Германизмы

Германизмы — слова или обороты речи, построенные (составленные) по образцу немецкого языка, один из видов варваризмов. В. И. Даль приводит примеры таких выражений: «Я не имею времени, мне не время, у меня нет времени; имею честь быть». Иногда термин «германизм» понимают просто как заимствование из немецкого или одного из германских языков.

Исторические данные

XIII—XIV вв.

Заимствования, совершенные русским языком из немецкого, по наиболее ранней фиксации иноязычной лексики в письменных памятниках: пискупъ (католический епископ) — Смоленская грамота 1229 г.; провстъ (нем Probst — высшее церковное звание) — там же; фоготъ (нем. Vogt — судья) — там же; мастеръ (в значении глава рыцарского ордена — латинск. magister) — Смоленская грамота после 1230 г. (заметим, что это же слово в значении опытный работник появляется ещё в «Ипатьевской летописи» под 1161 г., а также засвидетельствовано в грамотах XIV в). К середине XIII относятся и следующие заимствования: рат(ь)манъ (член совета города Риги) — Полоцкая грамота 1264 г.; рыторъ (рыцарь) — «Новгородская летопись» под 1242 г.; шпильманъ (актёр, плясун) — «Рязанская кормчая» 1284 г.; скорлатъ или скарлатъ (название дорогой ткани) — Грамота Владислава 1288 г.; Грамота Рижская 1300 г.; герцикъ или герьцюк (герцог) — «Ипатьевская летопись» под 1235 и 1258 гг. В XIV в зафиксированы такие заимствования из немецкого: бархатъ — «Путевые записки Игнатия», 1392 г.; шида (шелковая ткань, нем. Seide) — там же; буркгимистор — Грамота Витебская 1399 г., грошъ — Галичская грамота 1351 г.; кгвалтъ (насилие) — Грамота Витовта 1388 г.; фальшивый (поддельный) — там же; фунтъ (мера веса) — там же. В XV в. — бунтъ (нем. Bund — союз), балка (бревно); мушкатовый (цвет) — «Привилей месту Менскому», 1499 г.

Вторая половина XVII

Вместе со словами и выражениями исконно русскими в памятники XVII в. проникает немало слов иноязычного происхождения. Так например, в 1647 г. вышел перевод книги немецкого автора Вальгаузена под заглавием «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей». В переводе отмечаются многие военные термины иноязычного происхождения, преимущественно заимствованные из немецкого языка: шанцы, солдат, капитан и т. д. В XVII же веке появляются такие слова, как лагерь (до этого в том же значении употреблялось слово стан), профос (каптенармус; впоследствии переосмыслилось в результате «народной» этимологии и преобразовалось в прохвост). Одними из первых исторически достоверными сведениями об использовании германизмов в русском языке стали пьесы «Артаксерксово действо» и «Комедия из книги Иудифь» («Олоферново действо»), поставленные в 1672—1673 гг. немецким церковным и общественным деятелем Иоганном Готфридом Грегори (1631—1675). Переехав в Россию и став пастором церкви, он основал домашний театр, а позже по приказу царя Алексея Михайловича стал давать представления при дворе. Хотя его пьесы изобиловали полонизмами, украинизмами и германизмами, они имели огромный успех, поскольку ничего подобного никто в Москве ещё не видел.

Первая четверть XVIII в. (Петровская эпоха)

Лексика русского литературного языка в течение первой четверти XVIII в. обогащается преимущественно за счет заимствования слов из западноевропейских языков: немецкого, голландского, французского. Наряду с этим лексика продолжает пополняться и из латинского языка. Посредничество польского языка, практически сошло на нет. Словарные заимствования пополняются путём:

• Во-первых, переводов с тех или иных языков книг научного или этикетного содержания.
• Во-вторых, проникновения иноязычных слов в русскую лексику из речи специалистов-иностранцев — офицеров, инженеров или мастеров, служивших на русской службе и плохо знавших русский язык.
• В-третьих, привнесения в русский язык иноязычных слов и речений русскими людьми, посылавшимися по почину Петра I за границу и нередко в течение долгих лет там учившимися и работавшими.

