Герметический Орден Золотая Заря

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Статьи о герметизме

Герметизм

Пантеон
Гермес Трисмегист · Тот · Гермес

Главные книги
Герметический корпус · Кибалион · Космоконцепция розенкрейцеров

Источники мудрости мира
Алхимия · Астрология · Теургия

Герметические движения

Орден розенкрейцеров · Мемфис-Мицраим · Орден Розы и Креста · Орден Золотой Зари · Aurum Solis

Связанные темы
Герметическая каббала · Таро в эзотерической традиции

Последователи учения
Джон Ди • Уильям Йейтс • Парацельс • Алессандро Калиостро • Джордано Бруно • Мартинес де Паскуалис • Сэмуэль Лиддел Мазерс • Франц Бардон • Роберт Фладд • Фулканелли • Макс Гендель

Гермети́ческий о́рден Золото́й Зари́ (или, в большинстве случаев, просто Золотая Заря) — магический орден, представляющий собой оккультную организацию, действовавший в Великобритании в течение второй половины XIX — начала XX века, практиковавший теургию, магию, алхимию и поощрявший духовное развитие своих адептов. Произвёл одно из наиболее сильных влияний на западный оккультизм XX-го века[1][2].

Три основателя, Уильям Роберт Вудман (англ.), Уильям Уинни Уэсткотт (англ.) и Сэмуэль Лиддел МакГрегор Мазерс были франкмасонами и членами Английского общества розенкрейцеров (англ.) (англ. Societas Rosicruciana in Anglia, — S.R.I.A.)[3]. Уэсткотт считается инициатором первоначальной идеи о создании Золотой Зари.

Система Золотой Зари основывалась на иерархии и инициациях, подобных масонским ложам, тем не менее, женщины принимались в орден на равных основаниях с мужчинами.

Золотая Заря состояла из трёх орденов, и по сути была первым из них, то есть так называемым «внешним Орденом». Однако, зачастую всю совокупность орденов, из которых состоял Орден Золотой Зари, часто называют по имени «внешнего ордена». Внешний орден обучал эзотерической философии, основанной на герметической каббале (англ.) и персональном развитии посредством изучения и познания четырёх природных Стихий, основ астрологии, дивинации на таро и геомантии. Второй, или «внутренний орден» — «Рубиновой розы и Золотого креста» (лат. Rosae Rubeae et Aureae Crucis) обучал практической магии, включая скраинг, астральные путешествия и алхимию. Третий орден состоял из «Тайных владык (англ.)» («Неведомых высших»), весьма искусных, но не воплощённых на физическом плане, которые, как считалось, руководили действиями двух других орденов, через духовную связь с вождями второго ордена. Однако, сама история возникновения ордена говорит о том, что некоторые из тайных владык Третьего ордена все таки были воплощены на физическом плане, и представляют собой, судя по всем описаниям и их упоминаниям — неких очень загадочных личностей, о которых очень мало известно. Существует мнение, что активное участие в организации Золотой Зари — приняли английские наследники линии мартинизма из оккультных кружков под названием «Друзья Сен-Мартена».

Представление о магии и ритуале в таких современных течениях Нью-эйдж, как викка или телема, было почерпнуто из Золотой Зари[4].





История Золотой Зари

Основными документами подлинного Ордена Золотой Зари являются Шифрованные рукописи (англ.), написанные на английском с использованием шифра тритемия (англ.). Манускрипты содержат конкретные наброски ритуалов степеней ордена и устанавливают учебный план постепенного обучения, включавшего герметическую каббалу (англ.), астрологию, оккультное таро, геомантию и алхимию.

Согласно документам ордена, рукописи были переданы Кеннетом Маккензи (англ.), масонским учёным, преподобному А. Ф. А. Вудфорду (англ.), которого британский оккультный писатель Фрэнсис Кинг (англ.) описывает как четвёртого основателя[5](хотя Вудфорд и умер вскоре после основания Ордена)[6]. Документы не впечатлили Вудфорда, и в феврале 1886 года он передал их масону Уильям Уинни Уэсткотту (англ.), который сумел расшифровать их в 1887 году[5]. Уэсткотт был очень доволен своим открытием и спросил мнения о нём у Сэмуэля Лиддела МакГрегора Мазерса. Уэскотт попросил Мазерса превратить манускрипты во вразумительную систему работы ложи. Мазерс в свою очередь попросил о помощи Уильяма Роберта Вудмана (англ.), и тот согласился[5]. Мазерсу и Уэсткотту приписывают развитие набросков ритуалов из Шифрованной рукописи до рабочего вида[7]. Мазерсу, как правило, также приписывают разработку учебных программ и ритуалов Второго Ордена, который он назвал Rosae Rubae et Aureae Crucis (RR et AC, Рубиновой розы и Золотого креста)[8].

