Герб Белгородской области

Герб Белгородской области
Детали
Утверждён	15.02.1996
Номер в ГГР	100
Авторский коллектив
Идея герба	Комиссия по геральдике при главе администрации области
Художник	Легеза Виктор Павлович

Герб Белгородской области — официальный символ Белгородской области, утверждён постановлением областной Думы № 11 от 5 февраля 1996 года. Это был первый утверждённый герб среди российских регионов. Герб разработан комиссией по геральдике при главе администрации области и соответствует историческому гербу Белгородской губернии 1730 года. Автор герба — художник Виктор Павлович Легеза.

Описание

В лазоревом поле чёрный орёл с серебряными глазами и золотым клювом, языком и когтями, над лежащим на зелёной земле золотым львом с серебряными глазами, зубами, когтями и с червлёным языком.

Историческая справка

Герб Белгородской области в своей основе максимально сохраняет историческую и геральдическую преемственность первых белгородских гербов, разработанных в 1712 и 1729—1730 годах.

Впервые белгородская эмблема (предгерб), изображающая золотого льва и над ним орла появилась на ротных знамёнах Белгородского армейского пехотного полка, изготовленных в оружейной палате в 1712 году, а несколько позднее и на знамёнах Белгородского гарнизонного полка.

Размещение на геральдическом щите герба золотого льва и над ним одноглавого орла связано с конкретным историческим событием: достойным участием белгородцев в составе Белгородского армейского полевого полка в Северной войне 1700—1721 годов и особенно проявленном мужестве и отваге пехотинцев-белгородцев (фузелеров и гренадеров) в Полтавской битве 27 июня 1709 года, окончившейся полным разгромом шведов.

Лев в Белгородском гербе олицетворяет побеждённую Швецию — изображение льва было на королевском знамени Карла 12, а орёл был изображен на знамени предводителя русских войск — царя Петра I.

Датский посланник при дворе Петра I Юст Юль, описывая в своих «Записках» грандиозный фейерверк, устроенный в столице 1 января 1710 года по случаю победы в Полтавской баталии, среди множества атрибутов праздничных торжеств свидетельствует о длинном транспаранте со следующими надписями под рисунками: «А. Гора каменная, являющая Швецкое государство... В. Лев, выходящий из — за оной горы, являл армею швецкую... Д... столп с короною, являющей государство Российское, к которому лев приближился... Е. Потом явился орёл для защищения оного столпа, являющей армею российскую и онаго льва Перуном (или огненными стрелами) расшил с великим громом...»

На базе созданной 29 мая 1719 года по сенатскому Указу Белгородской провинции 1 марта 1727 года была учреждена Белгородская губерния, просуществовавшая до конца 1779 года.

При губернаторе Трубецком был утвержден первый белгородский губернский герб, удостоенный «высочайшей апробации» 3 марта 1730 года. В сенатском Указе от 8 марта 1730 года и в ряде других официальных актов прямо указывалось на то, что гербы городов из сборника 1730 года обер-директора над фортификациями всей России генерала графа Б.К.Миниха являлись одновременно гербами городов и соответствующих губерний.

Таким образом, Белгородская губерния имела следующий герб: «В золотом щите, на голубом поле жёлтый лев, на зелёной земле, и, над ним, одноглавый черный орёл». Это старейший герб Земли Белгородской.

Именно этот герб и взят в качестве официального символа сегодняшней Белгородской области. Герб воссоздан в традициях и по правилам геральдики и соответствует гербу 1730 года исторической Белгородской губернии XVIII века.

Герб, оставаясь по содержанию идентичным гербу полка, в связи с новыми канонами геральдической символики, имеет уже иной смысл: лев — сила, храбрость; орёл — власть, прозорливость; зелёное поле — надежда и изобилие; синее небо — красота, величие.

В гербе области большое внимание уделено изображению в нем естественных фигур (льва и орла) в соответствии с существующими в русской и европейской практике геральдическими правилами, согласно которым все животные в гербах должны быть изображенными не вполне согласно с их природным видом, то есть изображаться «орнаментально», а также учтено правило о необходимости сохранить в гербе «свойства» и «признаки» его происхождения «во всех мелких подробностях» историко-геральдической эпохи зарождения герба, тем более что первый белгородский губернский герб перешёл к нам от давних времен и от предков наших и представляет историческую достопамятность и наследие старины белгородского края.