Первой из книг, напечатанных гражданским шрифтом, была книга по геометрии, созданная по немецкому оригиналу. Труд переводчиков обогатил и пополнил русский язык ранее недостававшей ему специальной лексикой. Для решительных реформ в вооруженных силах и администрации были приняты на работу экономические и административные специалисты из Германии. В 1716 году Петр приказал административным служащим учить немецкий язык: «в январе 1716 года велено послать в Кенигсберг человек 30 или 40 молодых подьячих для научения немецкому языку, дабы удобнее в коллегиум были». В некоторых областях ремесленного промысла преобладали немцы; к концу 18-го столетия в Санкт-Петербурге работало тридцать немецких и только три российских часовщика. Русский язык заимствовал много слов из немецкого языка в военной области, например Schlagbaum шлагбаум и Marschroute маршрут, также такие выражения как Rucksack, рюкзак, Maßstab масштаб, Strafe штраф (в немецком «наказание», в русском языке в значении «взыскание»), и Zifferblatt циферблат.

Петр I сам живо интересовался деятельностью переводчиков, иногда специально поручал переводить иностранные книги своим приближенным. Так, И. Н. Зотову был поручен перевод книги по фортификации с немецкого языка.

Из речи инженеров и мастеров-иностранцев могла проникнуть в русский язык лексика столярного, слесарного, сапожного производства. Такие слова, как стамеска, шерхебель, дрель и др., заимствованы изустным путём из немецкого языка. Оттуда же пришли в наш язык и слесарные термины: верстак, винт, кран, клапан — и само слово слесарь. Из немецкого же заимствуются слова, характерные для сапожного дела: дратва, рашпиль, вакса, клейстер и мн. др. Военная лексика, значительно пополнившаяся в Петровскую эпоху, заимствуется главным образом из немецкого, частично из французского языков. Немецкого происхождения слова юнкер, вахта, ефрейтор, генералитет, лозунг, цейхгауз, гауптвахта, штурм и др.

На почве увлечения варваризмами развиваются новые формы «европейской» фразеологии. Например: на голову побить неприятеля — aufs Haupt schlagen; выиграть битву, баталию — dem Feind eine Schlacht abgewinnen; паки пришел к себя — er ist wieder zu sich gekommen и др. под. Новые фразовые комбинации возникают также вследствие растущего пристрастия к иностранным словам, которыми заменяются привычные русские: Я не получил на оное антвортен.

Середина XVIII в. Значение трудов М. В. Ломоносова

Михаил Васильевич Ломоносов, учившийся в Марбурге и Фрайберге, считается основателем российской науки горной промышленности, минералогии и геологии. В своих письмах о горной промышленности и металлургии он использует немецкие названия металлов и полезных ископаемых: Wismut (Bismut) «висмут», Wolfram «вольфрам», Gneis «гнейс», Quarz «кварц», Pottasche «поташ», Zink «цинк», Spat «шпат» и Steiger «штейгер». Также выражения, как геолог (Geologist), глетчер (Gletscher), металлургия (Metallurgie), никель (Nickel), шихта (Schicht, Смесь материалов (руда, флюсы, кокс, уголь и т. п.), взятых в определенной пропорции, загружаемая в плавильные печи для переработки) и шлиф (Schliff, тонкая пластинка горной породы, минерала, подготовленная шлифованием для микроскопического исследования) попадают в эту категорию.

Синтаксис литературного языка XVIII в. ориентировался на немецкий или латинский, то есть сложные предложения с причастными оборотами строились по образцу названных языков. Язык прозаических произведений Ломоносова в этом отношении не представлял исключения. В них преобладали громоздкие периоды, причем глаголы-сказуемые в предложениях, как правило, занимали последнее место. Равным образом и в причастных или деепричастных оборотах аналогичное место принадлежало причастным или деепричастным формам. Немецкий тип синтаксиса : «Благополучна Россия, что единым языком едину веру исповедует, и единою благочестивейшею самодержицею управляется, великий: в ней пример к утверждению в православии видит».

Последняя треть XVIII в.

В языке произведения Радищева «Путешествия из Петербурга в Москву» отмечаются германизмы в структуре предложений, например: «намерение мое при сем было то, чтобы сделать его чистосердечным» («Спасская полесть») или «излишне казалось бы, при возникшем столь уже давно духе любомудрия, изыскать или поновлять доводы о существенном человеке, а потому и граждан равенстве» («Хотилов»). Неологизмы Радищева признаются созданными по образцу немецких сложных слов. Например: самонедоверие, самоодобрение, времяточие, глазоврачеватель, чиносостояние и т. п.

