Германская Восточная Африка

Германская Восточная Африка
Deutsch-Ostafrika
Колония Германии
1885 — 1919 →   →
Флаг Герб
Столица	Дар-эс-Салам
Денежная единица	Рупия Германской Восточной Африки
Площадь	995 000 км²
Население	7 700 000 человек
Форма правления	Колония

К:Появились в 1885 годуК:Исчезли в 1919 году

Германская Восточная Африка (нем. Deutsch-Ostafrika) — германская колония в Африке, существовавшая в на территории современных Танзании, Бурунди и Руанды.

Начало германской активности в этих краях положено в 1884 году, когда германское правительство даровало право на освоение территории для защиты германских интересов компании Карла Петерса, возглавлявшего «Общество германской колонизации». В 1890 году началось восстание Абушири. Германское правительство было вынуждено послать войска под руководством Германа Виссмана, и забрать у Общества его владения, превратив их в колонию. При немцах стали культивироваться земли, были проложены железные дороги, построены школы для местного населения, однако экономической отдачи от колонии Германия так никогда и не получила: Восточная Африка продолжала субсидироваться правительством Германии. В административном отношении руководство колонии опиралось на связи с вождями племён (в первые 20 лет колонизации немцам постоянно приходилось подавлять восстания туземных племён против колонизаторов).
В Германскую Восточную Африку активно переселялись германские колонисты: в 1903 году их было 650 человек, а в 1914 году около 5,5 тысяч. Во время Первой мировой войны вооружённые силы колонии (состоявшие из 3 тыс. европейцев и 11 тыс. туземцев) возглавлял полковник фон Леттов-Форбек, который с 1914 до 1918 года с успехом проводил сражения против британских и португальских колониальных войск. Позже он вынужден был отступить из-за наступления со стороны Бельгийского Конго и нехватки ресурсов. С небольшим отрядом фон Леттов-Форбек продвинулся к территории Мозамбика и северной Родезии, где узнав о подписании перемирия между Германией и странами Антанты, отдал приказ о прекращении огня. Первая мировая война была окончена, а он стал, таким образом, командующим единственного в колониальной Германии вооружённого формирования, не сдавшегося врагу. Позже туземные воины, участвовавшие в сражениях Германской Восточной Африки, получали пенсию от правительств Веймарской республики и ФРГ.

По Версальскому мирному договору 1919 года территория Германской Восточной Африки была поделена: западная часть отошла Бельгии (Руанда-Урунди), остальная часть была передана во владение Британии, которая переименовала колонию в Танганьику. Последняя приобрела независимость в 1961 году.

См. также

• Всадники Германской Восточной Африки

Примечания

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Германская Восточная Африка

– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.