Шифрованные рукописи

Уильям Уинни Уэсткотт (англ.) получил Шифрованные рукописи в 1887 году от преподобного Вудфорда, пожилого масона. По другой версии Шифрованные рукописи перешли к Уэсткотту в августе 1877 вместе с письмом Вудфорда, в котором тот впервые упоминает о существовании Золотой Зари и указывает на некую «пожилую Сестру из Германии», с которой Уэсткотту необходимо связаться.[9]

Также существует версия, что Шифрованные рукописи были написаны Кеннетом Маккензи (англ.), автором «Королевской масонской энциклопедии» и членом S.R.I.A. Маккензи знал Элифаса Леви и был другом Фредерика Холланда. По мнению одного из исследователей истории Золотой Зари Р. А. Гилберта — Храм Германубис был прототипом основанной Холландом в 1883 году эзотерической группы, известной как «Общество Восьми». Маккензи составил ритуалы для этой группы, схематично отображенные в Шифрованных рукописях. После смерти Макензи рукописи досталась Уэсткотту.

Сами Шифрованные рукописи представляют собой зашифрованный текст объёмом около 60 страниц. Ключ к тексту был найден Уэсткоттом в «Полиграфии» аббата Иоганна Тритемия. В этих документах содержались схемы серии ритуалов, которые и были положены в основу создания Герметического ордена Золотой Зари. Однако, следует заметить, что сами Шифрованные рукописи представляют собой действительно схемы, более похожие на черновики ритуалов, записанные по памяти одним из посетителей собраний, где такого рода ритуалы могли проводиться. Если смотреть на них под другим углом, то они представляют собой черновые наброски, или скорее — «план», по которому автор собирался разрабатывать целостную систему.

Также, по версии Уэсткотта, среди листов этого Шифрованных рукописей им был обнаружен адрес некой фрейлин Анны Шпренгель (англ.), немецкого адепта Ордена Золотого рассвета. Уэсткотт написал по указанному адресу письмо и получил ответ. В ходе переписки, продолжавшейся вплоть до смерти Анны Шпренгель в 1890 году, английским оккультистам было позволено организовать третий храм Ордена Золотой Зари в Лондоне — храм Исиды-Урании.

Первый храм, или отделение Ордена Золотой Зари, по этой версии скорее всего располагалось в Германии, и именовалось «Свет, любовь, жизнь», второе — «Германубис» ранее уже основывалось в Англии.[10]

Влияние других оккультных учений

На идеи и работу Золотой Зари оказали сильное влияние: христианский мистицизм, каббала, герметизм, религия Древнего Египта, теургия, франкмасонство (в особенности масонсский Устав Мемфис-Мицраим), алхимия, розенкрейцерство, теософия, енохианская магия Джона Ди и Эдварда Келли, гримуары эпохи Возрождения, а также Элифас Леви, Папюс, и другие представители континентальной оккультной школы, на то время представленной учением мартинизма.

Основание Первого храма

В октябре 1887 года Уэсткотт написал Анне Шпренгель, чье имя и адрес были получены при расшифровке Шифрованных манускриптов. Уэсткотт утверждал, что получил мудрый ответ, в котором были дарованы почетные степени «свободных адептов» Уэсткотту, Мазерсу и Вудману, а также хартия на открытие храма Золотой Зари, работавшего в пяти степенях, чьи наброски содержались в манускриптах.[11][12]

Таким образом, уже в 1888 году в Лондоне был основан храм Исиды-Урании (англ.)[11], где практиковались и совершенствовались ритуалы, декодированные из шифрованных манускриптов[13]. Также, было принято решение о том, чтобы женщинам разрешалось членство в Ордене на правах «абсолютного равенства» с мужчинами, в отличие от SRIA и регулярного масонства[12], позаимствовав образец смешанного послушания из уже существовавших либеральных масонских Уставов, таких как Египетское масонство Калиостро, и эзотерическое масонство Мемфис-Мицраим. В этом первом храме не изучали никаких магических практиках per se (за исключением изгоняющих ритуалов и медитаций), отдавая предпочтение обучению философии и метафизике. Он был назван Внешним, или Первым орденом, и четыре года Золотая Заря состояла только из него. Внутренний орден, который начал действовать в 1892 году, был кругом адептов, прошедших весь курс обучения Внешнего ордена. Эта группа в конечном итоге и стала известна как Второй орден[14].