Немецкая культурная традиция в XVIII в. могла выполнять роль актуального посредника в русско- французских контактах: немцы подражали французам, и это подражание становилось образцом для русских носителей культуры. Множество галлицизмов были усвоены русским языком именно посредством немецкого. Увлечение русского дворянского общества во второй половины XVIII в. всем французским может рассматриваться как отражение языковой ситуации при немецких дворах: французско-русские макаронизмы русских дворян очень близко соответствуют французско-немецким макаронизмам немецкого языка «эпохи модников» (a la mode-Zeit). Таким образом, субъективная направленность на французский язык и французскую культуру могла фактически приводить к заимствованию немецкой культурно-языковой ситуации.

Пуристическое словотворчество в конце XVIII в. имеет вполне очевидные немецкие корни. Так в «Кошельке» Н. И. Новикова 1774 г. обсуждение возможности «с крайнею только осторожности» употреблять иностранные речения, а вместо этого «отыскивать коренные слова российские и сочинять вновь у нас не имевшихся, по примеру немцев». Иногда неологизмы, создаваемые русскими архаистами, находят прямое соответствие в соответствующих немецких неологизмах и могут рассматриваться как кальки с последних. Так, например, слово кругозор, которое призвано заменить европеизм горизонт, представляет собой, кальку с нем. Rundschau.

Так как пуристическое словотворчество связано с западноевропейским влиянием, оно объединяет Шишкова и Карамзина. В ряде случаев создаваемые Карамзиным слова калькируют немецкие неологизмы: так, например, слово законоведение представляет собой кальку с нем. Gesetzeskunde и т. п. Вместе с тем, если для Шишкова создание неологизмов мотивируется поисками собственно славянских средств выражения, то для Карамзина оно оправдывается ссылкой на немецкую языковую ситуацию.

XIX в.

Большое значение для формирования публицистического языка имела работа над философской терминологией в кругах русской интеллигенции, увлекавшейся философией Шеллинга и Гегеля (ср. возникновение в 20- 40-х годах таких слов и терминов, представляющих собою кальки соответствующих немецких выражений: образование — Bildung, проявление — Erscheinung, односторонний — einseitig, мировоззрение (миросозерцание) — Weltanschauung, целостность — Ganzheit, последовательный — folgerichtig, последовательность — Folgerichtigkeit, обособление — Absonderung , целесообразный — zweckmässig,призвание — Beruf, исключительный — ausschliesslich и др. Среди этих образований значительное место принадежит сложным словам с начальной частью само- (нем. Selbst-): саморазвитие — Selbstentwicklung, самоопределение — Selbstbestimmung, самосознание — Selbstbewusstsein, а также словам бессилие — Onnmacht, очевидный — augensichtlich и др.).

Интерес к общественно-политическим и социально-экономическим наукам проявляется в широком развитии и распространении соответствующего круга понятий, выражений и терминов: пролетариат, гуманность, пауперизм, действительность (вместо прежнего слова существенность) и др.

В критических статьях Белинского с терминами философскими, образованными по немецким моделям, соседствуют и сочетаются слова и выражения, относящиеся к социально-экономическим или общественно-политическим отраслям знания, эти слова тоже восходят к немецким, частично к французским заимствованиям. Например, из письма к Гоголю: «…Россия видит своё спасение не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиэтизме, а в успехах цивилизации, просвещения, гуманности… Поборник обскурантизма и мракобесия, …Вы стоите над бездною…».

1917—1926

В революционный период (1917—1926) иноязычное влияние отразилось и на образовании некоторых слов из русских основ, на изменении значения русских слов и на возникновение некоторых словесных сочетаний.

