Герб Воронежа

Герб Воронежа
Детали
Утверждён	26 сентября 2008 года
Щит	Французский четырёхугольный с заострённым основанием
Щитодержатели	воины древней Руси.
Прочие элементы	золотая гора, исходящая с правой стороны, на которой изображен серебряный кувшин, изливающий таковую же воду.

Герб Воронежа — один из официальных символов Воронежа.

Описание герба

Большой герб города Воронеж имеет следующее официальное описание:

В червленом (красном) поле с золотой главой, обремененной чёрным двуглавым орлом с золотыми клювами, лапами и глазами, с червлеными языками, увенчанным тремя золотыми императорскими коронами и держащим в правой лапе золотой скипетр, а в левой — золотую державу, выходящая справа золотая сложенная из валунов гора, на склоне которой — опрокинутый серебряный кувшин, изливающий серебряную воду. Щит увенчан золотой башенной короной о пяти видимых зубцах, окруженной по обручу золотым лавровым венком. Щитодержатели — витязи на зелёной земле в серебряных кольчугах, зерцальных доспехах, шлемах со стрелками и несомкнутыми спереди бармицами, в червленых плащах, заколотых на правом плече серебром, в рубахах и сапогах той же финифти и портах того же металла; правый — держит в правой руке золотой меч, направленный книзу, а на поясе его — золотые ножны; левый — держит в левой руке перед собой золотой старинный (миндалевидный) щит, на котором размещена эмблема с полкового знамени пехотного полка, утверждённая 8 марта 1730 года, на поясе его — меч в ножнах того же металла. Щит обрамлен орденскими лентами: справа — ордена Ленина, а слева — ордена Отечественной войны I степени

Устанавливаются три равнодопустимых версии герба города Воронежа: полный герб города, средний герб (коронованный щит) и малый герб (гербовый щит без золотой короны и украшений).

История герба

История появления воронежского герба связана с известной эмблемой XVII века. На сувенирных геральдических значках изображалась т. н. «воронежская эмблема XVII века». Это не совсем герб Воронежа…

В данном случае авторы значка предположили, что на первых порах роль городского герба Воронежа исполнял личный герб основателя Воронежской крепости воеводы С. Ф. Сабурова: «в красном поле — серебристая стрела, в нижнем левом углу, на голубом поле — золотая пика, остроконечьем обращенная вверх, в правом серебряном поле — орлиная лапа, держащая саблю». Именно герб воеводы изображался на его печати, прикладываемой к официальной переписке.

Герб для знамени Воронежского полка (1730 г.): «В золотом щите, на красном поле, две медные пушки на станках, из которых на одной сидит белый, одноглавый, орел; под пушками зелёная земля».

Прообразом этого герба послужила эмблематическая композиция из книги «Символы и эмблемата», изображающая орла, сидящего на стреляющем орудии, на фоне молний. Эмблема имела девиз: «Он не страшится ни того, ни другого»

В 1781 году указом императрицы Екатерины II был утверждён герб Воронежской губернии, в котором была изображена вытекающая из кувшина река Воронеж. Сюжет нового герба, предложенного А. А. Волковым, также имеет прообраз в книге «Символы и эмблемата». Здесь за номером № 817 находится фигура водолея с кувшином, источающим водный поток под девизом: «Всякъ своё дело знай».

В геральдическом руководстве профессора Геттингенгского университета И. К. Гаттерера «Начертание геральдики», переведенном на русский язык Г. Малыгиным в 1805 году, описано значения сосуда, источающего воду, что «означает реку, дождь, росу, источники и наяд».

Советский герб Воронежа

Официальному советскому гербу предшествовала эмблема, введенная в 1965 году. На эмблеме изображались колосья, орбиты электронов и парусный кораблик. Позже эти элементы вошли в герб города. Автором проекта выступил В.П. Диденко. В основу герба была взята форма щита, что соответствует традициям русской геральдики. В верхней части щита, в его "шапке", помещен государственный флаг РСФСР. В центре на золотисто-желтом поле символично изображены основные направления воронежской промышленности: полушестерня, как символ машиностроения и знак полупроводникового транзистора - символ радиоэлектроники, а также колосья пшеницы символизирующие сельскохозяйственное производство. Зубцы крепостной стены в нижней части герба напоминают о городе-крепости, неприступно стоявшей на страже южных границ во времена набегов кочевников, а также о тяжелом ратном труде в годы гражданской и Великой Отечественной войн. В эту стену коричневого цвета вписан красный квадрат с белым трехмачтовым парусником, обращая внимание к городу, как как к колыбели русского морского военного флота. В нижней части щита голубое поле с волнистыми линиями, символизирующими реку Воронеж и водохранилище - "Воронежское море".

Советский герб Воронежа утвержден 24 марта 1969 года решением I сессии XII созыва Воронежского городского Совета депутатов трудящихся. Автор - В.П. Диденко.

Новый герб Воронежа

Герб Воронежа, установленный 19 июля 1994 года постановлением главы Администрации Воронежа (№ 550 от 19 июля 1994 года), внешне был схож с гербом города, принятым 23 сентября 1881 году. Согласно уставу города Воронеж (Статья 6. Городская символика) герб города Воронежа представлял собой

... французский щит, на червленом поле которого изображена золотая гора, исходящая с правой стороны (для наблюдателя с левой). На горе изображен серебряный кувшин, изливающий таковую же воду. Щит увенчан золотой башенной короной с тремя зубцами и окружен двумя золотыми колосьями, соединенными Александровской лентой

На флаге города изображен тот же герб в белом прямоугольнике.