В течение короткого времени после начала работы Внутреннего ордена были основаны храм Осириса в Уэстон-сьюпер-Мэр, храм Гора в Брадфорде и храм Амон-Ра в Эдинбурге. Несколькими годами позже Мазерс основал храм Ахатхор в Париже[11].

Тайные Владыки

В 1891 году переписка Уэсткотта с Анной Шпренгель внезапно прекратилась, и он получил известие из Германии то ли о её смерти, то ли о том, что её товарищи не одобряли основание Ордена, и дальнейшая связь невозможна. Поэтому, если основатели желают связаться с Тайными Владыками, они должны делать это сами[11]. В 1892 году Мазерс провозгласил, что связь с Тайными владыками установлена, и добавил ритуалы для Второго ордена — Ордена Рубиновой розы и Золотого креста[11]. Ритуалы были основаны на предании о могиле Христиана Розенкрейца, и Усыпальница Адепта стала силой, контролировавшей Внешний орден[15]. Позже, в 1916 году, Уэсткот заявил, что Мазерс также составил эти ритуалы на основе материалов, полученных от брата Lux ex Tenebris, некоего «континентального адепта»[16]. Заявление Уэсткотта дает возможность предположить, что возможно, Мазерс вступил в контакт с неким представителем Континентальной оккультной розенкрейцерской школы, или линии преемственности. Возможно, это был кто-либо из Ордена Мартинистов Папюса, активно развивавшегося в то же самое время во Франции, и своей осевой идеей имеющий также Розенкрейцерство.

Некоторые последователи традиции Золотой Зари верили, что Тайные владыки не обязательно являются живущими людьми или сверхъестественными существами, но скорее представляют собой символ реальных или легендарных источников духовного эзотеризма, великого руководителя, или учителя духовного пути или практики, нашедших выражение в учении ордена.[17]

Устройство общества и его учение

Согласно «Исторической лекции», написанной Уэсткоттом, орден представляет собой герметическое общество, члены которого изучают принципы оккультной науки и магии Гермеса Трисмегиста. Система степеней, используемых в ордене, была заимствована от Английского общества розенкрейцеров (Societas Rosicruciana in Anglia — S.R.I.A.), где состояли Уэсткотт и Мазерс , и представляла собой 10 степеней по аналогии с 10 сфирот, последовательное прохождение которых символически отражало духовное совершенствование члена Ордена.

Учение ордена представляло собой синтез различных оккультных доктрин, в частности, в ордене изучались герметизм, каббала, алхимия, таро, астрология, геомантия, ритуальная магия, магия талисманов, вызывание духов, и многое другое.

Золотой Век

К середине 1890-х годов Золотая Заря укрепила своё положение в Великобритании, и включала более сотни членов, среди которых были представители всех слоёв викторианского общества[6]. В лучшие времена Золотой Зари его членами были многие знаменитости, такие как актриса Флоренс Фар (англ.) и ирландская революционерка феминистка Мод Гонн, ирландский писатель Уильям Батлер Йейтс, уэльский писатель Артур Мэйчен и английские писатели Эвелин Андерхилл (англ.) и Алистер Кроули.

Приблизительно в 1897 году Уэсткотт разрывает связи с Золотой Зарей, оставив Мазерса руководить орденом. Предположительно, этот поступок мог быть связан с некоторыми оккультными документами, которые были найдены в двухколесном экипаже, благодаря чему о связи Уэсткотта с Золотой Зарей стало известно его начальству. Возможно, перед ним был поставлен выбор: уйти из ордена или оставить должность коронера[18]. Несмотря на отсутствие доказательств того, что Мазерс подбросил документы, похоже, что отношения между Мазерсом и Уэсткоттом после этого происшествия едва не закончились. После ухода Уэсткотта Мазерс назначил Флоренс Фарр на должность Верховного адепта в Англии. Генри Барри (англ.) сменил Уэскотта в должности канцлера — одного из Верховных адептов ордена.

Мазерс оставался единственным действующим членом-основателем после «ухода» Уэсткотта. Однако из-за личных противоречий между другими членами и уходом Мазерса из центра деятельности лож в Великобритании в Париж, среди членов Второго ордена росли сомнения в авторитете Мазерса как лидера.