1. Образование сложных слов, составленных из двух имен, из которых первое представляет форму именит, пад. ед. ч. в полном или сокращенном виде. — Волховстрой, Невастрой, пионер-движение, пионеротряд, детдвижение, дензнак, культшефство, партзанятия, партработник, политграмота, политкружок, политэкономия, просветработа, спецставка, тверодежда, прозодежда («производственная одежда»), цехбюро, экономкомиссия,экономработа и многие другие. На этих образованиях отразилось влияние немецкого языка, его принципа образования сложных имен. По-немецки: Pionnierbewegung — «Пионерское движение» , Geldkasse — «денежная касса»…
2. Образования с сверх, — соответствующие немецким образованиям с ueber- или ober-. Напр.: сверх-левый коммунист (Лен. XV, стр. 187), сверх-левый с.-р. (Л е н. XV, стр. 182), большинство партии обвиняется сверх-развязным оппозиционером в том, что…> («Пр.» № 295. 1925). Его громадная инертность исходит прежде всего от явно излишнего сверхцентрализма («Пр.» № 141. 1926). Сверхглупость, проявленная эмиграцией («Изв.» № 7. 1926). Бывают сочетания и с обер-: обер-предатель Макдональд заявил… («Пр.» № 109. 1926). Ср. немецкие образования: Ueberbildung, Uebermensch, Oberamt, Oberarzt, Oberlehrer и пр.
3. Сочетания с от, соответствующим немецкому von. Эти сочетания с от указывают не на пункт отправления, a на свойство предмета, на его отношение к другому предмету. Ein Mensch von Verstand, ein Arbeiter von Erde и т. п.—Спецы от литературы («Изв.» № 214. 1922). Лиходеи от оппортунизма («Пр.» № 100. 1926). Ренегаты от коммунизма («Изв.» № 273. 1925). Рабочий от станка. Большевистские либералы от литературы («На посту» № 4—12). Сейфуллина—вся от революции, от современности (там же, 191). Он — «доктор от библиотеки» (Митницкий. Политработник). Немецкого(немецко-французского)происхождения были прежние названия: «генералы от кавалерии», «генералы от инфантерии» (с конца XVIII в.)
4. Сочетание «в общем и целом» — в соответствии немецкому— «im grossen und ganzen». — Разнообразие деталей и комбинаций… сводится, в общем и целом, именно к тому или иному из этих двух исходов (Л е н., VI, стр. 334). В общем и целом это была величайшая историческая задача (Лен. XV, стр. 237).
5. Сочетание «целиком и полностью» или «полностью и целиком» (реже)—в соответствии немецкому «ganz und voll» («voll und ganz»), «ganz und gar».— Нет ни одной меры, облегчающей их работу, которая бы целиком и полностью не была поддержана советской властью (Лен., XV, стр. 85). Мы читали резолюцию съезда и мы заявляем, что мы за неё целиком и полностью («Пр.»№ 297. 1925). Модификация:—Мы должны воспользоваться буржуазной культурой полностью и до конца («Изв.» № 255. 1925). Все решения съезда мы до конца и полностью выполним («Пр.» № 2. 1926).
6. «Сегодняшний день» — нем. «der heutige Tag». — Указание сегодняшнего дня (Каменев. 1911. Маркс, 25). Лозунг сегодняшнего дня (Лен., 1922. Такт., стр. 532).
7. «Пара» в значении «несколько»,—в соответствии немецкому «ein Рааr»; ein Paar Jahre—"несколько лет", ein Paar Monate—"несколько месяцев" и др. Может быть, распространению сочетаний с «пара» благоприятствовало польское посредство: в польском языке (под немецким влиянием) в обычном употреблении сочетания с parа в значении «несколько»: para godzin — «несколько часов». Мы задерживали в течение пары лет приток в партию крестьян (Зиновьев. «Изв.», Л 274. 1924).Необходимо сделать пару замечаний («Изв.» № 100. 1925). Во французской палате депутатов пару дней тому назад обсуждался доклад по законопроекту… («Изв.» № 288. 1924). Сравн. считавшееся «одесским» выражение «пара пустяков», употреблявшееся раньше в ироническом значении, иногда с добавлением: «как говорят в Одессе». Теперь это выражение говорится и без иронии, в значении—"пустое", «пустяки», «дело легкое».
8. Конструкции с «ибо» в начале фразы—соответствие немецким сочетаниям с «denn», что переводилось раньше посредством «ведь»… Впрочем возможно, что такие конструкции возникли не прямо под немецким влиянием, а через польское посредство: в польском языке такие конструкции начинаются с bо (вм. ibo), bowiem, boe. Во ska, d ten przyktad? —"Ведь (Ибо) откуда этот пример?"—Ибо в чём корень зла? Этот орган называется «Ленинградской Правдой». Ибо что такое состряпанный недавно в Ленинграде термин «середняцкий большевизм» («Пр.» № 2. 1926) и др.
9. Значение сочетания: «я хочу свистеть на это». Это — перевод немецкого: ich will darauf pfeifen (Матоп, стр. 53). Соответствует вульгарному «мне на это наплевать».
10. В первое десятилетие после социалистической революции количество заимствуемой лексики продолжает оставаться незначительным. Крысин Л. В., исследовав язык русской литературы 20-х годов, в числе новых заимствований приводит наименования пришедшие, в частности, из немецкого языка — «концерн», «оккупант».

