Гертруда (кратер)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Гертруда — ударный кратер на Титании, крупнейшем спутнике Урана. Имеет диаметр около 330 километров[2], что делает этот кратер самым большим из всех известных на 27 спутниках Урана. Назван в честь персонажа трагедии Уильяма Шекспира — матери Гамлета, Гертруды. Следует отметить, что все кратеры на Титании носят имена женских персонажей произведений Шекспира[3].

Вал Гертруды возвышается на 2 километра над уровнем её дна. В центре кратера присутствует характерная для ударных кратеров центральная горка, образовавшаяся в результате поднятия грунта сразу после удара. Её диаметр — около 150 км, а высота — 2—3 км. Вал и горка весьма низки для кратера столь большого диаметра, что указывает на релаксацию поверхности после удара. На поверхности центрального возвышения довольно мало мелких кратеров, что говорит об её молодости.

Напишите отзыв о статье "Гертруда (кратер)"



Примечания

  1. [www.astronet.ru/db/msg/1163158 Ущелья Титании/Сайт astronet.ru]
  2. [planetarynames.wr.usgs.gov/Feature/2150 Gertrude] (англ.). Gazetteer of Planetary Nomenclature. International Astronomical Union (IAU) Working Group for Planetary System Nomenclature (WGPSN) (1 October 2006). Проверено 15 мая 2013. [www.webcitation.org/6GdnCbkvm Архивировано из первоисточника 15 мая 2013].
  3. Бурба Г. А. [galspace.spb.ru/nature.file/02010.html Инопланетные святцы] // Вокруг Света. — 2010. — № 1 (2832).


Отрывок, характеризующий Гертруда (кратер)

– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.