Сохранённое лазоревое (голубое) поле в гербе области, помимо обозначения неба, является геральдическим символом величия, верности, честности, безупречности, целомудрия, мягкости и красоты. Зелёная земля (трава) в гербе области обозначает обильную растительность и является геральдическим символом изобилия, надежды, радости, свободы. Черный цвет орла в гербе области является геральдическим символом власти, прозорливости, благоразумия, мудрости, осторожности и постоянства. Золотой цвет льва является геральдическим символом христианских добродетелей: веры, справедливости, милосердия, смирения. Золотой цвет языка, клюва и когтей орла является одновременно геральдическим символом могущества, знатности и богатства, а красный цвет языка льва является символом любви, великодушия, а также смелости, храбрости, мужества и неустрашимости. Серебряный цвет глаз орла и льва, а также зубов и когтей льва является геральдическим символом правдивости, надежды, благородства, откровенности, невинности, чистоты, белизны.

После образования (а по сути воссоздания) 1 января 1954 года Белгородской области в прошедшие сорок с лишним лет область своего территориального символа — герба не имела.

В соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 25 июля 1994 года N 1539 «О Государственной Герольдии при Президенте Российской Федерации» и в целях геральдического обеспечения, становления и координации этой работы в Белгородской области постановлением главы администрации области от 12 сентября 1994 года N 469 из историков, краеведов, художников была образована общественная комиссия по геральдике при главе администрации области, утверждено Положение о комиссии.

До этого времени в области практически не велась работа по созданию местной символики, не было утверждённого герба Белгородской области, не было гербов у большинства городов, районов и исторически известных поселений, не создавались местные знамёна и флаги, в недостаточной степени велась работа по разработке местных наград, знаков отличия, форменной одежды, геральдических знаков и других местных символов.

По заданию главы администрации области Е.С.Савченко комиссия приступила к работе над воссозданием исторических гербов Белгородской области и районов, а также к разработке новых гербов городов и районов, где их ранее не было.

Для воссоздания исторического герба Белгородской области, поиска и изучения архивных материалов о гербе, его художественного изображения был создан творческий коллектив из членов комиссии по геральдике в составе профессора Ильина Александра Ивановича, председателя Белгородского Союза Художников Легезы Виктора Павловича, председателя Правления Белгородского областного Историко-Родословного Общества Пальваля Валентина Митрофановича, кандидата исторических наук, доцента Пархоменко Ивана Григорьевича, краеведа Шмелева Юрия Николаевича.

Герб области, разработанный комиссией по геральдике при главе администрации области в традициях и по правилам геральдики и соответствующий гербу 1730 года исторической Белгородской губернии 18 века, представляет собой следующее изображение: «В лазоревом (синем, голубом) поле черный орёл с серебряными глазами и золотым клювом, языком и когтями, над лежащим на зелёной земле золотым львом с серебряными глазами, зубами и когтями и с червлёным (красным) языком».

2 августа 1995 года на представленные ранее администрацией области на геральдическую экспертизу в Государственную Герольдию при Президенте Российской Федерации проект Положения и рисунка герба Белгородской области было получено из Герольдии заключение Государственного Герольдмейстера России Г.В.Вилинбахова, в котором приветствовалось «восстановление исторической символики Белгородской земли, обращение к глубоким уровням региональной традиции», а также были признаны "в полной мере удачными" представленные проекты документов о гербе области.

Государственный Герольдмейстер России просил прислать в Герольдию учредительные документы на герб области после его утверждения.

10 августа 1995 года учредительные документы на герб Белгородской области были рассмотрены главой администрации области Е.С.Савченко и представлены в Государственную Герольдию.

25 октября 1995 года из Государственной Герольдии в администрацию области пришел следующий ответ: «Государственной Герольдией рассмотрены материалы по гербу Белгородской области. Изображение и описание герба, Постановление и Положение о нем выполнены на высоком геральдическом уровне. Они могут быть одобрены в полном объеме, и мы ставим их на федеральный учет... поздравляем с успешным решением вопроса о гербе области».

См. также

• Флаг Белгородской области
• Герб Белгородской губернии
• Герб Белгорода
• Гербы районов Белгородской области

Ссылки

• [geraldika.ru/symbols/597 Герб Белгородской области]
• [geraldika.ru/symbols/603 Положение о гербе Белгородской области]

Отрывок, характеризующий Герб Белгородской области

– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?