1941—1945 (Великая Отечественная война)

Знаменитая немецкая тактика окружений, когда железными тисками зажимались многотысячные армии, породила новое слово «окруженец», то есть человек, попавший или побывавший в окружении:

…в лесах много окруженцев, недавно пробилась целая часть… (Эренбурr, Буря, 324).

Окружение же Еinkеsselung, Kessel по-немецки дало и русскую кальку:

«Котёл» в районе города Скала. (Известия, 3 апр. 1944) .

Вторым каналом был тыл, где в язык населения занятых немцами областей входили некоторые слова административно-оккупационного лексикона: зондерфюрер, арбайтсамт, фельдкомендатура, полицай, фольксдоиче, рейхскомиссар, генералкомиссар, гебитскомиссар, ландкомиссар (не говоря уже о соответствующих комиссариатах, возглавляемых ими) и название неизбежного спутника указанных должностных лиц «дольметчер», а ещё чаще «дольметчерка» вместо «переводчик», «переводчица».

Вообще, характерной особенностью военных лет является использование в разговорной речи, публицистике и некоторых других письменных стилях немецких лексических единиц для обозначения видов боевой техники, организаций служб, должностей в гитлеровской армии, частей немецкого стратегического плана:мессершмитт, фаустпатрон, фердинанд, фокке-вульф, юнкерс, абвер, вервольф, гестапо, капо, гауптман, группенфюрер,оберштурфюрер, фюрер, блицкриг и прочие. Также распространены в устном общении и стилях газеты наименования солдат и офицеров немецкой армии фрицы, гансы, часто использующиеся в речи немцев, а в русском окружении несущие особую семантическую и стилистическую нагрузку слова типа Фердинанд и капут. В годы войны все эти обозначения использовались большей частью в качестве экзотизмов. В активном словарном запасе остаются единичные образования, например заимствованное немецким языком из французского слово ас в значении «отличающийся высоким мастерством военный лётчик», или такие военные термины, как фаустпатрон.

Лингвистические области

Области применения в русском языке

Геология, Горное дело		Медицина		Породы собак		Шахматы		Экономика
абзецер	Absetzer	бикс	Büchse	брусбарт	Brustbart	блиц	Blitz	бухгалтер	Buchhalter
аншлиф	Anschliff	бинт	Binde	дратхаар	Drahthaar	гроссмейстер	Grossmeister	вексель	Wechsel
гнейс	Gneiss	капа	Kappe	зенненхунд	Sennenhund	миттельшпиль	Mittelspiel	гешефт	Geschäft
горст	Horst	кламмер	Klammer	курцхаар	Kurzhaar	цейтнот	Zeitnot	гроссбух	Grossbuch
грабен	Graben	пустер	Puster	лангхаар	Langhaar	цугцванг	Zugzwang	грюндерство	Gründertum
грейзен	Greisen	спринцевать	spritzen	миттельшнауцер	Mittelschnauzer	эндшпиль	Endspiel	декорт	Dekort
зандр	Sander	триппер	Tripper	мопс	Mops			крах	Krach
зицорт	Sitzort	флюс	Fluss	пудель	Pudel			маклер	Makler
зумпф	Sumpf	шина	Schiene	ризеншнауцер	Riesenschnauzer			паушальный	pauschal
квершлаг	Querschlag	шпатель	Spatel	цвергшнауцер	Zwergschnauzer			фрахт	Fracht
маркшейдерия	Markscheiderei	шприц	Spritze	такса	Dachshund			штандорт	Standort
нерунги	Nehrung	штопфер	Stopfer	шпиц	Spitz			штафель	Stafel

Также заимствован Strichkode штрихкод. Шрам — происходит от немецкого слова Schramme (царапина, шрам). штольня (Stollen) — проход. шпагат (Spagat), шпинат (Spinat) и шпион (Spion). Слово шайба происходит от нем. Scheibe — диск, круг. Интересно также слово шланг, произошедшее от немецкого слова Schlange (змея). Слово штепсель происходит от немецкого слова Stöpsel (штепсель).

