Геркулес Фарнезский

Геркулес Фарнезский

Национальный археологический музей, Неаполь

Геркуле́с Фарне́зский — одна из наиболее знаменитых скульптур античности, в настоящее время выставлена в Национальном археологическом музее в Неаполе.

Скульптура представляет собой римскую (или, возможно, выполненную в афинской мастерской Гликона) копию III века с не дошедшего до нас греческого оригинала IV века до н. э., авторство которого принадлежит Лисиппу или кому-то из скульпторов его круга. Согласно воспоминаниям итальянского натуралиста Улисса Альдрованди, записанным в 1592, статуя была обнаружена в 1546 при раскопках руин Терм Каракаллы (построены в 216 г.). Находка вскоре пополнила коллекцию пармского герцога Алессандро Фарнезе, племянника папы Павла III. Прежде чем занять место в музейной экспозиции в Неаполе, статуя размещалась в личных покоях герцога в Палаццо Фарнезе в Риме, где, по свидетельству Джорджио Вазари, её окружали фрески с изображением подвигов герцога, выполненные Федерико Цуккари в 1566—1569.

Описание

Геркулес Фарнезский был исходно отлит в бронзе с использованием метода литья по выплавляемой восковой модели, разработанного Лисиппом. Статуя изображает утомлённого Геракла, опёршегося на свою знаменитую палицу, поверх которой накинута шкура Немейского льва. В правой руке, отведённой за спину, Геракл держит три яблока, что позволяет предположить, что скульптор запечатлел героя во время совершения одного из его двенадцати подвигов — похищения яблок Гесперид.

Копии и изображения

Статуя была популярна среди римлян, её копии украшали многие древнеримские дворцы и гимнастические залы.

В Новое время множество гравюр с изображением Геркулеса Фарнезского циркулировало по Европе. До появления фотографии гравюры и рисунки были единственным способом познакомить широкую публику с выдающимся произведением изобразительного искусства. Уже в 1562 находка фигурировала в альбоме оттисков Speculum Romanae Magnificentiae («Зеркало величия Рима»), а историки, художники и просто путешественники восхищались статуей, выставленной во дворе Палаццо Фарнезе, под прикрытием аркады.

В 1590—1591, во время путешествия в Рим, Хендрик Гольциус сделал зарисовки статуи во дворе палаццо. Позже, в 1617 Гольциус создал выдающуюся гравюру, изображающую скульптуру с необычного ракурса — сзади, в которой подчеркнул и без того преувеличенную мускулатуру Геракла при помощи расширяющихся и сужающихся линий, пересекающих контуры. Молодой Рубенс выполнил свои зарисовки статуи с разных ракурсов.

В XVII и XVIII веках копии Геркулеса Фарнезского украсили собой парки по всей Европе. Колоссальная статуя высотой 8,5 м, выполненная Иоганном Якобом Антони в 1717, стала одной из главных достопримечательностей и символом Касселя. Оригинальная копия скульптуры, выполненная из свинца в первой половине XVIII века возвышается посреди недавно восстановленного Сада Геркулеса в замке Блэр, Перт и Кинросс, Шотландия.

Мраморная копия Геркулеса Фарнезского, выполненная неизвестным итальянским скульптором XVIII века, находится в Государственном Эрмитаже в Санкт-Петербурге. С неё выполнены несколько копий, украшающих различные места Санкт-Петербурга: мраморная статуя, замыкающая большую продольную аллею Александровского сада перед Адмиралтейством, бронзовая скульптура на лестнице парадного портика северного фасада Михайловского (Инженерного) замка, бронзовая скульптура у южного портика Камероновой галереи в Царском селе.

См. также

• Геркулес с Бычьего форума

Литература

• Bober, Phyllis & Ruth Rubinstein, Renaissance Artists and Antique Sculpture, 1986.

Ссылки

• [ancientrome.ru/art/artwork/img.htm?id=877 Копия Геркулеса Фарнезского] в Государственном Эрмитаже.
• [www.metmuseum.org/toah/hd/engr/hod_17.37.59.htm Гравюра Гольциуса] в Музее Метрополитэн.

Отрывок, характеризующий Геркулес Фарнезский

«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.