Герб острова Мэн
| Герб острова Мэн | |
|
| |
| Детали | |
|---|---|
| Утверждён | |
| Корона | |
| Щитодержатели | |
| Девиз |
Quocunque Jeceris Stabit |
Герб острова Мэн (англ. Coat of arms of the Isle of Man) представляет собой серебряный трискелион (триножник), с золотыми шпорами и наколенниками, в червленом поле.
Поскольку остров Мэн является коронным владением, более точное название его герба — Герб Её Величества, как правительницы острова Мэн (англ. The Arms of Her Majesty in right of the Isle of Man).[1]
Герб был дарован острову королевским указом от 12 июля 1996 года. До этого на острове использовалась более простая версия герба.
Содержание
Описание
Геральдическое описание герба звучит так:
|
Герб: На красном поле серебряный триножник с золотой отделкой и шпорами; щит увенчан императорской короной; щит поддерживают сокол сапсан справа [2] и ворон слева, обращённые друг к другу, стоящие на ленте с девизом Quocunque Jeceris Stabit. | 
|
История герба
В 1405 году английский король Генрих IV даровал остров Мэн со всеми правами Сэру Джону Стэнли с условием принесения присяги на верность. В числе прочего, правитель острова Мэн преподносил в дар королю два сокола и обязывался преподносить по два сокола каждому последующему королю Англии, в день его коронации.
Потомки Сэра Джона правили островом как короли или лорды острова Мэн на протяжении 360 лет, пока английский король Георг III не присвоил этот титул себе и своим потомкам, хотя преподношения двух соколов продолжалось вплоть до коронации Георга IV в 1822 году.
Ворон является птицей легенд и предрассудков и на острове находится много мест, имеющих имя «Ворон» в названии. Но особое значения вороны имеют в германо-скандинавской мифологии, где они считались птицами верховного бога Одина. Вороны Одина Хугин и Мунин облетали весь мир и сообщали ему о том, что видели. Имена птиц означают, соответственно, «думающий» и «помнящий».[3]
Скандинавский элемент весьма силён в истории и культуре острова, поэтому присутствие ворона в качестве щитодержателя не случайно.
Девиз
Латинский девиз острова Мэн Quocunque Jeceris Stabit, который буквально переводится как Как ни бросишь, будет стоять, присутствует и в его гербе. Об использовании этого девиза на острове впервые сообщается около 1300 года. Ранее этот девиз уже использовали МакЛеоды из Льюиса, средневековые шотландские лорды Островов, государство которых после 1266 года включало и остров Мэн.
Напишите отзыв о статье "Герб острова Мэн"
Примечания
- ↑ [www.gov.im/isleofman/facts.xml#coat Coat of Arms]
- ↑ В геральдике стороны щита указываются относительно человека, стоящего за щитом.
- ↑ [www.antmir.ru/html/h/hugin-i-munin.html Словарь античности]
Ссылки
- [www.gov.im/isleofman/facts.xml#coat Герб острова Мэн на официальной странице правительства] (англ.)
См. также
|
Это заготовка статьи о гербе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| |||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||
 |
В другом языковом разделе есть более полная статья Coat of arms of the Isle of Man (англ.) Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.
|
Отрывок, характеризующий Герб острова Мэн
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