26 сентября 2008 года Воронежская городская дума утвердила новый герб города, внесенный в Государственный геральдический регистр Российской Федерации на основании решения Геральдического совета при Президенте Российской Федерации от 30 октября 2008 года.

В конце января 2009 года глава города подписал распоряжение об использовании изображения нового герба на печатях и бланках городской администрации.

Семиотика герба

Семиотическое значение символики на щите воронежского герба является одной из загадок нашей геральдики. Безусловно, утверждение новой композиции в 1781 году было обеспечено историко-научным обоснованием. Семиотический, ассоциативный, синхронический и диахронический анализ композиции воронежского герба был осуществлен сотрудниками Фонда Хованского в рамках проведения всероссийского конкурса «Символика России — 2012».

Композиция горы и кувшина как источника вод имеет исторические корни в разных традициях, из которых сформировалась русская культура: народных — индоевропейских по языку и христианских — семитских по происхождению.

В статье «Поэтические воззрения славян на природу» А. Н. Афанасьев описывает представления славянских предков, связанные с образом сосуда, источающего воды:

«Предания, общие всем индоевропейским народам, рассказывают, что облачные нимфы, восседая на небе, проливают на землю дождь из опрокинутых сосудов. <...> Отсюда же родилось и другое верование в неисчерпаемый бочонок, из которого сколько ни льется — он все полон».

У арабского историка и географа Аль-Масуди в сочинении «Золотые копи» (глава LXVI, т. IV) встречается описание Чёрной Горы посреди славянских земель, с вершины которой берут начала источники чудодейственных вод, обладающих всяческими целебными свойствами. В сборнике символов Даниэля де ла Фея «Девизы и эмблемы» (1691) есть изображение такой горы, с девизом «Она раздает дальше, что ей дано [свыше]».

Мотив горы в центре мира восходит к общеиндоевропейской древности. У древнейших индоевропейцев — хеттов был известен некий «Бог водоема, царь богов, [бог] большого сосуда, который был принесен матерью (божество?) на место для возлияний». Необходимым элементом получения царской власти у скифов-иранцев считалось питьё священного напитка (вина, хаомы (сомы) и т. п.). Это тем более вероятно, что производным от санскр. svar (родственного др. иранск. xvar) — «солнце» является слово svarnara — термин, обозначающий небесный источник священного воодушевляющего напитка В индоевропейской культурной традиции гора с источником вод является символом центра мира. В космологии индуизма в центре вселенной находится священная гора Меру. В «Махабхарате» описывается история о том, как в «стране богов» на главной вершине горы Меру, девы во главе с Брахмой решили создать напиток бессмертия, используя вершину горы как мутовку для пахтанья океана, в результате чего и появилась амрита. Для богов индуизма чаша и есть символ священного напитка, дарующего жизнь вечную. (См. Праздник кувшинов).

В ветхозаветной традиции гора, источающая воды, является одним из символов Исхода и свидетельством всемогущества Всевышнего. Это значение происходит из истории о том, как Моисей в синайской пустыне близ горы Хорив, ударив посохом в скалу, иссёк из неё источник, напоивший всех его людей: «Речныя устремления веселят град Божий: святое селение Всевышнего. Бог посреде его, и не подвижится» (Пс. 45:5).

В иранской мифологии обителью праведников является убежище Вара. В этом горном сооружении все живые существа, люди и животные, были спасены от насланных богом чудовищной зимы и всеобщего потопа, это — обитель богов и страна «блаженного народа», «общество, совершенное в моральном отношении».

О «стране блаженных» сообщает и христианское апокрифическое «Сказание об Индийском царстве» — царстве пресвитера Иоанна, государстве, в котором хранится чаша — источник исцелений. Пожалуй, нагляднее всего композиция воронежского герба может быть объяснена на примере известной иконографической композиции-антитезы двух городов на иконе «Благословенно воинство Небесного Царя», на которой изображён Град Небесный, в нём — Богородица с Младенцем Иисусом, на горе — ясли — источник райской реки, по её берегам растет райский сад.

В христианской иконографии образ горы с источником реки из Яслей Христовых соотносится с образом Града Небесного, к которому стремится святое воинство. Инсигнией этого града и является гора с источником воды истинной: «Чашу Церковь стяжа, ребра Твоя живоносная, из нихже сугубыя нам источи токи оставления и разума во образ древняго и новаго, двоих вкупе заветов».

Любопытные факты

• На современных Гербе и Флаге города Воронеж изображён личный вензель Петра I (c помощью него была впервые поставлена печать на письме Петра I первому почтмейстеру А. А. Виниусу, которое он отправил из Воронежа в Москву).

См. также

• Флаг Воронежа

Литература

• [subclypeo.narod.ru/Sub_clypeo_1.pdf Емелин И. NEUTRA TIMET // SUB CLYPEO. Петрозаводск, 2009. — №1. — С.4-25]

Отрывок, характеризующий Герб Воронежа

К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.