Герберт I (граф Мэна)
| Герберт I Разбуди-Собаку Herbert Ier Éveille-Chien | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1014/1016 — 15 февраля 1032/1035 | |||
| Предшественник: | Гуго III | ||
| Преемник: | Гуго IV | ||
| Рождение: | до 985 | ||
| Смерть: | 15 февраля 1032/1035 | ||
| Род: | Гугониды | ||
| Отец: | Гуго III дю Мэн | ||
| Супруга: | 1-я: N; 2-я: Паула де Прейи | ||
| Дети: | от 1-го бр: Гуго IV, Биота, Герсенда, от 1-го бр: Паула | ||
Герберт I Разбуди-Собаку (фр. Herbert Ier Éveille-Chien, ранее 985—15 февраля 1032/1035) — граф Мэна с 1014/1016 года, сын Гуго III, графа Мэна
Биография
Своё прозвище он получил из-за привычки рано вставать (чтобы отправиться на охоту со сворой). Согласно Ордерику Виталию, он приобрел своё прозвище в связи с постоянной необходимостью сопротивляться опустошениям своих владений анжуйскими соседями.
Поскольку его отец был вынужден признать сюзеренитет графов Анжуйских, вскоре после того, как Герберт унаследовал графство, граф Анжуйский Фульк III Нерра попросил его поддержки в борьбе с графом Блуа Эдом II. С помощью войск, приведенных Гербертом, Фульк победил Эда II в сражении при Понлевуа 6 июля 1016 года.
Ослабление королевской власти позволило Герберту увеличить свою власть. Он начал раздавать земли своим сторонникам, разрешая им строить замки. Когда он почувствовал, что графство защищено, он вступил в союз с графами Блуа и Ренна, чтобы бороться против графа Анжуйского и короля Франции.
Епископ Ле-Мана Авегод, сторонник графа Анжуйского, выступил против Герберта. Он укрылся в крепости Ла-Ферте-Бернар и запретил проводить богослужение в своей Ле-Манской епархии. По сообщению Адемара Шабаннского, в 1025 году Герберт был схвачен Фульком III при помощи хитрости и посажен в заточение в Сенте, но через два года ему удалось бежать.
Брак и дети
- 1-я жена: N
- Гуго IV (ум. 26 марта 1051) — граф Мэна
- Биота (ум. 1063), графиня дю Мэн с 1062; муж: Готье III (ум.1063), граф Вексена и Амьена с 1035, граф дю Мэн с 1062
- Герсенда (ок. 1030 — до 1074); 1-й муж: с 1044 (разв. 1048) Тибо III (1010/1012 — 1089), граф Блуа, Шатодена, Шартра, Тура и Сансерра (1037—1089), граф Труа и Мо (1063—1089); 2-й муж: с 1048 Альберто-Аццо II (996—1097), маркиз д’Эсте
- 2-я жена: Паула де Прейи
- Паула (ум. 1096); муж: с 1040 Жан де Божанси (ум. до 1097), сеньор де ла Флеш; их сыном был граф Мэна Эли I (ум. 1110).
Напишите отзыв о статье "Герберт I (граф Мэна)"
Ссылки
- [www.francebalade.com/maine/ctmaine.htm France Balade] (фр.)
- [fmg.ac/Projects/MedLands/MAINE.htm Fondation for Medieval Genealogy : Графы дю Мэн] (англ.)
- Les Comtes du Maine, d'Étienne Patou, 2007 ([racineshistoire.free.fr/LGN/PDF/Maine.pdf]) (фр.)
Отрывок, характеризующий Герберт I (граф Мэна)
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
