Гербер, Алла Ефремовна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Алла Ефремовна Гербер

Алла Гербер
Дата рождения:

3 января 1932(1932-01-03) (92 года)

Место рождения:

СССР СССР Москва

Гражданство:

Россия Россия

Образование:

юридическое, МГУ

Род деятельности:

Член президиума Российского еврейского конгресса

Награды:

А́лла Ефре́мовна Ге́рбер (3 января 1932, Москва, СССР) — российская писательница, кинокритик, политический и общественный деятель, правозащитница, одна из участников и организаторов Гражданского форума.





Биография

Родилась в Москве 3 января 1932 года. Мать — педагог. Отец — инженер, репрессирован в 1949 году, реабилитирован в 1956 году. Окончила юридический факультет МГУ им.М.В.Ломоносова (1955). Работала юрисконсультом, адвокатом. Писала судебные очерки.

Начиная с 1963 года регулярно печаталась в самых разных изданиях — опубликовала более 1000 статей. Первая газета — «Московский комсомолец». Была разъездным корреспондентом журнала «Юность», газет «Известия», «Литературная газета», «Комсомольская правда». Автор 8 книг. Член СП СССР, СЖ СССР, СК СССР.

В 19701973 годах работала редактором на киностудии имени Горького. В 19731978 годах работала обозревателем журнала «Советский экран».

В 1989 г. — одна из организаторов независимого движения писателей «Апрель».

  • 1990 — провела первый антифашистский процесс, который закончился осуждением одного из руководителей организации «Память» К. В. Смирнова-Осташвили[1] по ст. 74 УК РСФСР «За разжигание национальной ненависти»[2].
  • 1991 — член координационного совета движения «Демократическая Россия», организовала Московский антифашистский Центр.

В 1993 году была избрана депутатом Государственной думы ФС «Выбор России» от Северного округа Москвы. В Думе разрабатывала законы «Об ограничении привилегий депутатов и государственных чиновников», «О государственном и негосударственном среднем образовании», «О запрещении экстремистских организаций, пропаганды национальной ненависти и нацистской символики». Также участвовала в разработке законов о библиотеках, о сохранении музеев, о детских внешкольных учреждениях, о кино, сторонник скорейшего введения в России ювенальной юстиции. Организовала парламентские слушания «Об опасности фашизма в стране, победившей фашизм». Приняла и участвовала в решении проблем более тысячи избирателей округа.

С 1995 года — научный сотрудник Института экономики переходного периода, президент общественного Фонда «Холокост». Провела десятки семинаров для учителей в разных регионах России. Член редколлегии «Библиотеки Холокоста», одна из составителей многих книг, в том числе «Книги Праведников» и «Истории Холокоста на территории СССР».

В 2003 году награждена премией Федерации еврейских общин России «Человек года 5762 года» в номинации «Просветительская деятельность».[3]

С 2007 года — член Общественной палаты России[4], руководитель рабочей группы по проблемам мигрантов в России.

В марте 2014 г. подписала письмо «Мы с Вами!» КиноСоюза в поддержку Украины[5].

Семья

Произведения

Проза

  • 1968 — «Я есть кто?: Очерки». М.
  • «Один на один». М., Детская литература, 1969 — 50 000 экз.
  • «Ещё ничего не случилось». М., Детская литература. 1972 — 75 000 экз.
  • «Беседы в мастерской». М., Бюро пропаганды советского киноискусства, 1981 — 30 000 экз.
  • «Про Илью Фрэза в его кино». М. Бюро пропаганды советского киноискусства, 1984 — 30 000 экз.
  • "Василий Ливанов". М., Бюро пропаганды советского киноискусства, 1985.
  • "Судьба и тема". М., Искусство, 1985
  • «Мама и папа». М., Стелс, 1994. - 20 000 экз.

См. также

Напишите отзыв о статье "Гербер, Алла Ефремовна"

Примечания

  1. [lite.rian.ru/spravka/20100127/206496350.html Алла Ефремовна Гербер. Биографическая справка]
  2. [www.ijc.ru/i_anti1.html Еврейский Интернет Клуб :: Интернет - журнал]
  3. Оксана Алексеева: [www.kommersant.ru/doc/391832 «Человек 5762 года»]. «Коммерсантъ», № 110 (2713), 27.06.2003
  4. [www.svobodanews.ru/Transcript/2007/09/28/20070928175343160.html Общественная палата]
  5. [kinosoyuz.com/news/?pub=2285 Мы с вами!]. kinosoyuz.com (8 марта 2014).

Ссылки

  • [www.holocf.ru/ Фонд «Холокост»]
  • Гербер, Алла — статья в Лентапедии. 2012 год.
  • [web.archive.org/web/20080214175033/newtimes.ru/talkshows/200802131202902184/ Интервью Аллы Гербер для журнала «New Times»] — (видео), 14 февраля 2008

Отрывок, характеризующий Гербер, Алла Ефремовна

– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.