Немецкая культура (или понятия, которые были сначала известны в контексте немецкого языка):

• Французский язык: le waldsterben (от немецкого Waldsterben «Падение леса»).
• Английский язык: gemuetlichkeit., wanderlust или schadenfreude

Примеры из других языков

Албанский

В албанском языке много заимствованных немецких слов, привнесённых в него вернувшимися рабочими-мигрантами из Германии. Например, Kruegl — «пивная кружка» — заимствовано от австрийского диалектного Kruegel. Немецкое слово Schalter было заимствовано в обоих значениях («касса» и «(электрический) выключатель»), как албанский shalter.

Английский

Самое известное немецкое слово в английском языке — «детский сад».

Американские студенты часто используют выражение «foosball» (в немецком — Fußball) для настольного футбола, который в Германии однако обозначается английским выражением «Kicker».

Для мобильных телефонов в немецком используют псевдоанглицизм Handy, который постепенно утверждается на восточном побережье Соединенных Штатов в качестве названия мобильных телефонов. Английские словари сленга начали вносить «Handy» в значении «мобильный телефон».

Если кто-то чихает, можно ответить «[God] bless you» ([Бог] благословляет Вас). Так как многие люди не хотят использовать выражение благословения вне религиозного контекста, то вместо этого широко используется немецкое выражение « gesundheit» (Ваше здоровье). В немецком языке Gesundheit означает «здоровье», но также используется как ответ на чье-то чихание. В Краткий Оксфордский Словарь Английского языка внесено немецкое слово «verboten», определенное как «запрещенное властью».

Арабский

В начале 20-го столетия немецкие режиссёры участвовали в создании египетского кино и обычно заканчивали свою работу со словом fertig (сделанный) .Местный персонал сохранил это слово в форме ferkish и скоро начал использовать это в другом контексте. Таким образом, ferkish имеет ещё значение «готово».

Африкаанс

В Африкаансе существует разговорное выражение этнических немцев — aberjetze, от немецкого aber jetzt! («ну давай!»), возникло, возможно, из-за частого использования этой фразы немецкими фермерами или надзирателями при уговоре рабочих.

Басса

В племенном языке Камеруна слово «вокзал» — banop (от немецкого Bahnhof) как напоминание о немцах, строивших первую железную дорогу в их прежней колонии.

Болгарский

В болгарский язык попали такие немецкие слова, как «бормашина» (от немецкого Bohrmaschine), «ауспух», «выхлопная труба» (от Auspuff), шибидах от Schiebedach и в лыжном спорте — Шус, который аналогичен что английскому «schuss» (от Schussfahrt, «крутой скоростной спуск»).

Немецкое слово Anzug, «костюм», используется в болгарском языке, однако означает «тренировочный костюм».

Венгерский

Немецкий лексикон уже оказал влияние на венгерский язык во время брака основателя государства Венгрии, Стефена I с принцессой Баварии Жизель в 996 году. Ранний пример — Герцог (Herzog). Венгерское herceg образовано в результате выравнивания гласных. Это венгерское слово было позже заимствовано для названия местности Hercegovina.

Венгерская фраза «nem nagy was-ist-das?» («не больше чем это?») — неформальный способ принижения сложности/важности чего-нибудь.

Датский

В датском языке немецкое выражение Hab und Gut, «Всё добро, всё имущество», используется в форме habengut, чтобы сказать о вещах, которые носят с собой. Слово было введено в Дании путешествующими подмастерьями, которые брали все вещи с собой.

Иврит

Современный иврит включает несколько германизмов, пришедшие через Идиш. В ремесленной сфере: stecker (в немецком — Stecker, «штекер») и dübel (в немецком — Dübel, «дюбель»), в последнее время произносится «diebel» из-за отсутствия умляута «ü». Подобно как в греческом языке, используется немецкое слово Schnitzel для שניצל , в картах меню часто пишется латиницей, но по правилам орфографии английского языка — shnitzel. Немецкое слово Strudel (שטרודל) в иврите используется для символа @ в адресах электронной почты (по сходству с формой выпечки). Еврейским словом для обозначения сиесты, главным образом в Шаббат, используемым во многих религиозных семьях, стало schlafstunde (на немецком буквально «час сна»), хотя неясно, ввели ли его немецкие евреи в Израиле или же оно заимствовано из Германии.