Восстание

К концу 1899 года Верховные адепты храмов Изиды-Урании и Амона-Ра выразили недовольство руководством Мазерса и его растущей дружбой с Кроули. Они также стремились вступить в контакт с Тайными владыками самостоятельно, независимо от Мазерса[19]. Личные разногласия внутри храма Изиды-Урании были обусловлены спорами между Сферой (англ. The Sphere) Флоренс Фарр, тайной группы внутри храма Изиды-Урании, и остальными Младшими адептами.[19]

В Лондоне Кроули отказали в инициации в Младшие адепты. Мазерс отменил их решение и быстро посвятил его в храме Ахатхор в Париже 16 января 1900 года[20]. По возвращении в лондонский храм Кроули потребовал у мисс Кракнелл, действующего секретаря, документы удостоверяющие полученную им степень, на которую он теперь имел право. Для лондонских Верховных адептов это стало последней каплей. Флоренс Фарр, уже считавшая, что лондонский храм должен быть закрыт, написала Мазерсу, выражая своё желание уйти в отставку как его представительница, и готовность остаться, пока не найдется правопреемник.[20] Мазерс ответил 16 февраля обвинениями в адрес Уэсткотта, полагая, что за таким поворотом событий стоит именно он, и поставил под сомнение связь и переписку Уэсткотта с Тайными владыками. После того, как остальные Верховные адепты в Лондоне были уведомлены, 3 марта они избрали «комитет семи», и потребовали провести полное расследование. 23 марта Мазерс прислал немедленный ответ, отказавшись предоставлять доказательства, отказавшись признавать лондонский храм, и освободив от должности своего представителя Флоренс Фарр[21]. В ответ 29 марта в Лондоне было созвано генеральное собрание с целью сместить Мазерса с должности главы и исключить его из ордена.[22]

Расколы

В 1901 году Йейтс частным образом опубликовал памфлет «Остается ли Орден Рубиновой розы и Золотого креста магическим орденом?»[23]. После того, как храм Исиды-Урании провозгласил независимость, споров стало ещё больше, что привело к отставке Йейтса[24]. «Комитет трёх», состоявший из П. В. Баллока, М. В. Блэкдена и Дж. У. Броди-Иннеса (англ.), принял на себя временное руководство орденом и храмом Исиды-Урании. Вскоре Баллок ушёл в отставку, и Роберт Фелкин (англ.) занял его место.[25]

В 1903 году А. Э. Уэйт и Блэкден объединились, чтобы сохранить название Исиды-Урании, тогда как Фелкин и другие лондонские члены основали Орден Утренней звезды (англ.), в котором Йейтс оставался до 1921 года, а Броди-Иннес продолжал деятельность в своем храме Амон-Ра в Эдинбурге.[26]

Реорганизация

Когда Мазерс осознал, что уладить конфликт невозможно, он попытался восстановиться в Лондоне. Храмы Брадфорда и Уэстон-сьюпер-Мэр оставались лояльны к нему, но в них было мало членов[27]. Тогда он назначил Эдмунда Берриджа (англ.) своим представителем.[28] Согласно Френсису Кингу, исторические свидетельства указывают на то, что «в 1913 году в процветающем Втором Ордене при Берридже-Мазерсе было 23 члена».[28]

Дж. У. Броди-Иннес продолжал возглавлять храм Амон-Ра, решив, что бунт был неоправдан. В 1908 году Мазерс и Броди-Иннес были в полном согласии друг с другом.[29] Согласно источникам, которые расходятся во мнении относительно фактической даты, где-то между 1901 и 1913 годами Мазерс переименовал ветвь Золотой Зари, которая оставалась лояльной к его лидерству, в орден «Альфа и Омега».[30][31][32][33] Броди-Иннес принял на себя руководство английскими и шотландскими храмами, а Мазерс сосредоточился на увеличении своего храма Ахатхор и расширении американских связей[31]. Согласно оккультисту Израелю Регарди (англ.), Золотая Заря появилась в США до 1900 года, и в Чикаго был основан храм Тота-Гермеса.[29][31] До начала Первой мировой войны в 1914 году, Мазерс основал два или три американских храма.

