Гербурт, Ян Щенсный

Ян Феликс Гербурт (Щенсный)
Jan Szczęsny Herburt
Ян Феликс (Щенсный) Гербурт. Рисунок Яна Матейко
Имя при рождении:	Jan Szczęsny Herburt
Род деятельности:	политический и литературный деятель, староста Добромильский , Мостиский и Вишенский, королевский секретарь, публицист, издатель, член Сейма (парламента)
Дата рождения:	12 января 1567(1567-01-12)
Гражданство:	Речь Посполитая
Дата смерти:	31 декабря 1616(1616-12-31) (49 лет)
Место смерти:	г. Добромиль Перемышльская земля Русское воеводство
Отец:	Гербурт, Ян
Награды и премии:

Ян Феликс (Щенсный) Гербурт (польск. Jan Szczęsny Herburt, 12 января 1567 г. — 31 декабря 1616 г., Добромиль) — политический и литературный деятель Речи Посполитой, староста Добромильский , Мостиский и Вишенский, королевский секретарь, публицист, издатель, член Сейма (парламента).

Биография

Ян Щенсный Гербурт происходил из магнатского рода (герба Гербуртов). Был сыном Яна Гербурта- польского историка, гуманиста, писателя, дипломата, юриста, кастеляна Санокского, старосты Пшемысльского и Санокского (1572, 1573).

Ян Щенсный принимал участие в дипломатических миссиях в Швецию, Англию, Ватикан, Оттоманскую империю.

В 1607 году между королём Сигизмундом III Вазой и шляхтой состоялся конфликт по поводу внешней политики Речи Посполитой (войны со Швецией), а также из-за вопросов внутренней политики, направленной против абсолютистской, прогасбургской политики польского короля. Ян Феликс возглавлял группу Рокоша Зебжидовского, которая выступала пртив политики короля. Был арестован сторонниками Сигизмунда III и заключен в тюрьму. Находился в заключении с 1607 до 1609 гг.

Будучи в краковской королевской тюрьме, он написал на латинском языке сочинение, посвящённое борьбе запорожских казаков против татар «Victoriae Kozakorum de tartaris Tauricanis in anno 1608 narratio». После освобождения Ян Щенсный Гербурт по приказу властей поселился в Добромиле без права выезда.

Деятельность

Во время Контрреформации у него, как издателя, часто возникали проблемы с королевской цензурой. Ян Щенсный был автором многих политических сочинений, выступая в защиту православия (написал «Слово про русский народ»1613). Занимался строительством церквей, например, в г. Мостиска (1611). Сочинял песни на русинском языке. Сам себя называл русином.

Был владельцем Добромильского замка и города Добромиль в Галичине. В 1611 г. сюда по его приглашению прибыл из Кракова известный печатник Ян Шелига, который организовал в пригородном селе Боневичах типографию, в которой были напечатаны 6 томов «Annales seu cronicae incliti Regni Poloniae», или «Хроник» польского историка Яна Длугоша, произведения летописца Викентия Кадлубека, а также сочинения самого Яна Щенсного.

В 1614 году Яна Щенсный Гербурт расширил и обновил высокий добромильский замок Гербуртов, сделав его неприступной крепостью.

Ян Феликс Гербурт основал Василианский монастырь недалеко от Добромиля, завещав после смерти разобрать свой замок на нужды обители.

Умер в 1616 году.

Политическая деятельность Яна Щенсного Гербурта привела хозяйство Добромиля к упадку, за что он позже был назван историками «ученым скандалистом».

После его смерти наследники были вынуждены для погашения долгов продать замок, две солеварни, 10 сёл вместе с крепостными, корчму, 700 гектаров земельных угодий и леса и пр.

Сочинения

• «Слово про руський народ»
• «Dialog o obronie Ukrainy», W. Kicki,
• «Wizerunk utrapioney Rzeczypospolitey»
• «О przyjaźniach i przyjaciołach»
• «Zdanie o narodzie ruskim»
• «Victoriae Kozakorum de tartaris Tauricanis in anno 1608 narratio»

Источник

• [webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:kZa5KaeyKDcJ:uz.rodovid.org/wk/Special:ChartInventory/395692+%D1%8F%D0%BD+%D0%B3%D0%B5%D1%80%D0%B1%D1%83%D1%80%D1%82&cd=3&hl=ru&ct=clnk&gl=ua&client=firefox-a&source=www.google.com.ua Ян Щасный Гербурт]
• Енциклопедія українознавства

Отрывок, характеризующий Гербурт, Ян Щенсный

Элен была в Эрфурте во время знаменитого свидания императоров, и оттуда привезла эти связи со всеми Наполеоновскими достопримечательностями Европы. В Эрфурте она имела блестящий успех. Сам Наполеон, заметив ее в театре, сказал про нее: «C'est un superbe animal». [Это прекрасное животное.] Успех ее в качестве красивой и элегантной женщины не удивлял Пьера, потому что с годами она сделалась еще красивее, чем прежде. Но удивляло его то, что за эти два года жена его успела приобрести себе репутацию
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.
– Нет, теперь сделавшись bas bleu [синим чулком], она навсегда отказалась от прежних увлечений, – говорил он сам себе. – Не было примера, чтобы bas bleu имели сердечные увлечения, – повторял он сам себе неизвестно откуда извлеченное правило, которому несомненно верил. Но, странное дело, присутствие Бориса в гостиной жены (а он был почти постоянно), физически действовало на Пьера: оно связывало все его члены, уничтожало бессознательность и свободу его движений.
– Такая странная антипатия, – думал Пьер, – а прежде он мне даже очень нравился.