Испанский

Испанский язык некоторых южноамериканских стран включает германизмы, внесённые немецкими иммигрантами, например, в Чили kuchen (пирог) и в Уругвае Frankfurter. Последний, однако, иногда используется для хот-дога — но не как в немецком языке, только для названия сосиски. В Аргентине интересно использование названия Панчо: это — популярное прозвище для Франсиско или Франко, и поэтому также используется для франкфуртских сосисок. Чилийцы произносят kuchen как в немецком языке с [x], а не «kutshen», как было бы при испанском произношении. В Чили, немецкое слово suche (поиск) (в Чили произносят sutsche вместо немецкого [x]) используется для младшего персонала (садовники, служащие). После того, как немецкие преуспевающие иммигранты приезжали(?), они давали объявления местным жителям о работе, которые часто начинались с немецкого глагола suche в крупном шрифте. В Мексике слово kermes (от немецкого Kirmes (ярмарка)) используется для благотворительного уличного праздника.

Нидерландский

Нидерландский язык включает некоторые хорошо усвоенные слова из немецкого, например überhaupt (вообще), sowieso (так или иначе), Fingerspitzengefühl (примерно «чувствительность», буквально «чувство на кончиках пальцев»).

Польский

Немецкий язык также оказал влияние на польский и другие славянские языки, например kajuta — от немецкого Kajüte («каюта»), sztorm — от немецкого Sturm («шторм»), burmistrz — от немецкого Bürgermeister (бургомистр), szynka — от немецкого Schinken («ветчина») или handel — от немецкого Handel («торговля»).

Германизмы могут быть не только лексическими, но и грамматическими. Пример этого — специфическая особенность порядка немецких слов, который передался польскому языку: «сын, однако, не пришёл» — Syn ale nie przyszedł. В польском обычный порядок — Ale syn nie przyszedł.

Рунди

В рунди, языке восточноафриканской страны Бурунди, слово для обозначения немцев (прежние колониальные правители) — dagi. Произошло от немецкого приветствия, Tag, сокращение от Guten Tag (буквально, «[я желаю Вам] хорошего дня»).

Французский

Во французский язык некоторые германизмы пришли из-за событий во Второй мировой войне. Например, такие как witz — «плохая шутка» (в немецком языке Witz — только шутка), и ersatz — «суррогат кофе» (в немецком — Ersatzkaffe). Слово lied (песня), имеющее то же самое значение в английском и французском языках, произошло от немецкого Lied. (В немецком языке выражение Lied относится к любому виду песни, однако для обозначения современной музыки в немецком языке также часто используется англицизм Song.) Во французском языке слово vasistas означает окно на стеклянной крыше. Слово, вероятно, возникло во время Наполеоновских войн, когда французские солдаты, смотрящие на немецкое окно в крыше, спрашивали: «Was ist das»? (Что это?) Это стало названием для данного вида окон.

Японский

В течение Второй мировой войны в японской еженедельной кинохронике военные победы немецкого генерал-фельдмаршала Эрвина Роммеля в Африке часто превозносились, таким образом слово rommel стало в японском обозначением победы или успеха. Даже сегодня японские футбольные талисманы называют этим словом. Так как медицинское образование первоначально было под влиянием немецких преподавателей, много немецких медицинских выражений стали частью японского языка. Они включают クランケ (kuranke) — от немецкого Kranke («больной, -ая»), カルテ (karute) — от немецкого Karte («карта для записи течения болезни пациента»), ギプス (gipusu) — от немецкого Gips («ортопедический слепок»), アレルギー (arerugī) — от немецкого Allergie («аллергия»), и ノイローゼ (noirōze) — от немецкого Neurose («невроз»). Даже словоオルガスムス (orugasumusu) — «оргазм» произошло от немецкого слова Orgasmus.