Большинство храмов орденов орденов «Альфа и Омега» (англ.) и «Stella Matutina» к концу 1930-х закрылись или бездействовали, за исключением двух храмов ордена «Stella Matutina»: храма Гермеса в Бристоле, который нерегулярно функционировал до 1970-х, и Вэйр Ра в Северном Хавелоке, Новая Зеландия, который постоянно дейстовал до закрытия в 1978 году.[34][35]

Устройство и степени

Большая часть иерархической структуры Золотой Зари была заимствована из SRIA, которое в свою очередь происходило от Ордена Розового и Золотого Креста.[36]

Первый орден
  • Вступление: Неофит 0=0
  • Зелатор 1=10
  • Теоретик 2=9
  • Практик 3=8
  • Философ 4=7
Второй орден
  • Промежуточная степень: Портал
  • Младший адепт 5=6
  • Старший адепт 6=5
  • Свободный адепт 7=4
Третий орден
  • Магистр Храма 8=3
  • Маг 9=2
  • Ипсиссимус 10=1

Парные номера степеней относятся к позициям на Древе Жизни. Степень Неофита 0=0 не имеет позиции на Древе. В других парах, первое число представляет количество ступеней от дна (Малхут), а вторая цифра — число шагов сверху вниз (с Кетер).

Степени Внешнего ордена связаны с четырьмя стихиями: землей, воздухом, водой и огнём соответственно. Кандидат на получение степени получал инструкции о метафизическом значении каждого из этих элементов, и должен был сдать письменный экзамен и продемонстрировать определенные навыки для получения доступа на эту степень.

Второй орден не был, строго говоря, частью «Золотой Зари», но являлся отдельным орденом, известным как ордена «Рубиновой розы и Золотого креста». Второй орден руководил учением Внешнего ордена и управлял им.

После прохождения степени Портала кандидат получал наставления, касающиеся практической магии. После сдачи экзамена и получения согласия остальных Верховных адептов, кандидат получал степень Младшего адепта (5=6). Она в свою очередь состояла из четырёх под-степеней, соответствующих четырём степеням Внешнего ордена .

Член Второго ордена имел власть и полномочия инициировать кандидатов во Внешний орден, хотя, как правило, не без разрешения владык своего храма.

Книга «Золотая Заря»

«Золотая Заря» как система и как книга была самым используемым источником для современных западных оккультных и магических трудов. Как книга это и учебник, и энциклопедия.[37]

Культурное влияние

Учение Ордена оказало большое влияние на многие оккультные организации, возникшие после его распада, его система легла в основу многих эзотерических практик, а также оказало влияние на литературу через таких авторов, как Артур Мэйчен, А. Э. Уэйт, У. Б. Йейтс, А.Блэквуд.

Современные Ордена Золотой Зари

Так как ни один из храмов, обладающий бесспорной линией преемственности, не прожил дольше 1970-х, за исключением полностью пересмотревшего всю систему Храма Пола Фостера Кейса, который был преобразован в Орден «Строителей Святая Святых» (Builders of the Adytum, B.O.T.A.), несколько организаций возродили учение и ритуалы изначального Ордена Золотой Зари. Среди них следующие имеют особое значение:

См. также

Напишите отзыв о статье "Герметический Орден Золотая Заря"

