Герберт, Брайан
| Брайан Герберт | |
| Brian Herbert | |
 Брайан Герберт | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: |
США |
| Род деятельности: | |
| Жанр: | |
| Язык произведений: | |
Бра́йан Ге́рберт (англ. Brian Herbert; 29 июня 1947 года, Сиэтл, Вашингтон, США) — американский писатель-фантаст. Старший сын знаменитого писателя-фантаста Фрэнка Герберта.
Биография
Окончил Университет Беркли в Калифорнии по специальности «социология». Брайан работал по разным специальностям — писатель, редактор, менеджер, разработчик настольных игр, консультант по созданию коллекционных карточных игр. Он не начинал свою писательскую карьеру до тех пор, пока ему не исполнилось 30 лет. Брайан Герберт опубликовал около десятка романов («Sidney’s Comet», «The Garbage Chronicles», «Sudanna Sudanna», «Prisoners of Arionn», «The Race for God» (номинировавшийся на премию «Небьюла» в 1990 году), «Memorymakers» (в соавторстве с Мари Лэндис), «Blood on the Sun» (в соавторстве с Мари Лэндис), в том числе «Man of Two Worlds», написанный в соавторстве с Фрэнком Гербертом. В 2003 году вышла его книга «Мечтатель Дюны» (англ. Dreamer of Dune) — биография его отца Фрэнка Герберта. Работа над этой книгой началась с того, что Брайан в течение многих лет вёл журнал, в который он заносил самые значимые события семьи Гербертов. Позже эти записи и вылились в большую биографию его отца.
В 1999 году Брайан Герберт выпустил в соавторстве с Кевином Андерсоном роман «Дюна: Дом Атрейдесов» (англ. Dune: House Atreides), который стал первой книгой новой трилогии о мире «Дюны». Действие трилогии «Прелюдия к Дюне» разворачивается за 40 лет до начала событий, описанных в первом романе о Дюне. Второй и третий роман трилогии носят названия «Дом Харконненов» (англ. Dune: House Harkonnen) и «Дом Коррино» (англ. Dune: House Corrino). Прежде чем приступить к написанию новых книг по Дюне, Брайан тщательно изучил все 6 книг по Дюне и составил массивный «Указатель Дюны» (англ. Dune Concordance).
Вслед за «Прелюдией к Дюне» последовала новая трилогия «Легенды Дюны» (романы «Дюна: Батлерианский Джихад», «Крестовый поход против машин», «Битва за Коррин»), переносящая читателя на 10000 лет назад от событий оригинального романа, во времена Батлерианского Джихада — великой войны людей и мыслящих машин.
В 2006—2007 годах Брайан Герберт и Кевин Андерсон, опираясь на черновики Фрэнка Герберта, выпустили дилогию, продолжающую «Капитул Дюны» и завершающую Хроники Дюны — это романы «Охотники Дюны» и «Песчаные черви Дюны». В планах авторов дописать очередной цикл — «Герои Дюны».
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Напишите отзыв о статье "Герберт, Брайан"
Отрывок, характеризующий Герберт, Брайан
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
