской, только что вышедшую книжечку собственных стихов, с волнением или трудом отыскивая желаемое, отставив черную ладонь, в которой еле умещалась книжечка, — читал. Невыразительно.»

В мае 1937 арестован по сталинским спискам и вскоре расстрелян; однако в справке о реабилитации утверждалось, что Герасимов умер в заключении в 1939, и эта фиктивная дата смерти по-прежнему фигурирует в большинстве энциклопедий.

Творчество

«Обращает на себя внимание частое употребление поэтом библейской лексики и обращение к образам природы… В своем творчестве Герасимов отражает революцию не как конкретное событие, а как нечто абстрактно-эмоциональное» (Вольфганг Казак).

«Брюсову Герасимов часто обязан построением строфы (имею в виду её внутреннюю структуру), Бальмонту — инструментовкой стиха, Белому — ритмом своего четырёхстопного ямба» (Владислав Ходасевич).

Книги

• Вешние зовы, П., «Парус», 1917
• Монна Лиза, М. изд. Пролеткульта,1918
• Завод весенний, М., изд. Пролеткульта, 1919; 2-е изд. М., «Кузница», 1923
• Железные цветы, Самара, Центропечать, 1919
• Цветы под огнём, рассказы, М., изд. Пролеткульта, 1919, 1923
• Чучело, изд."Кузница", 1921
• Чёрная пена, «Кузница», 1921
• Четыре поэмы, М. 1921
• Негасимая сила, М., 1922
• Электрификация, П., ГИЗ, 1922
• Стихотворения, КН, 1923
• Электропоэма, М., «Кузница», 1923
• Железное цветение, М., ГИЗ, 1923
• Северная весна ГИЗ, 1924
• Покос, М., Мосполиграф, 1924
• Дорога, КН, 1924
• Стихи о заводе и революции, 1925
• Поэма о 1905 годе., 1925
• На Волге, 1925
• Земное сияние, Л. ГИЗ, 1927
• Бодрое утро, 1928
• К соревнованию!, 1930
• Заряд. Стихи, 1910—1930, 1933
• Стихи, 1936
• Стихотворения, 1958
• Стихотворения, 1959
• Стихи и поэмы, Куйбышев, Кн. изд-во, 1982.

Источники

• Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. — М. : РИК «Культура», 1996. — XVIII, 491, [1] с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8.</span>
• [feb-web.ru/feb/kle/Kle-abc/Ke2/Ke2-1294.htm КЛЭ]

Ссылки

• [proletcult.ru/?cat=7 Пролеткульт] (стихи, автобиография, материалы о поэте)
• [gerasimov.ouc.ru/ Библиотека поэзии] (стихи, биография, критика)
• [vcisch2.narod.ru/GERASIMOV/Gerasimov.htm Михаил Герасимов]

Отрывок, характеризующий Герасимов, Михаил Прокофьевич

Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.