См. также

• [ru.wiktionary.org/wiki/Приложение:Список_немецких_слов_в_русском_языке Список немецких слов в русском языке]

Литература

• Karl-Heinz Best: Deutsche Entlehnungen im Englischen. In: Glottometrics. H. 13, 2006, S. 66-72.
• I. Dhauteville: Le français alsacien. Fautes de prononciation et germanismes. Derivaux, Strasbourg 1852. ([gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k50531n Digitalisat])
• Jutta Limbach: Ausgewanderte Wörter. Hueber, Ismaning 2007, ISBN 978-3-19-107891-1. (Beiträge zur internationalen Ausschreibung «Ausgewanderte Wörter»)
• Andrea Stiberc: Sauerkraut, Weltschmerz, Kindergarten und Co. Deutsche Wörter in der Welt. Herder, Freiburg 1999, ISBN 978-3-451-04701-5.

Ссылки

• [www.dw-world.de/dw/article/0,2144,2266452,00.html/ www.dw-world.de Когда немецкие слова кочуют] Культура и стиль жизни 18.12.2006
• [www.goethe.de/lhr/prj/mac/kvi/en1908698.htm «From 'Kaffeklatsching' to 'Wischi-Waschi'- when German Words Take a Trip around the World.»]. December, 2006. ([www.rundschau.mv.ru/sprache_d.htm German version])
• [www.sueddeutsche.de/panorama/artikel/596/31565/ www.sueddeutsche.de], Süddeutsche Zeitung: «Deutsche Wörter erobern die Welt», May 11, 2004.
• [www.sueddeutsche.de/panorama/artikel/226/97129/ www.sueddeutsche.de], Süddeutsche Zeitung: «Die Fremdgeher», January 7, 2001.
• [web.archive.org/web/20070609213037/www2.rz.hu-berlin.de/japanologie/studium/dohlus.pdf www2.rz.hu-berlin.de/japanologie], (Phonologische Angleichung deutscher Lehnwörter im Japanischen)
• [www.welt.de/print-welt/article662750/Alleingang_und_Rudi_Ratlos.html www.welt.de] — Die Welt: «Deutsche Fremdwörter setzen sich in Holland zunehmend durch», October 7, 1995.
• [www.etymologie.info/~e/d_/de-ismen_.html www.etymologie.info] (Eine Liste Wörter deutschen Ursprungs in anderen Sprachen)
• [spreadgermanisms.com SpreadGermanisms.com] (Interactive collection of Germanisms)
• [www.spiegel.de/kultur/zwiebelfisch/0,1518,358589,00.html www.spiegel.de] (Foresprug durk Tecnic)
• [www.rowohlt.de/fm/131/_Ausgewanderte_Woerter_.pdf www.rowohlt.de/fm/131/_Ausgewanderte_Wörter_.pdf] Dr. Jutta Limbach Отрывок из Ausgewanderte Wörter

Отрывок, характеризующий Германизмы

Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.
– Молодцами, ребята! – сказал князь Багратион.
«Ради… ого го го го го!…» раздалось по рядам. Угрюмый солдат, шедший слева, крича, оглянулся глазами на Багратиона с таким выражением, как будто говорил: «сами знаем»; другой, не оглядываясь и как будто боясь развлечься, разинув рот, кричал и проходил.
Велено было остановиться и снять ранцы.
Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на голове картуз. Голова французской колонны, с офицерами впереди, показалась из под горы.
«С Богом!» проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста, как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что какая то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие. [Тут произошла та атака, про которую Тьер говорит: «Les russes se conduisirent vaillamment, et chose rare a la guerre, on vit deux masses d'infanterie Mariecher resolument l'une contre l'autre sans qu'aucune des deux ceda avant d'etre abordee»; а Наполеон на острове Св. Елены сказал: «Quelques bataillons russes montrerent de l'intrepidite„. [Русские вели себя доблестно, и вещь – редкая на войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух не уступила до самого столкновения“. Слова Наполеона: [Несколько русских батальонов проявили бесстрашие.]
Уже близко становились французы; уже князь Андрей, шедший рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица французов. (Он ясно видел одного старого французского офицера, который вывернутыми ногами в штиблетах с трудом шел в гору.) Князь Багратион не давал нового приказания и всё так же молча шел перед рядами. Вдруг между французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек наших упало, в том числе и круглолицый офицер, шедший так весело и старательно. Но в то же мгновение как раздался первый выстрел, Багратион оглянулся и закричал: «Ура!»
«Ура а а а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.


Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.