Герб Индонезии
Герб Индонезии | |
Детали | |
---|---|
Щит |
четырёхчастный с щитком в середине |
Щитодержатели |
мифическая птица Гаруда |
Девиз |
Bhinneka Tunggal lka (со старояв. — «Единство во многообразии») |
Ге́рб Индоне́зии представляет собой изображение птицы Гаруды золотого цвета со щитом на груди. Щит четырёхчастный, с малым щитком в сердце. Пять элементов герба символизируют Панча Сила, пять принципов национальной философии Индонезии, поэтому герб также называют «Гаруда Панча Сила». В когтях Гаруды — лента с национальным девизом. Герб был разработан Султаном Хамидом II Понтианаком и принят в качестве национального 11 февраля 1950 года.
Содержание
Гаруда
Необходимо проверить качество перевода и привести статью в соответствие со стилистическими правилами Википедии. Вы можете помочь улучшить эту статью, исправив в ней ошибки.
Оригинал не указан. Пожалуйста, укажите его. |
Гаруда появляются во многих традициях и историях, особенно в Яве и Бали. Во многих историях Гаруда символизирует достоинство знания, власти, храбрости, лояльности, и дисциплины. Как транспортное средство Вишну, Гаруда имеет признаки Вишну, которые символизируют сохранение космического порядка. Живущая на острове Бали традиция (до прихода ислама) уважала и почитала Гаруду как «лорда всех существ, которые могут полететь», и «величественного короля птиц». В Бали Гаруда традиционно изображал как божественное существо с головой, клювом, крыльями, и когтем орла, в то время как имеет тело человека. Обычно изображаемый в запутанном вырезании с золотыми и яркими цветами, как транспортное средство Вишну или в сцене сражения против Нага (дракона, водяного змея) змеи. Важное и благородное положение Гаруды в индонезийской традиции начиная с древних времен уважало Гаруду как национальный символ Индонезии, воплощение индонезийской идеологии, Панча Сила. Гаруда, также выбранный как название индонезийских национальных авиалиний, Garuda Индонезия. Рядом с Индонезией королевство Таиланда также использует Garuda как их национальный символ, Эмблему Таиланда.
Гаруда в гербе Индонезии отсылает к доколониальным индусских королевствам Индонезийского архипелага. Сама Гаруда символизирует силу и власть, а золотой цвет — славу. На каждом крыле Гаруды по 17 перьев, в хвосте — 8, в надхвостье (под щитом) — 19, а вокруг шеи — 45. Эти числа складываются в «17/8/1945», то есть 17 августа 1945 года — дату провозглашения независимости Индонезии.
Щит
Щит четырёхчастный, с малым щитком в сердце. В первой части серебряная с чёрным голова быка в червлёном поле, во второй — дерево натурального цвета с зелёной кроной в серебряном поле, в третьей — в серебряном поле золотой рисовый побег справа от хлопка, в четвёртой — золотая цепь в червлёном поле. В чёрном поле щитка золотая пятиконечная звезда. Верхнюю и нижнюю части щита разделяет чёрная полоса, символизирующая линию экватора. Каждый элемент щита, кроме чёрной полосы, призван символизировать один из принципов государственной идеологии Индонезии Панча Сила.
Звезда
Золотая звезда в чёрном поле соответствует первому принципу Панча Сила — вере в единого Бога. Чёрный цвет обычно понимается как символ Мухаммеда, пророка ислама — важнейшей религии в Индонезии. Золотая звезда является символом светской идеологии социализма.
Этот принцип Панча Сила всегда был спорен, поскольку предполагает обязательность веры в единого Бога. Сторонники наследия Сукарно, полагают, что этот принцип предназначался, чтобы объединить население Индонезии, среди которого бытуют различные религии и верования.
Бык
В первой четверти в червлёном поле голова яванского дикого быка, бантенга, которая символизирует четвёртый принцип Панча Сила — демократии, направляемой разумной политикой консультаций и представительства. Бантенг — социальное животное, что обуславливает необходимость принятия важнейших решений всем населением. Бантенг являлся символом националистов Сукарно, а после был принят Демократической партией борьбы Индонезии, возглавляемой дочерью Сукарно Мегавати в качестве символа упорства и борьбы.
Дерево
Во второй четверти в серебряном дерево баньяна, символизирующее третий принцип Панча Сила — единство Индонезии. Баньян известен тем, что он имеет развитые корни и ветви. В идеале, задуманном Сукарно и его партией, Республика Индонезии является единой страной, состоящей из многих культур.
Рис и хлопок
В третьей четверти в серебряном поле золотой побег риса и зелёные головки хлопка. Они представляют пятый принцип Панча Сила — социальную справедливость. Рис и хлопок представляют хлеб насущный и средства к существованию.
Цепь
В четвёртой четверти в червлёном цепь золотая цепь, составленная из квадратных круглых звеньев. Эта цепь представляет смену поколений, с круглыми и квадратными звеньями, символизирующими женщин и мужчин соответственно. Цепь соответствует второму принципу Панча Сила — справедливой и цивилизованной гуманности.
Девиз
Гаруда держит в когтях ленту с национальным девизом Индонезии — Bhinneka Tunggal lka. Это фраза на старояванском языке, буквально означающая «(Хотя) в частях, все же один» или иначе: «единство во многообразии».
|
Напишите отзыв о статье "Герб Индонезии"Отрывок, характеризующий Герб ИндонезииХПосле похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое. Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении. Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера. «Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник. Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она. Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса. – Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она. Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала. – Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает… Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила. – Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу… – Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне. – Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение. Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо. – Через кого вы получили это? – сказала она. – Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne. Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея. – Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов. «Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение. |