Герман I (маркграф Бранденбурга)
| Герман нем. Hermann<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 1298 — 1308 | ||
| Соправитель: | Альбрехт III | |
| Предшественник: | Оттон V | |
| Преемник: | Иоганн V | |
| ||
| 1291 — 1308 | ||
| Предшественник: | Поппо VIII | |
| Преемник: | Иоганн V | |
| ||
| 1291 — 1308 | ||
| Предшественник: | Поппо VIII | |
| Преемник: | Иоганн V | |
| Рождение: | 1275 | |
| Смерть: | 1 февраля 1308 Любц | |
| Род: | Аскании | |
| Отец: | Оттон V | |
| Мать: | Юдита Хеннеберг-Кобургская | |
Герман Высокий (нем. Hermann „der Lange“; 1275 — 1 февраля 1308) — маркграф Бранденбург-Зальцведельский.
Биография
Герман был сыном бранденбургского маркграфа Оттона V и Юдиты Хеннеберг-Кобургской. В 1291 году после смерти брата матери унаследовал часть графства Хеннеберг и Кобург.
Вступив в союз с двоюродным братом Оттоном IV, Герман в 1303 году приобрёл у маркграфа Дицмана Мейсенскую марку, что привело к конфликту с также претендовавшим на неё германским королём Альбрехтом Габсбургом, в котором маркграфов Бранденбурга поддержал чешский король Вацлав II. После его смерти возник план обмена Мейсенской марки (которую хотели возвратить Альбрехту) на Померанию, которую должен был отдать новый чешский король Вацлав III, но этому помешало убийство последнего в 1306 году.
Герман также был вовлечён в дела Силезии, так как после смерти в 1301 году мужа сестры Беатрисы яворского князя Болеслава Сурового он стал опекуном его малолетних детей до того, как в 1305 году старший из них — Бернард Свидницкий — достиг совершеннолетия.
В 1308 году разразилась война между Бранденбургом и Мекленбургом. Герман вместе с кузеном Оттоном IV вторгся в Мекленбург, но умер от болезни во время осады Любца.
Семья и дети
В 1295 году Герман женился на Анне, дочери Альбрехта Австрийского. У них было четверо детей:
- Ютта (1301—1353), вышла замуж за графа Хеннеберга Генриха VIII и унаследовала Кобург
- Иоганн (1302—1317), наследник
- Матильда (ум.1323), вышла замуж за глогувского князя Генриха IV Верного и унаследовала Нижнюю Лужицу
- Агнесса (1297—1334), унаследовавшая Альтмарк; сначала вышла замуж за бранденбургского маркграфа Вальдемара, а после его смерти — за герцога Брауншвейг-Люнебургского Оттона
Напишите отзыв о статье "Герман I (маркграф Бранденбурга)"
Ссылки
Отрывок, характеризующий Герман I (маркграф Бранденбурга)
Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