Примечания

  1. Jenkins, Philip (2000) Mystics and Messiahs: Cults and New Religions in American History, pg. 74. «Also in the 1880s, the tradition of ritual magic was revived in London by a group of Masonic adepts, who formed the Order of the Golden Dawn, which would prove an incalculable influence on the whole subsequent history of occultism.» USA: Oxford University Press.
  2. Smoley, Richard (1999) Hidden Wisdom: A Guide to the Western Inner Traditions, ppg 102—103. «Founded in 1888, the Golden Dawn lasted a mere twelve years before it was shattered by personal conflicts. At its height it probably had no more than a hundred members. Yet its influence on magic and esoteric thought in the English-speaking world would be hard to overestimate.» USA: Quest Books.
  3. Regardie, 1993, page 10
  4. Джон Майкл Грир, «Энциклопедия Тайных Обществ», ISBN 978-5-386-01758-3
  5. 1 2 3 King, 1989, page 42-43
  6. 1 2 King, 1989, page 47
  7. Golden Dawn researcher R. A. Gilbert has found evidence which suggests that Westcott was instrumental in developing the Order’s rituals from the Cipher Manuscripts. See Gilbert’s article, From Cipher to Enigma: The Role of William Wynn Westcott in the Creation of the Hermetic Order of the Golden Dawn, from Carroll Runyon’s book Secrets of the Golden Dawn Cypher Manuscripts.
  8. Regardie, 1993, page 92
  9. Эллик Хоув. Маги Золотой Зари. — М.: Энигма, 2008. — 624 с. ISBN 978-5-94698-061-6
  10. см. Лекция по официальной истории «Золотой Зари» , Кинг Ф. «Современная ритуальная магия» М.: «Локид», «Миф», 1999, 368 стр., ил. (Коллекция «Сфинкс») ISBN 5-320-00300-5
  11. 1 2 3 4 5 King, 1989, page 43
  12. 1 2 Regardie, 1993, page 11
  13. King, 1997, page 35
  14. Эллик Хоув «Маги Золотой Зари: документальная история магического ордена 1887—1923» ISBN 978-5-94698-061-6
  15. King, 1989, page 44
  16. King, 1989, page 46
  17. Penczak, Christopher. Spirit Allies, p. 27. Red Wheel/Weiser Books. ISBN 1-57863-214-5
  18. King, 1989, page 48
  19. 1 2 King, 1989, page 66
  20. 1 2 King, 1989, page 67
  21. King, 1989, page 68-69
  22. King, 1989, page 69
  23. Melton, J. Gordon, editor, Encyclopedia of Occultism and Parapsychology, v. 2 p. 1327, Gale Group, 2001 ISBN 0-8103-9489-8
  24. King, 1989, page 78
  25. King, 1989, page 94
  26. King, 1989, pages 95-96
  27. King, 1989, page 109
  28. 1 2 King, 1989, page 110
  29. 1 2 Regardie, 1993, page 33
  30. King, 1971, p. 110—111
  31. 1 2 3 King, 1989, page 111
  32. «The Golden Dawn ceased to exist by that name after October, 1901, replaced by Mathers' Alpha et Omega and the London group’s Order of the Morgan Rothe. No longer associated with the SRIA after 1902, Mathers continued to oversee a few temples until his death, when his wife, Moina, assumed supervision.» Samuel Liddel MacGregor Mathers biography, [freemasonry.bcy.ca/biography/esoterica/mathers_m/mathers_m.html Grand Lodge of British Columbia and Yukon], February 26, 2001
  33. Golden Dawn Time Line, Chic Cicero and Sandra Tabatha Cicero, [www.llewellynencyclopedia.com/article/35 Llewellyn Encyclopedia]
  34. Gilbert, R. A. Golden Dawn Companion. Aquarian Press, 1986. ISBN 0-85030-436-9
  35. Llewellyn Encyclopedia: [www.llewellynencyclopedia.com/article/35 «Golden Dawn Time Line»]
  36. [freemasonry.bcy.ca/aqc/waite/waite.html The masonic career of A.E. Waite] by Bro. R. A. Gilbert
  37. Weschcke, Carl L., Publisher, Publishers Preface (1982) The Golden Dawn
  38. [www.hogd.co.uk/ Website of The Hermetic Order of the Golden Dawn in Britain]
  39. [www.ritual-magic.com/ Ordo Stella Matutina]
  40. [www.rogd.org Rosicrucian Order of the Golden Dawn]
  41. [www.horustemple.com/ Order of the Golden Dawn]
  42. [www.esotericgoldendawn.com/ Esoteric Order of the Golden Dawn]
  43. [www.golden-dawn.com Hermetic Order of the Golden Dawn, outer Order of the Rosicrucian Order of Alpha et Omega]
  44. [www.AuroraDorada.com/ The Hermetic Order of the Golden Dawn in Latin America and Spain]
  45. [www.coloradogoldendawn.com/ The Order of the Golden Dawn in the Outer]
  46. [www.splendorlucis.com/ Ordo Splendor Lucis]
  47. David Adams Leeming. «Flights: readings in magic, mysticism, fantasy, and myth» David Adams Leeming. ISBN 978-0-15-527556-0

Литература

научная
аффилированная

Ссылки

  • [www.teurgia.org/index.php?option=com_content&view=article&id=376:2010-07-02-22-49-11&catid=42:2010-01-14-19-50-34&Itemid=63 статья «Розенкрейцерская алхимия и Герметический Орден Золотой Зари»]
  • [www.teurgia.org/index.php?option=com_content&view=article&id=375:2010-07-02-22-11-51&catid=42:2010-01-14-19-50-34&Itemid=63 Последнее обращение С. Л. МакГрегора Мазерса ]
  • [goldendawn_ru.livejournal.com/ goldendawn_ru] — сообщество « «Золотая Заря в России»» в «Живом Журнале»
  • [teurgia.org/index.php?option=com_content&view=article&id=234:2010-01-30-03-54-49&catid=42:2010-01-14-19-50-34&Itemid=63 Чик и Сандра Табата Цицеро «История Ордена Золотой Зари»]

Отрывок, характеризующий Герметический Орден Золотая Заря

– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.