Герберт, Уолтер Уильям
| Уолтер Уильям Герберт | |
| Walter William Herbert | |
| Род деятельности: |
Путешественник |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Награды и премии: |
|
Сэр Уолтер Уильям Герберт, известный также как Уолли Герберт (англ. Walter William "Wally" Herbert; 24 октября 1934, Йорк — 12 июня 2007, Инвернесс) — британский полярный исследователь и художник. В составе Британской трансарктической экспедиции 6 апреля 1969 г. достиг Северного полюса после перехода по паковым льдам в 60-ю годовщину достижения полюса Робертом Пири. Считается первым человеком, бесспорно достигнувшим Северного полюса по поверхности льдов без использования моторного транспорта[1]. Сэр Ранульф Файнс назвал его «величайшим полярным исследователем наших дней». В его честь названы горный хребет и плато в Антарктиде и самый северный из горных хребтов Шпицбергена.
Содержание
Биография
Родился в семье военного, в возрасте 3 лет с семьёй переехал в Египет, а в 9-летнем возрасте — в Южную Африку. После возвращения семьи в Англию, в 12-летнем возрасте Герберт пересёк реку Северн по льду. Окончил военно-инженерное училище, в течение 18 месяцев проводил топографические съёмки в Египте и на Кипре. Совершил путешествие по Греции и Турции, зарабатывая на жизнь рисованием портретов.
С 1955 г. проводил топографические съёмки в Антарктиде, где получил навыки каюра. В общей сложности он проделал 5000 км на собачьих упряжках по территории Антарктического полуострова. Далее принял участие в Новозеландской антарктической программе, в рамках которой был командирован в Гренландию, осваивать эскимосские навыки обращения с ездовыми собаками. К 26-летнему возрасту провёл пять зимовок в полярных странах.
В 1958—1964 гг. работал в Антарктиде, обследовав более 26 тыс. кв. миль. территории Земли Королевы Мод, а также исследовал трассу Шеклтона и Р. Скотта на леднике Бирдмора. Поскольку власти США запретили ему идти до Южного полюса, он вернулся на базу по трассе Амундсена, став первым исследователем, повторившим маршрут знаменитых полярных экспедиций. В 1964 г. повторил маршруты экспедиции О. Свердрупа и Ф. Кука в Канадском Арктическом архипелаге.
Британская трансарктическая экспедиция
В 1968—1969 гг. возглавил британскую экспедицию, которой предстояло пройти по паковым льдам 5600 км от мыса Барроу до Шпицбергена через Северный полюс. В составе экспедиции было 4 человека на четырёх собачьих упряжках, ледовая разведка и доставка необходимых припасов осуществлялась с самолётов.
Выступив 21 февраля 1968 с мыса Барроу, в первый день экспедиционеры проделали 8 км. Продвижению группы мешали противные течения и сильные холода (весь март температура не поднималась выше —35 °C). Идти приходилось не по паку, а по сплошным полям молодого льда, не выдерживающего веса человека, часто приходилось менять курс на 20—30°. К началу таяния льдов группа достигла 82°27’ с.ш. на 163°30’ з.д., преодолев 1900 км. До 4 сентября команда прожила в «Тающем лагере». После повторного старта, один из членов экспедиции — Аллан Джилл повредил позвоночник в результате неудачного падения. Было решено не эвакуироваться: с 15 сентября 1968 г. началась зимовка в палатке на дрейфующих льдах. В начале ноября дрейфом группу вынесло на 85°48’ с.ш., но уже к концу месяца их унесло на 160 км к юго-востоку, дрейф проходил вокруг полюса. Джиллу удалось полностью восстановиться благодаря уходу товарищей.
В конце февраля 1969 г. удалось выступить в дальнейший поход в обстановке полярной ночи: ориентирование проходило по Венере. Морозы доходили до −48 °C, при этом дневной переход длился до 12—13 часов. Был пройден Полюс недоступности. 6 апреля 1969 г. группа достигла Северного полюса. Продвижение сильно сдерживали ледовые разводья: едва не была потеряна одна упряжка, приходилось часто менять курс. 29 мая 1969 группа Герберта, преодолев 5600 км по большой оси Северного ледовитого океана, вышли к группе Семи островов. Эвакуировались они 10 июня, проведя в дрейфующих льдах Арктики 476 дней. Всё это время проводились систематические исследования толщины льда и снежного покрова, топографии дрейфующих льдов, собирались метеорологические данные[2]. Эти измерения проводил метеоролог Фриц Кернер.
За участие в экспедиции, У. Герберт был награждён Полярной медалью, медалью Королевского географического общества, медалью американского Клуба Исследователей и рядом зарубежных наград. Тем не менее, казус с Джиллом вызвал много нареканий, поэтому эта экспедиция мало популярна в Великобритании.
Последующая деятельность
В 1969 г. Герберт женился на Мэри МакКегни, у них было две дочери, одна из которых скончалась.
В 1979 г. Герберт и Аллан Джилл попытались совершить путешествие вокруг Гренландии на санях и эскимосских традиционных лодках, но неблагоприятные погодные условия вынудили их прервать экспедицию.
В 1980-е гг. Герберт занялся историей полярных исследований. Национальное географическое общество США заказало ему биографию Роберта Пири. Книга была опубликована в 1989 г. (The Noose of Laurels, «Лавровый аркан») и вызвала до некоторой степени скандал, ибо Герберт, основываясь на собственном полярном опыте, и материалах Пири, пришёл к выводу, что он не мог достигнуть Северного полюса и фальсифицировал материалы измерений (ещё в 1909 г. недоумение вызывали сообщения Пири, что на обратном пути с полюса, его группа проходила до 100 км в день). Выводы Герберта ныне приобретают всё больше сторонников[3]. Одновременно оказывается, что Герберт был первым человеком, достигнувшим Северного полюса методами, характерными для «золотого века» полярных исследований.
В 2000 г. Уолтер Герберт был возведён в рыцарское звание. В 2005—2006 гг. участвовал как консультант в проекте BBC Blizzard: Race to the Pole: моделирование в Гренландии южнополярных экспедиций Р. Скотта и Р. Амундсена. Скончался от последствий диабета.
Труды
- The Polar World, Wally Herbert, 2007
- The Noose of Laurels, Wally Herbert, 1989
- Polar Deserts, Wally Herbert
- Hunters of the Polar North, Wally Herbert
- Eskimos, Wally Herbert (в 1977 г. удостоена Deutscher Jugendliteraturpreis)
- North Pole, Wally Herbert
- Across the Top of the World, Wally Herbert
- A World of Men, Wally Herbert
- У. Херберт. Пешком через Ледовитый океан. Пер. с англ. Т.Л. Ровинской. М.: Мысль, 1972. 188 с.
Напишите отзыв о статье "Герберт, Уолтер Уильям"
Примечания
- ↑ [www.channel4.com/news/articles/uk/sir+wally+herbert+dies/558357 Channel 4, «Sir Wally Herbert dies» 13 June 2007]
- ↑ И. П. Магидович, В. И. Магидович. Очерки по истории географических открытий. Т. 5. М., 1985. С. 63 — 65
- ↑ [web.archive.org/web/20080411040732/www.independent.co.uk/news/obituaries/sir-wally-herbert-453324.html Obituary, The Independent, June 16, 2007]
Ссылки
- [www.sirwallyherbert.com/ Домашняя страница Уолли Герберта] (англ.)
- [www.vokrugsveta.ru/vs/article/4272/ Статья в журнале «Вокруг света» 1970 г. №2]
Отрывок, характеризующий Герберт, Уолтер Уильям
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
