Геркулес (созвездие)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Геркулес

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Лат. название Hercules
(род. п. Herculis)
Сокращение Her
Символ Геракл
Прямое восхождение от 15h 45m до 18h 52m
Склонение от +4° до +51° 30′
Площадь 1225 кв. градусов
(5 место)
Ярчайшие звёзды
(величина < 3m)
Метеорные потоки

Тау-Геркулиды

Соседние созвездия
Созвездие полностью видимо в широтах от +90° до −38°.
Лучшее время для наблюдения на территории России — июнь.

Геркулес (лат. Hercules) — созвездие северного полушария неба. Площадь в 1225,1 квадратного градуса, 235 звёзд, видимых невооружённым глазом. Видно на всей территории России. Наиболее благоприятные условия видимости в июне.





Астеризмы

Астеризм Бабочка, определяющий характерную форму созвездия, включает звёзды — ε, δ, β (Корнефорос), π, η, ζ.

Астеризм Краеугольный камень — «северное крыло» астеризма Бабочка, включает звёзды ε, π, η и ζ. Название восходит к евангельской притче.

Другие объекты

В созвездии Геркулеса расположена точка солнечного апекса. Солнце перемещается относительно звёзд (относительно локального стандарта покоя) со скоростью 20 км/с в направлении с экваториальными координатами α = 270°, δ = 30° . При этом Солнце движется вместе с этими звёздами вокруг центра Галактики со скоростью 220 км/с.

История созвездия

Первоначально созвездие не персонофицировалось и называлось «Коленопреклонённый». Включено в каталог звёздного неба Клавдия Птолемея «Альмагест» под этим именем. Даже у Арата в «Явлениях» (III в. до нашей эры) ещё говорится: «Образ мужа близ них, истомлённого тяжким страданьем. Имя неведомо нам, ни скорбных страданий причина» (Арат, «Явления», 65). Однако, уже с V в до нашей эры греки начинают называть созвездие «Геракл». Геракл (латинизированное Геркулес) — главный герой древней Греции, сын Алкмены и Зевса, известен своими двенадцатью подвигами.

См. также

Напишите отзыв о статье "Геркулес (созвездие)"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Геркулес (созвездие)

Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.