Герои Шипки
| Герои Шипки | |
| Героите на Шипка | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
123 мин |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Герои Шипки» — советский фильм 1954 года, посвящённый событиям русско-турецкой войны 1877—1878 годов и освобождению болгар от османского ига.
Приз за лучшую режиссуру на Каннском кинофестивале 1955 года.
Содержание
Описание
70-е годы XIX в. Балканский полуостров под пятой Османской империи. После кровавого подавления Апрельского восстания в Болгарии среди передовой части русской интеллигенции проходит широкая волна возмущений, в которой участвуют писатель Гаршин и хирург Пирогов. Чтобы разрядить напряжённую обстановку в России, царское правительство в 1877 году объявляет Турции войну. В разыгравшейся войне сталкиваются интересы ряда государств: Англии нужны проливы, Германия и Австрия ждут ослабления будущего противника в лице России…
Русская армия с боем форсирует Дунай и продвигается вглубь болгарской территории. В фильме с большим размахом показаны важнейшие события русско-турецкой войны 1877—1878 годов: форсирование Дуная у Зимницы, Оборона Шипки, третий штурм Плевны, сражение при Шейново. Показано большое количество исторических персонажей: военные, дипломаты, общественные деятели. Руководство боевыми действиями показано с господствующей в советской истории точки зрения противостояния передовых военных деятелей России (таковыми показаны военный министр Милютин, генералы Скобелев, Гурко, Столетов, Радецкий, Тотлебен, Драгомиров) против бездарного высшего руководства (главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, генерал Непокойчицкий и лично царь Александр II). Большое внимание уделено совместной борьбе русских и болгарских солдат.
Фильм имеет черты батально-исторического фильма-эпопеи. Исполнитель одной из главных ролей Георгий Юматов рассказывал в одном из последних интервью, что фильм снимался в Болгарии на местах реальных исторических событий. В съемках было задействовано несколько тысяч человек из советских и болгарских войск.
В ролях
- Русские солдаты
- Иван Переверзев — Каторжин
- Виктор Авдюшко — Ознобишин
- Георгий Юматов — Сашко Козырь
- Константин Сорокин — Макар Лизюта
- Степан Крылов — русский солдат-барабанщик
- Болгарские ополченцы
- Петко Карлуковский — Боримечка
- Апостол Карамитев — Петко
- Анатолий Алексеев — Тимофей
- Стефан Пейчев — Панайот
- Русские генералы
- В эпизодах
- Николай Симонов — Отто фон Бисмарк
- Василий Софронов — генерал-фельдмаршал Мольтке-Старший
- Бруно Фрейндлих — граф Дьюла Андраши
- Владимир Таскин — Бенджамин Дизраэли
- Иван Кононенко-Козельский — император Александр II
- Николай Массалитинов — министр иностранных дел Александр Горчаков
- Владимир Гайдаров — лорд Солсбери
- Василий Леонов — художник-баталист Василий Верещагин
- Дако Даковский — султан Абдул Хамид
- Константин Кисимов — Сулейман-паша
- Енчо Тагаров — Осман Нури-паша
- Георги Стаматов — Вессель-паша
Съёмочная группа
- Автор сценария: Аркадий Первенцев
- Режиссёр-постановщик: Сергей Васильев
- Оператор-постановщик: Михаил Кириллов
- Операторы: А. Завьялов , Ю. Разумов, И. Шекерджирский
- Художники: М. Богданов, Геннадий Мясников, Г. Попов
- Композитор: Николай Крюков
- Монтаж: Елена Баженова
Напишите отзыв о статье "Герои Шипки"
Ссылки
- [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=1304 «Герои Шипки»] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
|
Это заготовка статьи о советском кинофильме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Герои Шипки
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.
Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
