Герман V
| Герман V Γερμανός Ε΄<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Патриарх Герман V</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 28 января 1913 — 12 октября 1918 | |||
| Интронизация: | 5 февраля 1913 | ||
| Церковь: | Константинопольская православная церковь | ||
| Предшественник: | Иоаким III | ||
| Преемник: | Мелетий IV | ||
| Имя при рождении: | Георгий Кавакопулос | ||
| Оригинал имени при рождении: |
Γεώργιος Καβακόπουλος | ||
| Рождение: | 6 декабря 1835 Константинополь, Османская империя | ||
| Смерть: | декабрь 1920 Халкидон, Османская империя | ||
| Похоронен: | Халкидон, Турция | ||
| Принятие священного сана: | март 1867 | ||
| Принятие монашества: | 1863 | ||
| Епископская хиротония: | 1867 | ||
Патриа́рх Ге́рман V (в миру Георгиос Кабакопулос, греч. Γεώργιος Καβακόπουλος; 6 декабря 1835, Константинополь, Османская империя — декабрь 1920, Халкидон, Османская империя) — епископ Константинопольской церкви; Вселенский Патриарх (1913—1918).
Биография
Родился в 1835 году в константинопольском квартале Балат (западная часть Фанара) в семье старшего портного военного министерства Османской империи. Обучался народной школе Фанара, в Иерусалиме, Афинах, Халкинской богословской школе, которое окончил в 1863 году. В том же году принял монашеский постриг и был рукоположён в диакона, в 1864 году стал архидиаконом Патриарха Софрония III.
В 1866 году, при Патриархе Григории VI, был избран на кафедру Коса и в марте 1867 года хиротонисан во пресвитера, затем во епископа.
В феврале 1876 года был перемещён на Родосскую митрополию.
C 8 февраля 1888 года — митрополит Ираклийский.
По личному избранию Патриарха Иоакима II, с марта 1874 года до февраля 1876 года состоял членом Синода и председательствовал в центральном попечительстве над органами образования в ведении Патриархии.
Рассматривался в качестве кандидата на патриарших выборах после отставки Иоакима IV (ноябрь 1886 года) и на всех последующих выборах — до своего избрания 28 января 1913 года, но его имя неизменно вычёркивалось из списка кандидатур Портой. Был центральной фигурой в управлении Патриархией в патриаршества Дионисия V и Неофита VIII (последний был избран как фигура, при которой реальное управление могло бы быть в руках Германа). В патриаршество Дионисия сыграл ключевую роль в борьбе с Портой за права и прономии Патриархии: под его руководством составлялась вся переписка Патриархии с Портой по поводу защиты прав Церкви; он же вёл переговоры с османскими чиновниками. Кульминацией противостояния стал объявленный 3 октября 1890 года интердикт — прекращение богослужений в знак протеста против политики властей. К концу декабря того же года конфликт закончился уступкой со стороны Порты.
10 мая 1897 года был переведён на Халкидонскую митрополию Патриархом Константином V, который не привлекал его к тесному сотрудничеству.
В избирательной кампании, начавшейся в ноябре 1912 года, по смерти Иоакима III, по отношению к которому находился в оппозиции, сначала отказался выставить свою кандидатуру по преклонности лет, но затем согласился и был избран 28 января 1913 года.[1] Взошёл на патриарший престол 5 февраля 1913 года.
По мнению греческих историков, в течение своего патриаршего служения Герман V постоянно дистанцировался от духа и буквы принятых в 1860 году четырёх общих уставов Патриархата. Он был сторонником прежней системы управления Константинопольского Патриархата, известной как «геронтизм». Согласно этой системе у постоянных членов Синода — нескольких старейших митрополитов-геронтов хранилась печать Патриархата, и для принятия каждого документа требовалось их согласие, подписи и оттиск печати. Патриарх Герман также подбирал членов Священного Синода по своему усмотрению, а не на основе списка епископов, подаваемого согласно уставам[2].
На основании суждения Синода о имяславии, который расценил последнее как хульное и еретическое, отправил на Афон (где данное учение получило распространение среди насельников из России) грамоту от 5 апреля 1913 года, которая объявляла учение имяславия пантеизмом.
В годы I Мировой войны занял явно выраженную протурецкую позицию. В этой связи в российской прессе приводился следующий факт: «Греческий патриарх в Константинополе обратился с посланием ко всем греческим митрополитам Турции, в котором предписывает в каждое воскресенье за обедней молиться за здравие султана и о победе Турции над Россией. Патриарх пожертвовал тысячу пар сапог для турецких солдат»[3].
Тем не менее, это не спасло греческое население западной части Малой Азии от насильственного перемещения. В 1915 году около 774 тысяч греков отправили во внутренние области Османской империи (прежде всего Анатолию) для бесплатной работы в составе «трудовых отрядов». К концу 1918 года 250 тысяч из них погибли из-за тяжелых условий жизни и труда. В этой связи Патриарх неоднократно посылал свои обращения в Высокую Порту, но безрезультатно. Тем ни менее был создан Центральный патриарший комитет помощи перемещённому греческому населению, который в октябре 1918 года возглавил оппозиционный Герману V митрополит Эносский Иоаким (Георгиадис)[2], возглавлявший партию противников Патриарха Германа среди епископата.
5 октября 1918 года во время Великого входа в патриаршем храме раздались крики: «Долой!» Почувствовав себя плохо, Патриарх Герман обратился к народу с просьбой успокоиться и затем обещал через митрополита Прусского Дорофея (Маммелиса) уйти в отставку[2].
12 октября 1918 года под давлением недовольной части народа отрёкся от престола, после чего Удалился в Халкидон, где впоследствии и скончался в декабре 1920 года. Погребён у северо-западной стороны собора Святой Троицы Халкидоне (Hacı Şükrü Sok. No l7, Kadıköy[4]), построенного в его бытность на Халкидонской кафедре.
Напишите отзыв о статье "Герман V"
Примечания
- ↑ Выборы Германа V подробно изложены в: «Богословскій Вѣстникъ, издаваемый Императорскою Московскою Духовною Академіею». 1913, № 3, стр. 655—670.
- ↑ 1 2 3 Михаил Шкаровский [ippo.ru/holy-land/v_p/konst/1/1/ Константинопольский Патриархат и его отношения с Русской и Болгарской Православными Церквами в 1917—1950-е гг.]
- ↑ Миссионерский сборник. Рязань. 1914. № 12. С. 987
- ↑ [patriarchate.org/patriarchate/jurisdiction/administration/dioceses/turkey/chalcedon Holy Metropolis of Chalcedon]
Ссылки
- [www.ec-patr.org/list/index.php?lang=gr&id=318 Γερμανὸς Ε´] справка на официальном сайте вселенской Патриархии
- Герд Л. А. [www.pravenc.ru/text/164789.html Герман V] // Православная энциклопедия — Т. 11. — С. 263—264
Отрывок, характеризующий Герман V
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.
Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
