Германо-испанский договор (1899)

Германо-испанский договор
Испанская Ост-Индия в XIX веке
Тип договора	международный договор
Дата подписания	12 февраля 1899
— место
Подписали	Франсиско Сильвела Йозеф фон Бадовиц
Стороны	Королевство Испания Германская империя
Язык	испанский язык

Германо-испанский договор 1899 года — договор о покупке Германией испанских колониальных владений в Тихом океане.

Испанские первопроходцы проникли в Тихий океан в XVI веке. Королевским декретом от 5 мая 1583 года для управления Испанской Ост-Индией в Маниле была учреждена Аудиенсия (исп. Audiencia y Chancillería Real de Manila en las Filipinas) и введён пост генерал-губернатора Филиппин. В административном плане они входили в вице-королевство Новая Испания, и поэтому вся их переписка с Мадридом шла через Мехико.

В Испанскую Ост-Индию входили следующие территории:

• Филиппинские острова (включая испанские владения на Тайване, Сулавеси и Молуккских островах)
• Каролинские острова
• Марианские острова
• Архипелаг Палау

В 1885 году Германия оккупировала острова Яп, оспорив испанские претензии. Дело было передано на арбитраж папе Льву XIII, который решил его в пользу Испании, однако постановил, что Германия имеет там право на свободную торговлю.

В 1898 году Испания потерпела поражение в Испано-американской войне, по итогам которой Филиппины и Гуам отошли США. В результате порядка 6 тысяч мелких, малонаселённых, не представляющих особой ценности разбросанных по Тихому океану островов остались без административного центра, и без возможности защиты (два испанских флота были уничтожены в ходе войны). Поэтому испанское правительство решило продать столь обременительную малоценную собственность.

12 февраля 1899 года испанский премьер-министр Франсиско Сильвела и германский посол Йозеф фон Бадовиц подписали договор, согласно которому испанские владения в Тихом океане переходили Германии. Статьи договора гласили:

1. Германская империя признаёт за испанскими религиозными учреждениями на Тихоокеанских островах те же права, что и за германскими.
2. Германская империя будет относиться к испанским сельскохозяйственным и коммерческим субъектам на Тихоокеанских островах так же, как и к германским.
3. Испания имеет право создавать и поддерживать функционирование (даже в случае войны) угольных станций для военных и гражданских судов на архипелаге Палау и Марианских островах.
4. За передачу Островов Германская империя уплачивает Испании 25 миллионов песет.

Ссылки

• [1898.mforos.com/1035040/5790771-venta-a-alemania-las-islas-carolinas-las-palaos-y-islas-marianas/ Текст договора (на испанском)]

Отрывок, характеризующий Германо-испанский договор (1899)

«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.