Германский трудовой фронт

«Германский трудовой фронт» (нем. Deutsche Arbeitsfront), DAF — в нацистской Германии объединённый профсоюз работников и работодателей.

Германский трудовой фронт был образован 10 мая 1933 года в результате реформирования независимых профсоюзов и передачи их имущества с отменой права на проведение забастовок. Его правовой основой стал Закон о порядке национального труда от 20 января 1934 года. Германский трудовой фронт взял на себя функцию организации рабочих Германии для создания, по словам её руководителя Роберта Лея, «социального и производительного общества». В 1935 г. Германский трудовой фронт поглотил бывший нацистский профсоюз — НСБО.

Несмотря на добровольный порядок вступления в организацию, её состав насчитывал около 22 млн человек. Германский трудовой фронт строился по образцу НСДАП в соответствии с «принципом фюрера» и просуществовал вплоть до окончания войны в 1945 году.

Своей целью организация ставила «борьбу за права рабочих, против капитализма, либерализма, революции и поддерживала национал-социалистическое государство». В своей деятельности Германский трудовой фронт пытался выступать в качестве посредника между рабочими и владельцами предприятий. В отношениях с работодателями Фронт поддерживал национализацию государством крупных предприятий и настаивал на установлении контроля над уровнем заработной платы рабочих.

Были внедрены достаточно высокий уровень заработной платы, улучшились условия труда, для рабочих открылись столовые, была создана целая сеть социальной поддержки и организации досуга рабочих на основе входившей в состав Германского трудового фронта организации «Сила через радость». Благодаря этим достижениям Германский трудовой фронт пользовался популярностью и благосклонностью рабочего класса Германии.

Становление организации

«DAF» был призван помочь рабочим адаптироваться в условиях нового Третьего рейха и тем самым выбить почву из-под ног прежних организаций работников. За исключением некоторого количества молодых безработных, большинство из которых вступило в штурмовые бригады СА, Германский трудовой фронт оставался невосприимчивым к политической идеологии национал-социализма. До 1932 года в рабочей среде не пользовалась популярностью и созданная нацистская организация рабочих — «Национал-социалистическая организация заводских ячеек» (нем. Nationalsozialistische Betriebszellenorganisation, NSBO). Многие бывшие приверженцы крыла Грегора Штрассера, ставшие членами NSBO, придерживались антикапиталистических взглядов и требовали превратить NSBO в национал-социалистический профсоюз. После выборов в рейхстаг в 1933 году они воцарились более чем в 160 городских отделениях профсоюзов. В начале апреля Гитлер поручил Роберту Лею приструнить деятелей NSBO и уничтожить профсоюзы. По приказу Лея силами NSBO, СА и СС 2 мая были арестованы руководители профсоюзов по всей Германии.

Несмотря на то, что в целях контроля каждый работник был обязан иметь трудовую книжку и предписанием устанавливалось обязательное отчисление профсоюзных взносов со счетов заработной платы каждого работника, рабочие и служащие смирились с появлением Германского трудового фронта: гарантия сохранения рабочего места и графики смен как психологические признаки равенства положительно воспринимались низшими социальными слоями.

По структуре «DAF» состоял из Национал-социалистической фабричной организации (нем. Nationalsozialistische Betriebsorganisation) и Национал-социалистического коммерческого и профессионального Союза (нем. Nationalsozialistische Handels- und Gewerbeorganisation). Оба подразделения обеспечивали контроль нацистской партии над жизнью предприятий и рабочих. С началом Второй мировой войны Германский трудовой фронт контролировал мобилизацию рабочих в армию, гарантируя отсрочки для квалифицированных рабочих тыла. Эта функция Фронта постепенно исчезла с осложнением ситуации на фронтах войны и возрастанием потребностей армии.

О благе рабочего класса и контроле за ним заботились различные подразделения организации. Наиболее известной из них стала «Сила через радость».

Подразделения Германского трудового фронта:

• Сила через радость (нем. Kraft durch Freude)
• Научный институт труда (нем. Arbeitswissenschaftliches Institut - AWI)
• Управление заводских организаций и обучения (нем. Amt Werkschar und Schulung)
• Управление по социальным вопросам (нем. Sozialamt)
• Управление по делам женщин (нем. Frauenamt)
• Управление по делам молодёжи (нем. Jugendamt)
• Управление общественных юридических консультаций (нем. Amt für Rechtsberatungsstellen)
• Управление по здоровью нации (нем. Amt für Volksgesundheit)
• Управление по жилищному строительству (нем. Reichsheimstättenamt)
• Управление по профессиональному воспитанию и управлению предприятиями (нем. Amt für Berufserziehung und Betriebsführung)
• Профессиональные соревнования всех трудящихся немцев (нем. Reichsberufswettkampf)
• Производственные соревнования германских предприятий (нем. Leistungskampf der deutschen Betriebe)
• Управление по техническим наукам (нем. Amt für technische Wissenschaften)
• Управление сухопутных войск (нем. Amt Heer)
• Управление военно-воздушных сил (нем. Amt Luftwaffe)
• Управление военно-морских сил (нем. Amt Kriegsmarine)
• Управление строительства (нем. Amt Bau)
• Управление по красоте труда (нем. Amt für Schönheit der Arbeit — до 1939 года)

Германский трудовой фронт стал учредителем ряда предприятий, в том числе первого завода по производству автомобилей «Фольксваген» (для своей организации «Сила через радость»), а также Банка германского труда. Германский трудовой фронт выпускал свои радиоприёмники DAF 1011 с высокой выходной мощностью для установки на предприятиях и в населённых пунктах.

Источники

• [www.feldgrau.com/daf.html Deutsche Arbeitsfront  (англ.)]
• [www.time.com/time/magazine/article/0,9171,746486,00.html Labor Front] — Журнал Time, 11 декабря 1933 года

Отрывок, характеризующий Германский трудовой фронт

– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.