Герб Русского царства
| Герб Русского царства | |
|
| |
| Детали | |
|---|---|
| Утверждён |
фактически становится гербом при Иване Грозном |
| Первое упоминание |
1497 г. (первое изображение) |
Герб Русского царства — один из главных государственных символов Русского царства в 1547 — 1721 годах (в карточке герб 1667 года).
На печати Ивана III Великого, доставшейся от Василия II Васильевича Темного, изначально был изображен Лев, терзающий змею (Лев — символ Владимирского княжества). Однако в конце XV века был избран новый символ государства[1] — ездец, употреблявшийся ещё в Древнерусском государстве. Вторым символом был избран двуглавый орёл, тем самым де-факто оспаривая права сильнейшего государства Западной Европы — Габсбургской империи на данный образ. И у Ивана III был формальный повод — он был женат на Софье Палеолог — дочери морейского деспота, у которой этот знак был родовым[2].
В Золотой Орде двуглавый орел встречается на монетах с конца XIII по вторую половину XIV века. Наиболее ранними считают двуглавых орлов на медных фоллариях монетного двора Сакчи (район Дуная) с изображением тамги беклярибека Ногая (1235-1300)[3]. Позже двуглавый орел встречается на монетах золотоордынских ханов Тохты, Джанибека, Узбека и Тохтамыша, широко представлен в корпусе монет Крыма в составе Золотой Орды (сер. XIII - нач. XV в.) [4][5][6].
После окончательной ликвидации зависимости от Золотой Орды впервые появляется великокняжеская печать Ивана III. Первое достоверное свидетельство использования двуглавого орла в качестве государственной[7] эмблемы является печать, скрепившая в 1497 году его грамоту на земельные владения удельных князей. Тогда же изображения позолоченного двуглавого орла на красном поле появились на стенах Грановитой палаты в Кремле. При Иване IV Грозном всадник получил корону. Тогда же на большой государственной печати Ивана Грозного 1562 года щиток с ездецом переместился на грудь орла. С 1562 года в щитке на груди орла стал появляться единорог. Он присутствует на некоторых печатях Ивана IV, Бориса Годунова, Лжедмитрия (1605—1606), Михаила Фёдоровича, Алексея Михайловича.
При Фёдоре Иоанновиче меж голов орла появился православный крест на Голгофе.
На одной из печатей Лжедмитрия (1604) орёл был изображён под тремя коронами, а всадник на груди орла был повёрнут в правую геральдическую сторону. Однако после Лжедмитрия поворот всадника был вновь изменён, а над головами орла ещё долго изображались две короны. В 1625 году при Михаиле Фёдоровиче на малой государственной печати между глав орла снова появилась третья корона. На Большой государственной печати царя Алексея Михайловича, сына Михаила Фёдоровича, то же самое было сделано в 1645 году.
27 марта 1654 года в жалованной грамоте Богдану Хмельницкому в лапах орла впервые появились скипетр и держава. В 1667 году скипетр и держава появились уже на государственной печати царя Алексея Михайловича. Алексей Михайлович же 4 июня 1667 года впервые дал официальное объяснение символики трёх корон — три царства: Казанское, Астраханское, Сибирское. 14 (24) декабря 1667 года появился первый в истории Указ о гербе («О титуле царском и о государственной печати»), в нём приводилось описание царского герба:
«Орел двоеглавый есть герб державный Великого Государя, Царя и Великого Князя Алексея Михайловича всея Великая и Малая и Белыя России самодержавца, Его Царского Величества Российского царствования, на котором три короны изображены знаменующие три великие Казанское, Астраханское, Сибирское славные царства. На персях изображение наследника; в пазноктях скипетр и яблоко, и являет милостивейшего Государя, Его Царского Величества Самодержавца и Обладателя».
В 1672 году был составлен первый русский гербовник «Титулярник». Двуглавый орёл (без всадника на груди) в нём именовался гербом «Московским». Цвет орла в допетровскую эпоху был в основном золотым, хотя использовались различные варианты: чёрный (в основном иностранцами), серебряный.
В 1699 году при Петре I секретарь австрийского посла в России Иоган-Георг Корб ведёт «Дневник путешествия в Московию», в котором описывает приближённых Петра и расправу над стрельцами. Дневник содержал подробный рисунок герба России, в котором изображен черный двуглавый орел. В дальнейшем вплоть до Октябрьской революции использовался только черный окрас орла. В 1721 году Петр I принимает титул Всероссийского императора, этим основывая Российскую империю.
См. также
Напишите отзыв о статье "Герб Русского царства"
Примечания
- ↑ Соболева Н. А., Артамонов В. А. Символы России. — М.: Панорама, 1993—208 с. — С. 23.
- ↑ Силаев А. Г. Истоки русской геральдики — М., 2002 г.
- ↑ zeno.ru/showphoto.php?photo=3354 Oriental Coins Database
- ↑ Портал Нумизматики и Истории Крыма.
- ↑ Лебедев В.П. 2000. Корпус монет Крыма в составе Золотой Орды (сер. XIII - нач. XV в.) Часть 2.
- ↑ Фотографии чеканов Крыма времени Тохтамыша
- ↑ Государственный герб // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Герб Русского царства
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.
На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.
В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
